Вера стояла в очереди и между терзающими ее раздумьями пыталась приобрести электронный билет через приложение в телефоне. Мысли об убийце не давали сосредоточиться на цифрах ее банковской карты. Она вводила номер, но все промахивалась, перед глазами мелькал окровавленный нож, зажатый в пальцах, обтянутых черными перчатками. Чем ближе к дверям она подходила, тем ярче в ее сердце цвела паника. Она не могла смотреть на стоящих перед ней людей, слышать тех, которые без умолку болтали и смеялись позади нее.
Ей казалось, что все они мертвецы, их часы сочтены, а фото поставят в черные рамки под венками в торце здания. Хотелось позвать Эмиля, поговорить с ним. Но нельзя.
Наконец она ступила с солнцепека под навес зонтиков у дверей, потом за порог здания, и дальше очередь пошла бодрее. Вот ленточный транспортер с рамой-металлоискателем для поиска запрещенных предметов. Сотрудники музея в черных спецовках с белой надписью «сегуридад» на спинах, что значило «охрана», просили оставить зажигалки, санитайзеры-спреи, бутылки с водой и слишком крупные сумки. Иные туристы являлись в музей прямо с чемоданами, и их отсылали в камеру хранения. Вера прогнала через сканер свою крохотную полупустую сумочку от «Эрме», и ее пропустили.
Оказавшись после слепящего солнца в помещении, Вера почувствовала головокружение, перед глазами заплясали цветные пятна. Она стиснула зубы и стала оглядываться. Круглые колонны розового мрамора, информационная стойка из серого камня, плакаты с изображением картин, что находились сейчас в музее на выставке, куча входов-выходов, широкоформатное остекление, кусок красной стены, на ее фоне огромная статуя обнаженного мужчины, готового ринуться в бой, за его ногу цеплялся похожий на Пифагора полулежащий старик. Эмиль велел ждать здесь.
Слева от мраморной скульптуры, которую оттеняло ярко-красное, как кровь, полотно крашенного гипсокартона, располагался ряд лакированных скамеек. Вера подошла к статуе, делая вид, что любуется ею. Это была работа знаменитого испанского скульптора Хосе Альвареса Куберо, творившего в конце восемнадцатого – начале девятнадцатого веков. Его имя было выведено на мраморной плите под самой скульптурой. Вера уже не помнила, откуда она знала его. Может, Зоя рассказывала, может, Юбер или Даниель… Воспоминание о Даниеле больно резануло сердце. Название композиции написано рядом, такими же крупными буквами и ровным шрифтом, как имя автора. И перевести его было легко: «Оборона Сарагосы». Слово «оборона» и на испанском, и на французском писалось почти одинаково.
Вера обернулась, продолжая рекогносцировку. Справа от стойки «Информасьон» огороженный белой перегородой с надписью «Мусео Прадо 1819–2019» прятался книжный магазин, полки которого имели полукруглую форму. Вот почему Эмиль так настойчиво твердил, чтобы она не ходила туда и не покупала книг! Боялся, что забудется. Вера могла! Дальше располагалось что-то вроде кофейни, откуда доносился запах кофе. Она подавила поднявшееся из недр желудка чувство голода и села на скамейку.
Ее задача – выявить в толпе Аску или того, кто мог быть убийцей. За черной полосой ограждения цивилизованно, шаг за шагом продвигалась пестрая шеренга людей с разных концов света, каждый, дожидаясь своей очереди, клал на ленту под сканер сумку, рюкзак. Как же сюда пронести нож? Никак. Это невозможно.
Едва Вера предположила это, в толпе началось волнение, люди отскакивали, возмущенно ругались. Среди силуэтов возник некто очень знакомый в страшно мятой черной футболке с принтом и черных джинсах. Эмиль! А где его костюм Сакамото и маска?
Он растолкал всех и подлетел к сотруднице в спецовке, что стояла на пропускном пункте у монитора сканера. Люди с рациями на поясах и надписью «сегуридад» на спине были всюду – стояли по углам, у дверей, их было много. Все они тотчас всполошились. К Эмилю подошел человек в темном деловом, как будто ему великоватом, костюме – по виду начальник. Эмиль отчаянно размахивал руками, пытаясь что-то объяснить. Тот взял его за локоть, отвел к колонне.
Вера поджала губы и решительно направилась к ним.
– It’s so important! He’s already here! – До нее донесся сбивающийся голос шефа[14].
Человек в костюме хмурился. Невысокий – головой едва доставал до плеча Эмиля, – плотный, с усталым и несколько заплывшим лицом, короткой стрижкой ежиком и черной бородкой, он смотрел недоверчиво, щуря маленькие снобские глазки. Чем-то он походил на молодого Дэнни Де Вито. Наверное, этим своим пренебрежительным выражением лица.
Веру взяла ярость.
Не мельтеша, не нервничая, нацепив на себя образ агента Старлинг, она подлетела молнией и быстро сунула ему под нос свое удостоверение, тотчас убрав его в карман юбки, чтобы не успел прочесть фальшивого имени.
– Генеральная дирекция внутренней безопасности МВД Франции, – одним махом отчеканила Вера по-английски. – А это детектив Эмиль Герши, он сотрудничает с нами. Мы преследуем объект прямиком из Парижа. Есть информация, что «Мадридский “Крик”» – как его окрестили в СМИ – только что проник в здание музея.
Во взгляде Эмиля сквознула благодарность. Вера украдкой глянула на бейдж, прикрепленный к петличке незнакомца: «Хавьер Барко Барба, начальник службы музейной безопасности».
– Где ваша комната управления видеонаблюдением? – подхватил Эмиль. – Нужны камеры всех залов и подробный план здания.
Начальник музейной безопасности оценивающе оглядел Веру, перевел взгляд на Эмиля.
– Нам удалось проследить его до порога музея по маячку в смартфоне, – продолжил шеф. – Но телефон пять минут назад был отключен, сигнал пропал. Мы теряем время! На кону жизни посетителей. Неведомо, что он задумал!
Хавьер Барба собрал брови на переносице. Он казался страшным тугодумом – продолжал бросать на Эмиля недоверчивые взгляды и тянул время.
– Следует начать выводить людей, – наконец выдал он.
– Боюсь, это бесполезно, – отрезала Вера. – Вы не успеете охватить все залы, посеете панику. Проще отследить возможного убийцу по камерам и обезвредить его. Дайте знать вашим людям, чтобы они были готовы.
Господи, откуда она знает, как разговаривают секретные агенты? Вера произнесла это так безапелляционно, что аж самой себе поверила. Положительно, пересмотрела сериалов про ФБР.
Эмиль бросил на нее молниеносный взгляд, в нем сверкнуло восхищение. Сердце колотилось, но Вера держала зубы сжатыми, а спину стрункой, чтобы не дать себе закричать. А так хотелось заорать от поднимавшейся из недр сердца паники. Она боялась, что этот Хавьер Барба попросит ее документ и начнет его изучать. Но тот пожевал губу и проронил:
– Идите за мной.
На ходу он отцепил от пояса рацию, спрятанную под полой пиджака, и, что-то сообщив по-испански своим сотрудникам, махнул Вере и Эмилю, приглашая следовать за собой.
Они прошли через полукруглый зал с красными стенами, прямоугольными оконными проемами и белыми скульптурами муз, сидящими на кусках колонн, выкрашенных в темно-коричневый цвет, нырнули в узкий коридор, отделанный серым мрамором, следом в другой. И петляли по ним достаточно долго, – Вера почувствовала, что заблудилась.
Наконец они оказались в помещении