Бу Ругар при этой мысли немного развеселился, даже заулыбался, настроение его явно улучшилось. Он представил себя в открытой карете, совершающим парадный выезд к народу после коронации, и в такой-то мечтательной прострации уставился на обрамляющие колонну золотистые листочки, очень напоминающие лавровый венок.
И надо же было такому случиться, что именно в этот момент в зале появился сенешаль со скорбным, печальным видом, в сопровождении нескольких лиц, которые считались самыми близкими к её величеству королеве Анне Четвёртой. Все присутствующие замерли в преддверии горестной новости и дружно повернули головы в сторону первого наследника. А тому для полноты картины только слюны на подбородке не хватало. Поэтому гневное восклицание Моуса в адрес своего старшего брата вынуждены были в душе признать верным даже искренние сторонники Бу Ругара.
— Полный дебил! — громко произнес он.
Кто-то из окружения подтолкнул задумавшегося о своём будущем величии старшего принца, и тот даже не успел сообразить, к кому и по какому поводу относится частично услышанное восклицание. Повернув голову, заметался взглядом по сторонам, увидел скорбную процессию опечаленных подданных, собравшихся произнести сакраментальную фразу, и гордо распрямив плечи, устремился к центру зала. При его приближении престарелый сенешаль бухнулся на колени и хорошо поставленным голосом стал говорить:
— Королева умерла! Да здравствует…
— Постойте! — повелительный и невероятно решительный голос заставил всех вздрогнуть, а старшего принца споткнуться на ровном месте. — Здесь произошло небольшое недоразумение, которое надо исправить немедленно!
В центр зала поступью уверенного в себе тигра вышел Моус Пелдорно, и то, что он сделал в следующее мгновение, сразу изменило привычный жизненный уклад как самой Пиклии, так и многих соседних звёздных систем. Словно профессиональный актёр звёздного боевика, он ловко выхватил из-под мышки армейский пистолет и без колебания или сомнения произвёл два выстрела в замершего перед ним старшего принца. Обе пули вошли точно в сердце, так что Бу Ругар рухнул лицом вниз, словно подрубленный дуб. Но и на этом кровавое действо не закончилось. Моус сделал два шага вперёд и хладнокровно выстрелил в затылок уже явного трупа. Потом по-хозяйски передал пистолет подскочившему сбоку стороннику, пробежал взглядом по окаменевшей публике и деловитым голосом обратился к сенешалю:
— Извините князь, что пришлось вас перебить. Продолжайте!
Только сейчас по всему тронному залу пронёсся громкий вздох удивления, осознания, возмущения и запоздалого ужаса. Во все времена пройти в зал с любым оружием считалось невозможным делом, а уж совершить подобное наглое убийство на глазах у сливок пиклийского общества — поступок во всех смыслах невероятный. Но, тем не менее, он всё-таки произошел, и теперь новый претендент на корону с показным смиренным терпением ждал, пока престарелый князь Вертинский прокашляется от внезапно появившейся в его гортани сухости.
Многие присутствующие в зале успели заметить, что убийство не являлось ни спонтанным, ни совершённым в состоянии аффекта. По всему периметру зала, возле выходов на террасы и проходов в коридоры, маячили подтянутые фигуры бравых молодцев в ливреях. По внешним признакам они походили на обычных служащих дворца, но их каменные лица, словно вышедшие из-под резца одного мастера, сразу говорили, что на стороне узурпатора либо могущественные военные, либо силы тайной и явной полиции. Молодцы в ливреях вежливо, но решительно пресекли первые попытки некоторых паникёров как можно быстрей покинуть высокое собрание. А двое из них, ловко подхватили бездыханное тело несостоявшегося короля за лацканы пиджака и проворно унесли прочь. Мало того, подавляющее большинство из присутствующих в зале людей оказались неожиданно заинтригованы продолжением действа, а некоторые так вообще успокаивали своих соседей и выражались без обиняков, что, мол, самое страшное уже позади и теперь всё будет просто отлично.
Весь этот позитивный гомон, наконец, достиг ушей и сенешаля, которому удалось отвести глаза от кровавого пятна на мраморном полу, прочистить горло, помогая себе ладонью, и посмотреть на ожидающего исторической фразы Моуса. Причём князь Вертинский успел сообразить, что отсутствует топот бегущей стражи, не слышно гневных выкриков из толпы, и никто не спешит растерзать убийцу собственными руками. А значит, по всем политическим реалиям, следующий по праву наследования принц всё равно вступит в свои права. Поэтому сенешалю ничего больше не оставалось, как, после скорбного вздоха, произнести вторую половину сакраментальной фразы:
— …Да здравствует король!
Словно дожидаясь этой здравицы, чуть сбоку раздался голос графа Де Ло Кле:
— Виват, король, виват!!!
И ему дружно вторило как минимум ползала. А второй половине ничего не оставалось делать, как присоединиться. Причём, и среди них находились такие, что кричали с восторгом и упоением: графа Де Ло Кле, шефа внешней разведки, директора управления безопасности Пиклии знали и уважали почти все поголовно. А раз граф лично поддерживает данного претендента на трон, то, скорее всего, это и в самом деле будет для блага королевства. Ну, а те единицы, что имели противоположное мнение, благоразумно затолкали это мнение куда поглубже, и теперь кричали "Виват!" в унисон с остальными. Ссориться с Де Ло Кле побаивались даже акулы галактического бизнеса и воротилы крупного капитала.
Под эти приветственные крики Моус прошёл к тронному возвышению, но поднялся только на две ступеньки из пяти: всё-таки нарушать пятидневный траур и короноваться немедленно он не собирался. Но когда он повернулся к собравшимся подданным, стало понятно, что именно сейчас будет произнесена программная речь. Подобное устраивало всех, как сомневающихся, так и противников стремящегося к трону узурпатора. После подобной речи каждый мог окончательно определиться в своих дальнейших действиях и сразу выработать верную линию поведения. А если успеется, то прямо здесь, или немедленно после выхода из зала, объединиться с союзниками для нанесения упреждающего удара или утаивания слабо защищённого капитала. Отдавать свои "нажитые непосильным трудом" средства, как и дворянские привилегии, в руки непредсказуемого человека никто не собирался. Понятно, что подобные мысли