– «The History of Modern Art».
– Так вы увлечены искусством?
Глубоко-глубоко внутри меня формировалось ощущение, что мне делают ультразвук в клинике «Charite».
– Так вы вернули мою книгу? – ответила я в еврейском стиле.
– Да что вы пристали ко мне с какой-то книгой и романтическими фантазиями? Вы что, подающий надежды юный режиссер?
– Нет, я – умертвивший все надежды молодой писатель.
– Замечательно звучит! Вы правда что-то пишете?
На его лице появилась легкая, но очень жесткая улыбка.
– Я правда что-то не пишу.
– Признавайтесь. Откройте карты.
– Я вам не Паоло из «Cipriani», который выдает все секреты.
– Мадемуазель, бросьте это глупое кокетство. Вы действительно пишете?
– Ладно. – Я сдалась, потому что все мои привычные манипуляции на него не действовали. – Я написала две книги, но с третьей все очень печально.
– И вас издавали?
– Да. Лучшее украинское издательство.
– Так вы из Украины?
Его мимика немножечко поддалась, и широкие брови вынырнули из-под черных стекол.
– Да. Из Украины. А я могу узнать, куда мы едем?
– Конечно. Но сначала вы назовете свое имя. Я считаю, что мы уже достаточно для этого знакомы.
Не знаю почему, но я от души рассмеялась. Да, мы были достаточно для этого знакомы:
– Юля. Иностранцы называют меня Джулия. Легче произносится.
– Значит, Джулиния, – холодно улыбнулся он.
– Почему «Джулиния»? И куда мы едем? Мы проехали тоннель, торговый центр «La Vie» и никуда не свернули.
– С вами всегда так скучно?
– А с вами всегда так интересно?
В этот раз обоюдная улыбка возникла на наших лицах одновременно.
– Мадемуазель, я же сказал, что мы сделаем круг перед тем, как вернуть вас домой, – он категорически отказывался обращаться ко мне по имени. – И вы согласились.
Я согласилась заранее, потому что понятия не имела, какой круг он имеет в виду. Я бы согласилась постфактум, потому что он пообещал раскрыть смысл «шутки» на пляже и рассказать историю о том, как хоронят людей на Мадейре. Я бы согласилась не из-за любопытства к «Rolls Royce Dawn», который впервые в истории презентовали онлайн для постоянных клиентов, игнорируя «Франктфуртские автомобильные выставки». Я бы согласилась не из-за крыши, которая опускается за двадцать две секунды даже при скорости тридцати двух миль в час. Я бы согласилась не из-за того, что машина пропахла ароматизированным деревом и на восемьдесят процентов отличалась от купе «Wraith». Не из-за того, что она была недоступна даже сильным мира сего и проделала огромный путь на Мадейру с континентальной земли. Не из-за сумасшедшего сочетания ярко-оранжевой кожи и благородного металла. И уж точно не из-за двигателя V-12 и мгновенного разгона до ста пятидесяти миль в час. Мне было плевать на крышу кабриолета, которая напоминала нос античных деревянных лодок. Впрочем, как и на то, что ночные датчики реагируют на тепло пробегающих мимо зверей и невидимых в темноте существ. Конечно, все это слегка будоражит. Но как говорил мой любимый персонаж из «Games of Thrones»[19]: «Меня давно научили не обращать внимание на то, что следует перед словом “но”». Так вот мое исключительное «но» заключалось в следующем: меня очень сильно интересовал водитель. Круг, так круг.
– Хорошо. Я согласна на любой круг, если вы мне расскажете, что там с захоронениями.
– Мадемуазель, прекратите ставить мне детские условия. Можно подумать, что если я вам не расскажу, вы на ходу откроете дверь и выпрыгнете из машины в одном из тоннелей. Условия буду ставить я, потому что вы все еще должны мне непомерную сумму денег. Почему у вас не складывается с третьей книгой?
– Просто мне тяжело ее писать. По личным причинам.
Спорить с ним было глупо и бессмысленно.
– Надеюсь, вы не собираетесь обрушить на меня печальную историю любви? – Он постоянно меня поддевал и переигрывал по всем фронтам.
– Я избавлю вас от такого удовольствия. Вас бы это все равно не тронуло.
– Откуда вы знаете? Вы же меня немного тронули.
– Чем это, интересно?
Я уже была в предвкушении очередной издевательской реплики.
– Вы показались мне очень солнечным и ранимым ребенком. Но в тоже время в вас чувствуется какая-то демоническая неизбежность. Скажите, а что вас обычно вдохновляет, когда вы пишете?
Я на секунду задумалась и без доли притворства произнесла:
– Боль. И Париж.
– Вы любите Париж?
– До слез. Я его обожаю, боготворю… Моя первая книжка начиналась с письма к этому городу.
– Но вас не переводили на другие языки?
– Нет. Хотя у меня есть немецкий перевод. И даже французский.
– Немецкий мне не подходит. Слишком грубый язык. Сможете прочитать мне отрывок по-французски?
– Категорически нет! – Я на минуту представила себе этот кошмар. Мне было бы морально легче раздеться перед сотней изголодавшихся португальских мужчин, чем прочитать ему личный текст.
– Послушайте, мадемуазель, у вас есть два варианта: либо мы заедем в уютный ресторан и вы прочтете мне французский отрывок, либо я через километр сверну в ближайший тоннель и мы на секунду зайдем в местную мэрию. У них там сейчас как раз проходит заседание, – он посмотрел на часы. – Я принесу извинения, прервав речь своих знакомых, попрошу у них микрофон и скажу, что вы умоляли меня дать вам слово и презентовать свою книгу.
Хуже всего было то, что даже двадцать минут общения с этим человеком подсказывали мне, что он способен на все и предугадать исход практически невозможно.
– Почти договорились, – сдалась я. – Но я тоже имею право на условия и хватит дергать меня за нитки, как податливую марионетку. Я зачитаю вам отрывок в спокойном месте, если вы наконец объясните мне суть шутки на пляже.
– Здесь в самом деле своеобразная система захоронения. Не знаю, хватило ли вам нескольких дней, чтобы понять, как местные жители относятся к смерти, – начал он.
– Да, я видела, как португальцы выбирают сигареты с жуткими картинками. Они превращают это в фарс.
– Мадейра – очень специфический остров с высоким уровнем средней продолжительности жизни. Примерно 85–86 лет. Тем не менее жители и власти не желают превращать остров в кладбище. Вы улавливаете мысль?
– Улавливаю, но пока не понимаю… – призналась я.
– Когда человек умирает, родственники усопшего заключают контракт с агентством либо на пять, либо на десять лет. В большинстве случаев – на пять.
– Какой такой контракт? На обслуживание могил?
– Не совсем, – по его лицу скользнула тень улыбки. – На эксгумацию тела.
– По-моему, до меня неверно дошел смысл сказанного. Мы с вами одинаково понимаем на английском значение слова «эксгумация»?
– Более чем. Через пять лет тело эксгумируют, освободив место для следующего мертвого «клиента».
Я смотрела на него в полной растерянности, пытаясь понять, шутит он либо рассказывает все это на полном серьезе.
– Так, а что они делают со «старым» клиентом?
– Кремируют. А дальше новый контракт. – Дженнаро рассмеялся.
– Вы разыгрываете меня, да?
– Ни капли. Теперь улавливаете смысл шутки? Мне не хотелось, чтобы над вашим телом так издевались после неудачной попытки поплавать во время шторма.
