Тут я вспомнила, что этот самый подарочек стоит сейчас на лестничной площадке, а я должна его приютить, да еще и в роли сестры. Все-таки Оксанка переоценивает мои возможности. Я подошла к двери, вздохнула и решила: буду обращаться с ним, как с ребенком, в конце концов, не зря же я педагогический заканчивала? Я открыла дверь и уставилась на своего «ребеночка»: Костя (а это оказался именно он) отлепился от стены, встал во весь свой рост и снова улыбнулся.
— Я уж думал: все. Не узнаешь меня и не пустишь, куда ж я тогда? — мой новоиспеченный братец улепетывал за обе щеки омлет.
— У меня память плохая, — печально заметила я.
— Да и немудрено, мы ж с одиннадцати лет не виделись. А ты изменилась…
— Да? — я покраснела, вот тебе и не помнит.
— Красишься, да? — кивнул он на волосы. Я провела рукой по своей роскошной белокурой шевелюре и печально кивнула, придется врать, что крашусь. У Оксанки всю жизнь была короткая стрижка, волосы темные, торчащие в разные стороны.
— А ты красивая стала, тощая только больно, — продолжил он без обиняков. Тут я прямо обалдела: это надо же такое сказануть мне, совершенно незнакомому человеку?
— Ты обиделась, что ль? — ткнул он меня в бок, отчего я подскочила, — не обижайся! Я ж так, по-братски.
— Я не обижаюсь, — ответила я, с ужасом представляя, сколько «счастливых» деньков мне предстоит пережить. Они не заставили себя ждать. Во-первых, Костя, совершенно уверенный в том, что я его сестра, подшучивал надо мной, щипал меня и пихал. И это все за первый вечер, апофеозом которого стал тот факт, что он вышел из ванной в одних трусах и расхаживал так по квартире. Фигура у него была что надо, но заглядываться на него я не могла, раз уж он мой брат. Поэтому я в тот вечер особенно увлеклась книгой, которую не могла осилить в последние два дня.
— Слушай, Ксюх, — заглянул он ко мне перед сном, — ты мне завтра город покажешь?
Я выпучила глаза.
— Вот и отлично, — подмигнул он мне и скрылся.
К моему счастью, с утра он смылся в институт, а я в срочном порядке стала изучать карту города, снабжаясь заодно советами подруги:
— Сводишь его в Эрмитаж, вы там весь день проторчите, на следующий день в Петергоф съездите, протянем как-нибудь, он вообще надолго?
— Не знаю, — растерялась я.
— Так узнай, — попеняла мне подруга.
— Но я не хочу в Эрмитаж, — заявил мне Костя, когда мы вышли на улицу, отчего я сразу впала в ступор.
— Куда ж тебя вести?
— Давай по набережной погуляем, а все музеи оставим на потом, выберем для этого какой-нибудь денек.
— Хорошо, — согласилась я.
— Отлично, — Костя обрадовался и протянул мне локоть. Питер был очень красив. Костя тоже казался милым, пока не начинал приставать с вопросами:
— Расскажи о себе. Как ты живешь?
Я сглотнула и сказала:
— Хорошо, а ты?
— Я тоже хорошо. Помню, в детстве ты была настоящей оторвой, а сейчас такая скромница. Что тебя так изменило?
Я снова сглотнула:
— Во-первых, не такая уж я и скромница, а во-вторых, даже если и так… Скромность украшает.
Костя расхохотался:
— Да, может быть. Не стань ты такой красавицей, туго бы тебе пришлось с твоей скромностью. Кстати, у тебя есть парень?
Я еще не успела отойти от красавицы, потому и ответила честно:
— Нет, — и тут же зачем-то спросила, — а у тебя?
— Парень? — улыбнулся он, — нет, я по другой части.
— Дурак! — пихнула я его в бок. Он захохотал уже в который раз и ответил:
— Как же у меня может быть девушка, если я только вчера приехал?
— А там, в Волгограде? — злилась я на него и на свою настойчивость.
— Ну… так даже и не скажешь.
— Как это так? Чего проще сказать: да или нет?
— Вот теперь узнаю свою сестрицу, такая же приставучая, как и была. А я-то уж понадеялся… Лучше расскажи, как твоя работа? Мама говорила, ты работаешь в газете?
— Да, я журналистка, — гордо ответила я.
— Про что пишешь?
— Ну… — тут я поняла, что подруга за последние пару лет ни разу не обмолвилась о своей работе, а я как-то не удосужилась узнать. Я прикинула, чем она могла заниматься и выдала, — о политике.
— О политике? — удивился он.
— Да, а что, непохоже?
— По-моему, ты и политика — несовместимые вещи.
— Это еще почему? — обиделась я.
— Извини-извини, просто ты не выглядишь… как бы это сказать, — он замолчал, подыскивая слова, — просвещенной в этой области.
— Считаешь, я тупая? — набросилась я на него.
— Нет, что ты, что ты! Просто непросвещенная, — засмеялся он и бросился прочь, потому что в ярости я страшна.
В тот же вечер я отзвонилась Ксюхе и сообщила, что все нормально.
— Кажется, он ни о чем не догадывается.
— Это хорошо, — заметила подруга, — вы поладили?
— Да, в общем-то, он милый парень.
— Это тоже хорошо. Тогда до связи.
— Хорошо. Слушай, Ксюх, а о чем ты пишешь?
— А что? — не поняла она.
— Он меня спросил, а я как-то даже не знаю…
— Да про праздники всякие, концерты, культурная жизнь города, можно сказать.
— Серьезно? — улыбнулась я.
— Да, а ты что сказала?
Тут Костик постучал в мою дверь и сунул голову, скорчив грустную физиономию.
— Не суть, — быстро закончила я разговор, — мне идти пора.
Я повесила трубку и вопросительно посмотрела на новоиспеченного родственника.
— Пошли чай пить.
В общем, отношения наши неплохо складывались. Мы выпили чаю и сговорились, что завтра с утра Костя съездит в институт, потом вернется домой, и мы отправимся в музей. Я