Англия, графство Нортумберленд, 1798 год

– Я первая! – радостно воскликнула Катрина, притормозив лошадь и оборачиваясь назад.

Слегка запыхавшись, девушка поправила немного съехавшую на бок шляпку и гордо расправила спину.

Маркус и Николас подъехали к ней в одно и то же время. Впрочем, когда она достигла цели, ребята уже не торопились.

– Наконец-то я выиграла! – еще раз ликующе произнесла Кэт.

– Подумаешь, – хмыкнул Маркус, – я бы пришел вторым.

– С чего ты взял? – возмутился Ник. – Мы оба замедлили темп, когда Катрина выиграла. Еще неизвестно, кто победил бы.

– Конечно, я, – продолжал настаивать Маркус.

– Оставь его, – махнула рукой Катрина, – ты же знаешь, с ним бесполезно спорить.

– Это точно, – усмехнулся Николас.

– Конечно же, Катрина всегда права, – развел руками Маркус. – Ничего, в следующий раз я буду первым.

– Только если я буду поддаваться, – весело ответил Николас.

Катрина лишь улыбнулась и покачала головой: в свои восемнадцать лет оба вели себя как мальчишки – и когда они только повзрослеют. Внешне ведь заметно изменились – вытянулись, окрепли, возмужали. Но только дай им волю найти какое-нибудь приключение – оба кидались в него с головой.

Гонки на лошадях были одним из любимых занятий Маркуса и Ника. Оба прекрасно управлялись со скакунами и смотрелись при этом весьма эффектно. Если Катрина сама не участвовала в соревнованиях, она всегда с удовольствием за ними наблюдала. Ее брат являлся отличным наездником, но и Николас ни в чем ему не уступал. Он так благородно держался в седле, что переодень его в такую же одежду, как у Маркуса, никто бы не догадался, что он не аристократ.

Кэт поймала себя на мысли, что, сравнивая молодых людей, невольно задержала взгляд на Николасе дольше, чем полагается. Ник, заметив, что Катрина на него смотрит, лишь слегка улыбнулся – но и этой улыбки оказалось достаточно, чтобы ускорить биение сердца девушки. Впрочем, она из вежливости попыталась улыбнуться ему в ответ.

Николас был рад видеть Катрину в хорошем настроении, но заметил, что она бледнее, чем обычно, да к тому же периодически грустно вздыхает, уходя в свои размышления. Неудивительно, ведь сегодня ее мать могла бы отмечать день рождения. Андреа Эддингтон скончалась год назад. Любовь женщины к благим делам привела ее к тяжелой болезни. После спасения Николаса графиня не только не отдала в приют его, но сама стала регулярно навещать обитателей этого приюта и заботиться о них. После одной из подобных поездок Андреа и заболела, ведь леди в такие моменты не думала о плохой погоде: дождях или морозах.

Графини не стало, это оказалось огромным ударом для ее семьи – особенно сильно утрата сказалась на Джеймсе Эддингтоне. Какое-то время он почти не выходил из своей комнаты.

Катрина к семнадцати годам становилась все больше похожа на мать – хрупкой фигурой, грациозностью движений, чертами лица, при этом она обладала более яркой внешностью, чем графиня – молочно-белая кожа эффектно контрастировала с черными вьющимися волосами и темно-карим цветом глаз.

Маркус, Николас и Катрина подъехали к конюшне, прогулку пора было заканчивать. Не успели они спешиться, как из-за ворот выглянул Томас:

– Николас, мне нужна твоя помощь. Подготовь графу коня.

Юноша быстро соскочил с лошади и потянул ее за собой.

– Папа куда-то едет? – поинтересовалась Катрина.

– Насколько я знаю, он собирался в соседнее поместье, – ответил Маркус.

– Зачем?

Брат пожал плечами, а потом добавил:

– Там вроде новые хозяева. Наверное, налаживает дружеские отношения.

– Новые хозяева?

– Да. Кажется, одинокий лорд с сыном, – Маркус вдруг окинул взглядом сестру и с улыбкой добавил: – Что-то мне подсказывает, что скоро мы познакомимся.

Катрина не обратила внимания на его слова. Зато Николас, шедший впереди, все слышал и, стиснув зубы, ускорил шаг.

Катрина открыла глаза и потянулась. Бросив взгляд на большие настенные часы, она поняла, что сегодня проснулась слишком рано – к семи в доме обычно даже завтрак не сервировали. Девушка подошла к окну: утро было невероятно солнечным, что ее только обрадовало – она выглянула наружу, понежившись в солнечных лучах, а потом вспомнила, что сегодня собиралась срезать цветы для своей комнаты. Катрина обожала обставлять спальню цветами сама, лишь изредка доверяя это слугам.

Она решила, что в такой ранний час в саду наверняка никого нет, и можно спокойно заняться делом.

Настроение подсказало Кэт выбрать платье желтого цвета из тонкого тюля с многослойной юбкой, казавшейся практически воздушной.

Катрина поставила корзинку возле кустов с розами – сегодня она решила украсить комнату именно ими – и вдруг услышала шорох. Она обошла кусты и увидела неподалеку сидевшего возле клумбы Николаса и возившуюся в цветах служанку – кажется, ее звали Эмили.

Молодой человек обернулся на звук шагов и тут же вскочил на ноги.

– Китти… – по привычке начал он, но осекся и произнес: – Мисс Катрина, доброе утро.

Эмили тоже повернулась и почтенно кивнула, быстрыми движениями отряхивая юбку от земли:

– Доброе утро, мисс. Нам было велено собрать цветов для комнаты леди Беркли.

Катрина совсем забыла, что сегодня приезжает Мадлен – в этот раз не только с матерью, но и якобы с женихом.

– Доброе утро, – ответила Кэт и чуть было не спросила, с чего это вдруг Николас должен помогать собирать цветы, когда его обязанности успели настолько расшириться.

Эмили засуетилась и схватила корзину с цветами:

– С вашего позволения, мисс, я пойду.

– Да, конечно.

Она мгновенно исчезла, оставив Катрину и Николаса наедине.

И все-таки девушка не выдержала:

– Ты теперь еще и специалист в цветах? – тон ее был сдержанным, но голос слегка дрогнул.

– Нет, – невозмутимо ответил Ник, неожиданно шагнув к девушке, – просто был на кухне и вызвался помочь, так как Эмили боится не успеть подготовить всё, что ей было поручено, к приезду гостей.

Николас говорил так спокойно, при этом смотрел Катрине прямо в глаза. Девушка не выдержала и опустила ресницы, а потом, отвернулась и решительно отправилась заниматься тем делом, ради которого пришла. Вскоре она услышала его голос:

– Тебя тоже с утра потянуло к