- Вот это вещь! Где он ее только раскопал? Настоящий английский буфет! Знаешь, я видел такой только у Дэрри…
- Дэрри? – переспросила девушка, заметив, как смутился парень.
- Это мой… друг, - судя по заминке вместо «друг» было иное определение, но Саша щадил уши своей будущей жены. – Он барон и в нашей школе учился потому, что его выгнали из трех предыдущих. Так вот в доме его родителей был похожий буфет. На нем подавали завтрак, когда в доме собирались гости…
Саша рассказывал о друзьях, о школе, о студенческом братстве, делясь с Евдокией своими воспоминаниями, а девушка смотрела, как смягчается его отстранено-прекрасное лицо, как мелькают смешинки в его глазах и где-то немножко жалела о том, что в сердце сейчас ощущалась огромная черная дыра, и даже такой потрясающий красавчик не может заставить его биться быстрее.
После «мужской половины» они осмотрели общие помещения. Красивая лестница вела на второй этаж в просторную гостиную и танцевальный зал. Евдокия рассматривала обои с вышитыми утками, охотниками и веселыми лающими собаками, и думала о том, что в этом зале можно не стесняясь принимать полсотни гостей, словно в настоящем дворце. Танцевальный зал, украшенный зеркалами и бра в виде подсвечников, впечатлял не меньше.
- Саш, они что здесь всерьез приемы устраивали? – Ева обошла комнату, с первого взгляда оценив натертый паркет и легкие белые занавеси на окнах.
Ее волновала гармоничная красота этого места.
- Не думаю, что здесь были приемы, - жених покачал головой, оглядывая тяжелые двери, оконные рамы и ступени, ведущие к балкону для музыкантов, - они успели только въехать, прожили пару месяцев, и все.
Евдокия снова вздохнула, жалея неведомую ей женщину для которой строилась все это великолепие.
Саша перехватил ее грустный взгляд на себя и подошел ближе:
- Эй, не грусти! - он взял Еву за руку, заглянул в лицо, пытаясь прочесть ее эмоции.
Девушка постаралась улыбнуться, но получилось плохо. Тогда Саша достал телефон и под сводами зала поплыл Венский вальс.
- Фрекен, - заложив руку за спину, жених щелкнул иллюзорными каблуками.
- Герр, - Евдокия присела в книксене, вложила пальцы в ладонь мужчины, и они поплыли по гладкому полу.
Саша отлично танцевал, и постепенно девушка расслабилась, доверила ему рисунок танца, и отдалась своим мыслям. Дыра в душе, оставленная предательством Женьки не спешила затягиваться, но болела теперь куда меньше. О чем думал ее партнер, Ева не знала, его лицо было все так же безмятежно.
Когда музыка кончилась, они остановились у зеркала, взгляды столкнулись и разбежались. В смущении девушка отстранилась, отошла в сторону окна, отодвинула штору, делая вид, что любуется лужайкой. Саша нырнул в телефон, отключая следующую мелодию, потом обвел зал взглядом и постановил:
- Неплохо подвигались.
Ева молчала, не зная, что сказать, и тогда жених перешел в наступление:
- Тебе не нравится здесь танцевать? Отлично! Сделаем спортзал!
- Что? Ты с ума сошел! Спортзал! – Евдокия искренне возмутилась, и тут заметила, смешинки в голубых глазах и поняла, что ее разыгрывают. – Ах ты! – девушка забыв о смущении шутливо погрозила пальцем, а парень смеясь подошел ближе и предложил другой вариант:
- Или сауну, с мальчиками!
- Сауны обычно с девочками устраивают! – все еще кипя от возмущения выпалила Ева и замолчала.
- Уговорила! Для тебя с девочками, для меня с мальчиками! – Саша высунул язык, дразня ее, а потом сбежал, предлагая осмотреть и «женское» крыло.
Эта половина дома была отделана более женственно и утонченно. Теплые светлые оттенки, изящная легкая мебель, музыкальная гостиная, украшенная высокими французскими вазами, фортепьяно с набором нот, комната для рукоделия или чаепитий, убранная шелком и кружевами, точно старинная конфетная коробка. Венчала это великолепие просторная студия с французскими окнами от пола до потолка полностью заменяющими три стены. Евдокия уже видела это помещение, но только теперь осознала, как оно прекрасно подойдет для ее собственной мастерской.
- Саша, как думаешь, мама не заметит, если я привезу сюда мольберты и краски? – спросила она жениха, разглядывая практичный каменный пол, удобные шкафы-тумбы, и дополнительную подсветку потолка.
- Предлагаю сговориться с твоим братцем и совершить дерзкий набег на родные пенаты под покровом ночи! – хмыкнул он в ответ. Потом уточнил: - а что за мастерская? Стекло? Глина? Ткань? В Лондоне снова в моде домашние гончарни.
- Я рисую, - коротко ответила Ева.
Ей не хотелось распространяться что и как она рисует, потому что профессиональные художники наверняка подняли бы ее на смех, а для нее творчество было важной частью жизни. Прикидываясь бедной студенткой, она легко экономила на еде, на одежде и даже на транспорте, но не смогла отказаться от возможности покупать дорогие краски, контуры, кисти и прочие радости творящего человека.
Отец и мама лояльно относились к ее попыткам найти себя, считая, что девочке из хорошей семьи положено иметь дорогое хобби. Лошадей Евдокия боялась, охоту не любила, к породистым животным и то была равнодушно, тиская без разбору и чопорного «британца» и дворнягу из подворотни. Даже музыка была лишь приятной частью жизни, но не увлечением. А вот всевозможные виды изобразительного искусства от фотографии до скульптуры трогали девушку чрезвычайно. Может поэтому брат и предложил ей отделение рекламы, настаивая на курсах компьютерной графики и макетирования.
Второй этаж этого крыла был точной копией «мужского» только в нежных красно-розовых тонах. Спальня, просторная гардеробная с тремя огромными зеркалами, и ванная с великолепной продукцией фирмы «Джакузи».
Сам дух этих комнат навевал негу и желание расслабиться. Что Саша и сделал: плюхнулся на вышитое французскими букетами покрывало, раскинул руки и заявил:
- Евдокия, нам невероятно повезло! Этот дом словно для нас строили! Эй, ты чего? – спросил он, заметив, что девушка поморщилась.
- Имя. Звучит непривычно. Меня редко так называют, - объяснила она, - если только что-то совсем
