к вам и пришел. Да, они теперь знают про плато Акон, знают про время, но есть еще одна деталь, о которой знаю только я. Поэтому я и пришел к вам. Есть еще шанс, есть, правда, я уже не в силах этого сделать, но вы, Зина, должны помочь мне. Сначала эти люди отправятся в музей города Горно-Алтайск и украдут зеркальце принцессы, которое было у нее в правой руке, когда ее нашли, – это и есть ключ к вратам Ада. Вам же необходимо опередить их и навечно запечатать портал. Я расскажу вам, как это сделать, эту информацию я тоже нашел в легендах, но перед этим вы все-таки должны опередить воров.

– Вы как это себе представляете? – вздохнула Зина устало. – Будет налёт на музей?

– Именно, но совершат они его очень по-умному. Как я вам уже говорил, на Алтае живут и строят свои планы по Лунному календарю. Дни новой Луны с третьего по пятнадцатый считаются благоприятными, именно в эти «хорошие» дни с десяти до тринадцати часов можно увидеть принцессу Ак-Кадын в музее. Правда, ученые называют ее принцессой Укока по названию плато, на котором ее нашли, но знайте, это одно и то же.

– Вы серьезно? – удивилась Зина. – На дворе двадцать первый век.

– Вполне серьезно. Вы можете прочитать эту информацию на сайте музея. Шаманы Алтая добились возвращения своей принцессы в музей Горно-Алтайска. Они требовали вернуть ее на плато Укок, но им не пошли на встречу, и тогда шаманы настояли на таком графике открытия зала, где она демонстрируется для посетителей, именно по Лунному календарю. Потому что дни, когда Луна на ущербе, считаются неблагоприятными у алтайских шаманов. Особенно последние дни черной ущербной Луны, когда сила злых духов и темных сил увеличивается троекратно. Поэтому зал, где демонстрируется принцесса будет закрыт. В эти дни даже работники музея не заходят на эту половину выставки.

– Бред, – усмехнулась Зина, но увидев серьезное выражение лица посетителя замолчала.

– Только в эти страшные дни можно открыть портал в Ад, сама Луна будет им в этом помогать.

– Надо же, какие все суеверные, – криво улыбнулась Зина.

– Не смейтесь, – попросил Виталий Галопов искренне. – В тех краях знают побольше нашего, видели такое, о чем мы даже помыслить не можем, и потому ведут себя осторожнее нас. Так вот, эти люди заберут зеркальце, и еще семь дней никто об этом не узнает. Конечно, когда я состоял в их команде, то требовал, чтобы после зеркальце вернули на место, но теперь я не уверен, что хоть кто-то говорил со мной всерьез. Более того, я действительно верил им. Они мне обещали дать запечатать этот портал. Но вот, когда до начала операции оставалось несколько дней, я понял, что никто и ничего не будет закрывать. Они просто заберут драгоценности, разграбят курган – и всё. Более того, в глазах их главаря я отчетливо увидел свою смерть. Эти люди оказались черными археологами, как же я раньше не догадался! – очень искренне сокрушался мужчина.

Весь этот разговор о смертельной угрозе в глазах и черных археологах жутко разозлил Зинаиду, как и любая пустая болтовня. Поэтому она сделала вид, что не услышала этого пафосного заявления.

– Хорошо, предположим, о зеркальце злодеи уже знают и коварно его выкрадут, – рассуждала Зина, борясь с раздражением. – А что за деталь, которая может их остановить?

– Такая же, как у принцессы! – воскликнул Галопов радостно и удивлённо, словно Зинаида задала глупый вопрос, ответ на который должен быть понятен каждому. Посетитель стал копаться в своих записях, пытаясь найти нужную.

Зина устала, но и отказать ему прямо сейчас почему-то не могла, язык не поворачивался. Настолько искренним сейчас выглядел этот спаситель мира, настолько верящим в то, что говорил.

– Давайте так, – вздохнув, сказала она посетителю, прервав его поиски. – Я сегодня прочитаю всё то, что вы мне принесли. – Она указала на стопку исписанных мелким почерком листов бумаги в его руках. – Поищу информацию в своих источниках и завтра сообщу вам о своем решении.

– Хорошо, – очень быстро и, казалось, с облегчением согласился посетитель.

Зина вновь его пожалела, а себя пристыдила за то, что дала человеку ложную надежду, ведь она собиралась завтра ему отказать. Вернее, попросить об этом Алексея.

– Деньги заберите! – крикнула она мужчине, когда тот уже стоял в дверях.

– Мне негде их хранить, – пожал он плечами. – Я продал квартиру, и это сумма от ее продажи. Пусть они у вас полежат, а завтра, когда я к вам приду, если вы откажетесь, то просто вернете их мне.

– Вы настолько нам доверяете… – пробормотала Зина удивленно.

Посетитель очень грустно улыбнулся, немного замешкался, видимо, решая, что ответить на провокационный вопрос.

– Знаете, один из самых великих, на мой взгляд, писателей двадцатого века, Эрнест Хемингуэй писал: «Лучший способ узнать, можете ли вы доверять кому-то, это довериться ему». Я всегда придерживаюсь этого правила. Иногда это больно, а иногда ты находишь настоящих людей, порядочных и добрых. Такое приобретение всегда ценнее любых разочарований, потому что ты получаешь точное знание, что такие люди в принципе существуют. До этого в моей жизни был один такой человек, надеюсь, вы станете вторым.

Зине не пришло в голову, что можно было бы возразить на такие философские высказывания, и посетитель, воспользовавшись паузой, успел выскользнуть из «избы».

«Ничего, – решила Зина, взяв пакет с пачками купюр и листами А4, исписанными неровным мужским почерком, – деньги можно отдать и завтра, а заодно выяснить о посетителе побольше. Возможно, найти его родственников и рассказать им о его навязчивой идее и продаже квартиры. Может быть, они даже не знают, что с их родным человеком не всё в порядке».

Она показала кулак телевизору на стене, точно зная, что ее команда внимательно наблюдает за происходящим через потайное окно, соединяющее аппаратную и гостиную. Они слышали всё и имели возможность даже делать запись разговоров, а отсюда был виден лишь телевизор, и ни звука не доносилось из соседней комнаты.

– Ну и подкинули вы мне клиента! – буркнула она в темный экран. – Тот, кто отсматривал его видеообращение и допустил к личной встрече, будет лишен в этом месяце «фиников». – Так они в команде называли поощрения.

Зина была хорошим, но строгим руководителем. Всё, что касалось работы, никогда не смешивала с личными отношениями. «Дружба дружбой, а служба службой», как любила она повторять коллегам.

«Как только дружба начинает мешать твоей работе, – говорил ее дед, – значит, это уже не дружба, а использование. Не позволяй ложным друзьям влиять на твою работу, семью и мораль. Настоящий друг никогда не будет заставлять тебя изменять этим трем вещам, спекулируя дружбой».

Зина помнила это и старалась чувствовать эту тонкую грань, никому не позволяя ее переходить.

Поэтому в аппаратной