Граф тихо пробормотал себе под нос несколько заковыристых ругательств, уместных скорее в казармах, чем в доме аристократа. Почивший монарх успел настолько развалить страну, что оставалось удивляться, как ее еще не растащили на кусочки соседи, или она сама не распалась на мелкие государства. Наверное, лишь потому, что король скончался совсем недавно, а его бывшие придворные еще не успели дойти до такой мысли. Поэтому надо действовать быстро. У него нет права на ошибку, потому что иначе править будет нечем.
Филипп сделал глоток, немного покатал вино во рту, наслаждаясь вкусом, и проглотил. Затем залпом осушил бокал. Вернувшись к столу, сел и задумчиво уставился в пустую тарелку. Вспомнились усталые глаза Эми. Было видно, что девушка не в молитвах провела эти три дня. Судя по ее осведомленности в тех вопросах, о которых не знали министры, стопкам бумаг на столах и изможденному виду, она сразу же принялась за дела государства. Мужчина почувствовал, что ему даже интересно, до чего она дойдет своим умом. Действительно, стоит немного подождать. Все равно ему надо разобраться, что происходит в столице и за ее пределами. В последние месяцы он был занят исключительно боями с варварами и упустил из виду все остальное.
Опять же, кто знает, до чего додумается эта девчонка с миссионерским взглядом на жизнь. Заодно будет время посмотреть, кто поддержит его в борьбе за трон. Разумеется, не стоит даже в мыслях рассчитывать на этого идиота Дельтея. Другое дело барон и баронесса фон Риспаньи. Они достаточно знатны, богаты, обладают различными связями. И могут многое потерять, поскольку земли их расположены в южной части страны. Есть и другие заинтересованные лица. Кто-то зависим от расположения земель, у кого-то дети, братья или иные родственники выбрали военную службу, а кто-то просто не приемлет женщину на троне.
И вновь мысли графа вернулись к Вастилиане. Если до этого дня южные соседи не стеснялись совершать набеги, то новый союз и вовсе приведет к мысли о вседозволенности. Требуется как можно скорее усилить южные части, начать строительство фортов и укреплений. А еще требовались большие совместные маневры армии и флота. И, если бы это было возможно, Филипп не пожалел бы на их проведение собственных денег. Вот только выпускать в море те три сторожевика, которые едва держались на плаву, было бы смерти подобно. Это бы не только не предотвратило вторжение, но, напротив, привело к тому, что армия соседей бодро перешла бы границу, а вдоль побережья выстроился флот их новых союзников.
Филипп откинулся на спинку кресла. Он не представлял, что делать. А действовать надо быстро, пока соседи не зашевелились. В том, что это рано или поздно произойдет, мужчина не сомневался. Демоны, да если бы на границе были нормальные укрепления, шла приличная дорога, то одного его полка было бы больше чем достаточно для предотвращения набегов. Сколько раз уже они обсуждали эти вопросы, рисовали планы. Да скажи солдатам, что из их жалованья ежемесячно будут вычитать золотой, на постройку новых дорог, ремонт и возведение новых укреплений, они бы с радостью согласились. Что пять золотых, что четыре, тратить все равно не на что. Разве что отсылать домой, если у кого-то были дом и семья. А офицеры готовы были отдавать и все свое жалованье, лишь бы возвели нормальные укрепления и создали все условия для несения службы. Да чего уж греха таить, граф и офицеры неоднократно закупали материалы на починку казарм, в которых квартировались они и их солдаты.
Филипп вздохнул. Это был замкнутый круг. Куда ни крути, все упиралось в деньги. Он со злостью ударил кулаком по столу так, что подпрыгнула пустая посуда, стоявшая на краю бутылка упала на пол, а рука отозвалась болью. Неужели в казне не найдется хотя бы пятидесяти тысяч золотом? Неужели это настолько непомерная сумма? Да украшения королевских фавориток стоят столько же, сколько уходит на содержание его полка, от него самого до старого бродячего пса, прибившегося к ним несколько лет назад, за два года, да еще и останется.
Граф Эстеритен невесело усмехнулся. Кажется, он начинал понимать кузину. Во всяком случае, внутри нарастал протест относительно королевских трат. Вот только высказать его было некому – виновник нынешнего положения в стране уже покоился в своем гробу в дворцовой часовне. А что думает его наследница – одной Созидательнице известно.
Взгляд мужчины упал на лежавшую в углу стола стопку газет. В его отсутствие Пьетро успел принести подшивку за последние две недели. Граф невольно улыбнулся. Не зря еще его отец переманил этого человека у герцога Визенского. Пусть платить ему приходилось прилично, но именно он занимался всем имуществом Эстеритен в то время, когда хозяин находился на границе, пересылал ему основную корреспонденцию и газеты, а также выполнял отдельные распоряжения графа.
Филипп взял верхний лист из пачки, и сразу же с удивлением обнаружил объявление об аукционе, который проводится ее величеством королевой Анной-Викторией. Ниже следовал общий список выставляемого на торги имущества: недвижимость, драгоценности, какие-то материалы. Граф несколько раз внимательно прочитал объявление. Особенно его удивила приписка, что полный список вещей и начальная стоимость будут опубликованы в вечернем «Листке».
Распродажа имущества королевской семьи настораживала. В свете того, что сам он планировал опираться в борьбе за трон на армию, можно было предположить, что этой, так называемой, королеве, было мало дворцовой стражи, и она решила пригласить наемников. Нет, это слишком непохоже на Эми, после непродолжительного размышления решил Филипп. Тем более что наемников можно получить у Астизиры, а, судя по тому, как кузина отчитывала Дельтея, к ним она обращаться не намерена. Тогда зачем ей это? Очередная загадка, ответа на которую у графа не было. Впрочем, ответ на этот вопрос можно будет стребовать с кузины уже завтра. Заодно почтить память покойного. По хорошему, следовало уже сегодня наведаться в часовню, отдать дань уважения дядюшке, ну да тот от него никуда не убежит, а то, что выглядеть будет хуже, да запах сильнее станет – он военный, и не на такое насмотрелся.
Придя к такому решению, Филипп поднялся и отправился в свою комнату. Пусть время приближалось к пяти часам после полудня, но за последние трое суток он спал едва шесть часов, и теперь организм настойчиво требовал наверстать упущенное. В очередной раз напомнив Пьетро, что его светлость не принимает, граф поднялся к себе. Постель уже была застелена свежим бельем, окна, выходившие в сад, распахнуты, и в них неслись шелест листвы и аромат цветущих