Духи могут жить где угодно.
И здесь, во Внешнем Круге, они убивают людей.
Эш весь превратился в зрение, слух и обоняние. Торопливым взглядом окинул ярко освещенную площадку, обнесенную приземистыми строениями, вдоль которых на цепях сидели огромные черные псы и ходили взад-вперед воины с мечами наголо. Пахло горьковатым маслом и смолой, в которых вымачивали ткань для факелов, свежевыделанной кожей и влажной собачьей шерстью. Из конюшни доносился лошадиный храп — животные почему-то беспокоились, переступая с ноги на ногу по деревянному настилу.
Син деловито провел их через двор к отдельно стоявшему одноэтажному домику, открыл дверь — и Эш очутился в небольшой комнате, где вдоль стен на каменной скамье сидели люди. Прямо из пола к ногам каждого тянулись кандалы.
Мгновенно умолкнув, узники уставились на вошедших.
Эш, в свою очередь, принялся разглядывать собратьев по несчастью.
То, что здесь держали шестнадцать крепких молодых мужчин, Эша ничуть не удивило.
Но семнадцатым узником оказалась девушка.
На вид ей было чуть больше двадцати, и даже скромная тюремная рубашка до щиколоток не могла скрыть ее пышных, выразительных форм. Рыжеватые волосы, по крестьянскому обычаю разделенные прямым пробором, тугими косами падали ей на грудь. Миловидное личико с маленьким пухлым ртом заливал пунцовый румянец. Девушку предусмотрительно посадили в отдалении, у стены с узким зарешеченным окошком, по обе стороны от которого висели две пожелтевшие дорожные карты. Но от сальных взглядов и слов расстояние не помогало. Руками она придерживала разорванную горловину рубашки, не давая ей слишком широко распахнуться.
Дарий присвистнул.
— А козочку вы к изголодавшимся волкам специально подсадили? Чтобы проверить, у кого задора хватит железо перегрызть? — спросил он у Сина, глядя в упор на распаленных желанием пленников.
— Не твоего ума дело, — буркнул тот и толкнул узника на лавку. — Оковы надевай! И ты, малый, тоже.
Эш сел на каменный уступ и принялся неловко связанными руками надевать железо себе поверх сапог.
— Да что ты, в самом деле…
Син вытащил из коротких ножен на поясе охотничий клинок и разрезал ему веревки.
— Так-то лучше… Ноги к лавке прижми, а то сломаю ненароком.
Сняв с двери молот он ударил сначала по одному железному кольцу на щиколотке, потом по другому. Потом точно так же заковал Дария и ушел, насвистывая.
После его ухода все узники выдохнули. Приглушенно зашуршали разговоры — сначала еле слышно, потом шепот плавно сменился на голоса.
Кто-то продолжил общаться между собой, двое бородачей о чем-то эмоционально спорили, поглядывая на карты, висевшие на стене.
Но большая часть пленников, возбужденно поблескивая глазами, принялись увлеченно вгонять девушку в краску.
От отвращения Эш поморщился. Мерзкие предложения приподнять юбку, жадное облизывание губ, неестественные интонации…
Вот только дело происходило не в застенке, где от скуки заняться нечем и каждый день похож на другой, как две капли воды. Эти люди ступили на незащищенную землю, проскользнув по тонкому лезвию между жизнью и смертью, но все еще оставались приговоренными. И вряд ли кто-нибудь из них знал наверняка, что с ним будет дальше.
А когда твоей жизни угрожает опасность, тут уж как-то не до девок.
Пусть даже кому-то очень уж невмоготу стало, кому-то так проще прятать свой страх. Но не десятку же мужчин разом?.. И они не просто развлекались, досаждая девушке, они распалялись на нее.
И это было странно.
Эш присмотрелся к девице. Чистая, но порванная рубашка как бы намекала на насилие, но узница вовсе не выглядела потрепанной и истерзанной. Более того, у нее были очень нежные, маленькие ручки — совсем не крестьянские. Да и гладкие косы смотрелись слишком уж аккуратными.
Покосившись на своего знакомого, он вдруг заметил, что у того дыхание стало возбужденным и прерывистым, глаза масляно заблестели…
— Смотреть больно, как она жмется там в углу… — проговорил Дарий.
— Ничего она там не жмется, только ляжки подолом сильней обтягивает, — хмыкнул Эш.
— В смысле?.. — не понял тот.
— Да она дышит ровнее, чем ты. Не знаю, что тут происходит, но я бы не вмешивался.
Дарий сначала осуждающе взглянул на Эша, но потом все-таки пригляделся к девушке.
— А ты, однако, прав, — удивленно признал он наконец. — И вообще, очень уж она гладкая, чистая… Как я сам-то не заметил?..
Эш спрятал усмешку и вдруг ни с того ни с сего спросил:
— А ты чем вообще занимался до Поднебесья?
Дарий задумчиво почесал бороду.
— Да… как тебе сказать. Всем помаленьку. А что?
— На длинноклювов никогда по весне охотиться не приходилось?.. — не удержавшись от улыбки, спросил Эш.
Дарий сначала не понял, нахмурился — а потом расхохотался, хлопнув парня по плечу.
— Намекаешь, что я тоже перья распушил и закружил на току, хоть голыми руками бери?
— А разве нет?
— Посидел бы с мое без единого женского лица — еще не так бы распушился. Я сейчас, наверное, всех своих женщин вспомнил, глядя на нее…
Он уставился на девицу, потом — на других пленников.
— Да это, похоже, наваждение какое-то, — проговорил он. — Я гляжу на нее, она мне почти отвратительна — но при этом меня аж трясет…
— Ты и раскраснелся, как помидор, — заметил Эш.
— Врежь мне.
— Что?
— Врежь мне покрепче, насколько силенок хватит!
Если бы не последняя фраза, Эш, наверное, еще колебался бы. Но после «силенок» у него появилось непреодолимое желание исполнить просьбу Дария на славу. Приподнявшись, Эш от души влепил ему под челюсть, да так, что бедняга, покачнувшись, опрокинулся и рухнул спиной со скамьи на пол.
Все взгляды мгновенно устремились на них двоих.
— Твою ж!.. — взвыл Дарий, хватаясь за лицо. — Ты мне челюсть чуть не сломал!
— Сам же просил — покрепче, — проговорил Эш, потирая кулак и присаживаясь на место.
— Откуда ж я знал, что у тебя рука тяжелая, как у лесоруба?!
Парень довольно усмехнулся. Видимо, удар и правда получился хороший.
Дарий вернулся на лавку, пошевелил челюстью.
— Нормально?.. — тихо спросил Эш.
— Ничего, я крепкий, — так же тихо ответил Дарий. — Зато, кстати, помогло. Прям отлегло…
Они оба, не сговариваясь, покосились на девицу — и встретились с ее смеющимся взглядом. Опустив руку на уровень бедра, она неприметно погрозила им пальцем.
— По-моему, это намек, что нас рассекретили в том, что мы рассекретили ее, — тихо проговорил Эш.
— Кстати, я — Дарий.
— Эш, — представился парень в ответ. — А твое имя уже знаю благодаря Сину.
Тот тяжко вздохнул, растирая ладонями лицо.
— Да уж. Повезло мне, как утопленнику, которому больше виселица не грозит…
— Что ты ему сделал?
— Запер в подвале, чтобы не помешал разобраться с его луггалем, — небрежно ответил