Не знаю, что там почувствовал Энди, но лично я не испытывала ничего, кроме желания материться. Громко и вслух. Меня разрывало от смеха, негодования, недосыпания и колоссальной усталости, которая все больше наваливалась с каждым проделанным шагом. Снова оповещение мессенджера. Читаю. Ну, конечно. Кто бы сомневался? На этот раз мне писал немец, по сравнению с которым курьер Энди был тактичной меланхоличной душкой. Немец Себастьян переплюнул всех и все. Вот просто всем «четыре», а ему – заслуженная «пятерка с плюсом». Такого эпического долб…ба мир просто не видывал, несмотря на то, что он прошел через тот же ад, что и я. Разница заключалась в том, что у Себастьяна была трансплантированная почка, которую он ждал годами, испытывая все муки гемодиализа. Да простит меня Бог, но я готова биться об заклад, что оперировавший немца хирург обладал чернейшим чувством юмора и шутки ради удалил Себу энную часть мозга. Такой себе брутальный весельчак, как Саша Барон Коен. Иного объяснения я просто не нахожу. Ну, как еще можно интерпретировать поведение человека, который на протяжении шести лет выслеживает тебя в фейсбуке и отправляет сообщения ровно в ту секунду, как ты загораешься онлайн? За шесть лет я ответила ему трижды, когда мне нужно было проверить качество моего немецкого. Конечно, я об этом сильно пожалела, потому что Себ молниеносно перешел к делу. Он был богат, занимался каким-то бизнесом и каждое лето снимал дом в ненавистном мне Монте-Карло, куда я, по его мнению, всенепременно должна была приехать. Как-то он сообщил, что его бизнес процветает и что у него появилась чудесная герлфренд, которую он забрасывает дорогими подарками. Далее последовала фотография незнакомой мне жуткой тетки с котом на руках и двадцать картинок с изображением нижнего белья и сумок от Вуиттона. Я написала: «Браво! Поздравляю», – но в ответ получила следующее: «Все это должно было принадлежать тебе!» И даже кот… Ура! Вот прямо представила себя на вилле в изнемогающем от пафоса и понтов Монте-Карло: я, жирный кот и тупой, помешанный на сексе немец под боком. Он в самом деле был сексуально озабочен, о чем свидетельствовали все его месседжи и послания. Это сколько же интеллекта должно быть в оставшейся доле мозга, если ты задаешь постороннему человеку вопросы интимного характера и умоляешь подарить нижнее белье? Кстати, белье он собирался презентовать мне по фото. Прямо посылку формировал и рассказывал, что он туда положил. «Может, мне еще что-нибудь добавить, кроме трусиков от «La Perla» и чулочков от “Wolford?”» Да чего уж там – давай, добавляй. Положи мне баночку сардин, упаковку баварских сосисок и пару бутылок рислинга. А затем надень себе на голову чулки и задуши себя, придурок.
Да как же у барышень так получается? Как все эти вики из Запорожья наступают себе на горло, терпят озабоченные фото с пенсионной эрекцией, забывают о чести, достоинстве и таком понятии, как элементарная гордость? Неужели их от себя не тошнит? Ради чего все это? Чтобы выйти замуж, уехать в Германию или Турцию, выключать свет по графику и каждую ночь ложиться в постель с примитивным кобелиной? А как же любовь? А как же свобода? А как же Жизнь, в конце концов?
Пока немец переписывался сам с собой, я решила, что пора присмотреть какой-нибудь уютный ресторанчик, желательно без людей. Доза знакомств за сегодняшний день давным-давно превысила все допустимые нормы и лимиты. Даже дымить сигаретой пришлось, выслушивая басни Хуана из Аргентины. Enough is enough[4]. Учитывая тот факт, что последние две недели я вообще ни с кем не общалась, меня начинало мутить и выворачивать. Хотя нет. Общалась. Я писала одному-единственному человеку, которому очень симпатизировала. Он был сильнейшей личностью и вызывал во мне такое грандиозное уважение, что я как-то незаметно к нему прониклась и прикипела. Казалось, я могла рассказать ему обо всем, что происходит внутри меня и скрывается под маской улыбки. Абсолютно всю правду о потаенных мечтах, накопившейся боли и истинных желаниях. Это походило на ситуацию, когда ты кладешь голову на плечо незнакомцу в поезде и неожиданно начинаешь плакать. Слезы текут, текут, а ты уже не можешь остановиться, потому что их слишком много. Слишком много для тебя одной. И большой вопрос в том, как поведет себя незнакомец: уберет плечо и отсядет от греха подальше либо останется, боясь пошевелиться. Человек, которому я писала, не убрал плечо и не послал куда подальше. Один его синенький значок с поднятым пальцем в фейсбуке значил для меня больше, чем миллионы встреч, подбадривающих фраз и дурацких мотивирующих картинок от хорошо знакомых мне людей. Этот значок был дороже всего на свете. Дороже воздуха и даже солнца. Особенно в течение последних двух недель.
* * *Я практически забрела в противоположный конец терминала. Все рестораны были на одно лицо, и не один из них не вызывал таких эмоций, чтобы сказать себе: «Бинго! Это мое место!» Сумка сильно передавливала голое плечо, на котором уже чуть заметно просматривался синяк – стандартная издержка сниженных тромбоцитов. Ноутбук, тяжеленная книга с Мэрилин Монро Энди Уорхолла на фронтальной обложке, набитый старыми посадочными кошелек, гора документов, жизненно важные таблетки, пара-тройка маек, на случай, если багаж затеряется во время стыковки, – все это давило и сковывало движения. Но упорство и специфическое настроение подсказывали мне дойти до самого конца. И какой же верной оказалась эта подсказка, распахнувшая передо мной двери «La Terazza by La Rotisserie»… Что могло быть лучше сочнейшего аргентинского мяса на уютной открытой террасе, которая сочетала в себе нежные лучи, теплое дерево и виноградники Мендозы? И тишина – вот что было по-настоящему бесценно.
Солнце припекало с изрядной силой, поэтому выбор столика был сделан в долю секунды. Он находился в самом углу, укрытый тенью от навеса из виноградников. Только приблизившись к нему вплотную, я заметила, что терраса слегка видоизменяет форму и заворачивает за угол. Это однозначно было идеальное место, но, к сожалению, его уже занял какой-то мужчина. Чертовски красивый мужчина, должна сказать.
Я приземлилась по соседству и вместе с ярко-оранжевым лэптопом выложила из сумки «The History of Modern Art». Заказав по-французски аргентинский стейк с бокалом красного, я заулыбалась, потому что официантка приняла меня за француженку. Большая стыковка в рейсах позволяла расслабиться, поэтому я в свое удовольствие потягивала вино и перелистывала страницы, любуясь шедеврами Моне и Мэри Кэссет. Книга несомненно стоила синяка на плече и потраченных на нее денег в стокгольмском музее. Странно, но мне показалось, что кто-то изучает картины вместе со мной. Трудно