Я стою, схватившись за голову:
— Да разве ж я справлюсь?
— Лиза, справишься. Так и становятся мастерами. Я не сомневаюсь, ты сможешь. Рассчитывай на Пьерджорджио, он тебе советом поможет. Но учти, вино должно быть, насколько возможно, хорошим и недорогим. Я уже говорил с Фабио, он начнет закупки, но ты нужна. Ведь ты вино будешь делать, тебе и винный материал надо покупать. Давай, Лиза, выручай.
— Когда лететь?
— Позавчера или на день раньше. Максимум, через месяц вино должно уже быть на прилавках.
Инга счастливо улыбается, хлопает в ладоши:
— Спасибо, папочка, что отсылаешь её, спасибо. Надеюсь, депрессия и отчуждение покинут этот дом вместе с ней.
Папа её не слушает, он складывает бумаги в портфель. Я понуро иду собирать свою сумку.
6
Думала, будет сумка, но набрался целый чемодан. Уже восьмой год у меня нет постоянного дома, с тех пор как умерла мама и я переехала сюда. В доме отца я в общей сложности и года не прожила, наверное — несколько месяцев перед отъездом в Италию, потом приезжала на каникулы иногда, несколько дней летом, несколько дней зимой. Но комнату мне выделили сразу, как только я здесь появилась. Такой классной у меня раньше никогда не было. И хотя обстановка была выбрана без моего участия, я её полюбила. Спасибо Инге и Тамаре, её матери. Никаких рюшечек и русского барокко, вкус у них есть. Мне и менять ничего не хотелось. Большая кровать, кресло, письменный стол, огромный платяной шкаф — он у меня полупустой. Стеллаж для книг. На окне широкие деревянные жалюзи. Все лаконично, стильно. На стол поставила рамочку с фотографией, где мама, я и бабушка. Они обе еще живы, веселые, улыбающиеся. Мне там двенадцать лет.
Ещё одну фотографию я повесила на стену — подружка прислала, она здорово фотографирует. Сколько Юльку помню, с самого детства, она всегда с фотоаппаратом. Она прислала мне фотку на телефон, а я попросила папу, и он заказал печать. Получилось очень круто. Фотография, как бы покрыта толстым оргстеклом, без рамы, просто здоровенный кусок стекла и Юлькин осенний пейзаж. Старый обшарпанный дом, сталинка, как называла его бабушка, ветер гонит палую листву, нет ни одного человека, тусклое, блёклое небо, золотистый свет заходящего солнца и такая во всем этом тоска — прощай навек. Я в этом доме прожила восемнадцать лет, а потом приехала сюда.
Сейчас почти семь утра. Скоро приедет папин водитель, повезёт меня в Домодедово. Оттуда прямой самолет на Катанью, а там должен встретить Фабио. Позавтракать я не успела ну и ладно, в аэропорту перекушу по-итальянски. Я стою и смотрю на фотографию. Раньше она была моим окном в прошлое — на душе тогда, чаще всего, было погано, и я ныряла в эту осень. Становилось легче, отпускало.
Слышу голоса Инги и папы — ругаются в такую рань. Натягиваю джинсы, футболку, обуваю кроссовки. В Катании в джинсах, наверное, жарко придется, ну ничего, от аэропорта минут сорок-пятьдесят будем ехать, не сгорю. Так… Чемодан, сумочка, паспорт, посадочный. Беру тонкую кофточку — в самолете может быть прохладно. Выдвигаюсь.
Оставляю чемодан в прихожей и захожу в кабинет.
— Я не могу поверить, чтобы ты оказалась полной идиоткой, Инга. — Папа, бледный, глаза красные, похоже, не спал всю ночь.
— Ну а чего здесь такого идиотского? По-моему, очень даже умно, — Инга говорит голосом невинной дурочки. Папу это всегда очень злит, но обычно он старается не подавать виду.
Инга еще в пижаме — коротких шортиках и тонкой футболке. Похоже, отец вытащил её из постели. Без макияжа она выглядит белесой и непривычно невзрачной.
Отец говорит громче, чем обычно, сердито и даже немного обиженно:
— Серьёзно? Да? То есть не глупость, а осознанное твое решение?
Я говорю, что поехала. Отец вздыхает, подходит ко мне. На нём всё еще вчерашняя рубашка, он выглядит уставшим. Берёт меня за плечи:
— Всё будет хорошо. Я всегда на связи. На Фабио можешь положиться во всём. Ну, и Пьерджорджио там поблизости. Не бойся. Приедешь — сразу позвони.
Сказав это, он снова возвращается к Инге. Ой, а телефон-то мой так и лежит где-то в коридоре. Чуть не забыла.
— Передай огромный привет Марко и скажи, чтобы ждал меня. Я скоро приеду вас навестить, — с нежной улыбкой говорит Инга. Кривляка.
— Это вряд ли. Не думаю, что мы с ним скоро увидимся. Ну ладно, чао. Не поубивайте здесь друг друга.
Беру телефон. Он давно уже разрядился. Снова захожу в комнату. Где-то здесь еще и зарядка моя должна быть. Вот она. Амир, папин водитель уже ждёт у дома. Он помогает закинуть чемодан в багажник, и мы отъезжаем.
7
Домодедово — большой современный караван-сарай. Я его не люблю, но прямой рейс есть только отсюда. Завтракаю маленькими стандартизированными сырниками, очень отдалённо напоминающими то, что когда-то готовила моя бабушка. Выпиваю латэ, почему-то с ударением на последний слог и иду в зелёный самолёт. Моё место у окна.
Пустота такая вещь, что её нельзя ни увидеть, ни потрогать, да и описать трудно. Но зато её можно почувствовать, ощутить. Вот я сейчас очень хорошо её ощущаю внутри себя. Ни боли, ни радости, ни страдания — одна только пустота и ещё тоски немножко.
Ремень пристегнут, спинка в вертикальном положении, шторка поднята — я идеальный пассажир, тихий, послушный, без специальных запросов. Лечу. Пытаюсь спать. Получается с переменным успехом. Ох, не надо было мне соглашаться на эту поездку. Начинаю проваливаться в дремоту, вспоминаю Марко, открываю глаза. Приносят завтрак, предлагают что-то купить, что-то без конца объявляют — наш полёт проходит на высоте миллион километров, температура за бортом абсолютный ноль… Здоровый белобрысый парень в соседнем кресле непоколебимо занимает своими каменными ручищами всё пространство подлокотников. Ох, не надо было соглашаться.
Пытаюсь читать какой-то журнал, но замечаю, что слова пролетают мимо, не задерживаясь в голове. Так же, как в те дни, когда папа впервые привёз меня в свой дом.
Все семнадцать лет до этого я прожила со своей мамой и бабушкой в Кемерове. Дедушка умер, когда я была совсем маленькой, а про отца я ничего не знала, его просто не было — жирный прочерк в свидетельстве о рождении. И на вопросы, где мой папа, мама всегда отвечала, что у меня его нет. У кого-то есть, а у кого-то нет. Нет так нет. В нашем