– Подскажи, братец, какова мерка? Из пищали стрелял, правда, давно. Как бы с зарядом пороха не переборщить, а то ствол разорвёт.
– Вопрос правильный. Смотри и запоминай. В берендейке мерка есть. Ею порох отмеришь. Засыпал в ствол, сверху пыж и прибей. Шомпол-то под стволом. – Стрелец говорил и показывал. – Потом пулю, а сверху ещё пыж, не то ручницу наклонишь, а она выкатится. Опосля курок взведи, маленькую щепотку пороха на полку подсыпь, крышечкой прикрой. В дождь не заряжай, порох подмокнет, подведёт. А уж затем пали по команде.
Стрелец ручницу поднял, спуск нажал. Оглушительно бабахнуло, дымом чёрным затянуло. Мужики от неожиданности ахнули, зашумели.
– Тихо! Привыкайте! У ворога нашего, войска московского, не только пищали имеются, а и пушки. Во много раз сильнее грохочут.
Один из селян спросил:
– Громом убивают?
– Эх ты, лапотник! Из пушки дроб каменный летит, або ядро. Как грохот услышал, быстро прячься, скажем – за дерево, уцелеешь тогда.
– Страсти-то какие! – перекрестился мужик.
Похоже, селянин пожалел, что записался в ополчение. Но Болотников опытен был, хитёр. На площадь вынесли два дымящихся котла.
– Подходи, налетай! Шулюм и каша, дабы порты не спадали.
Засуетились мужики. Ложки, у кого деревянные, у кого оловянные, почти у всех есть. С мисками, плошками плохо. Если вокруг малого котла в кружок сесть, можно и по очереди хлебать, то с большим так не получится. Но и миски принесли. Радости не было предела. Сначала шулюм бараний похлебали, пока не остыл, потом за гречневую кашу, сдобренную конопляным маслом, принялись. Тишина, только чавкание раздаётся.
Мясо ели редко, не каждую неделю, а то и месяц. Поэтому сытное мясное угощение склонило чашу весов колеблющихся на сторону Болотникова. Над новобранцами поставили сотника, и теперь десятники подчинялись ему. Сотник Твердила Фомин ещё вчера был десятником в стрелецком полку, внезапному возвышению был рад до чрезвычайности. Для начала познакомился с десятниками. К Михаилу сразу вопросы:
– Ты Засекиным кем приходишься?
Кто такие Засекины, Михаил не знал, но на голубом глазу ответил:
– Дальние родственники.
– То-то я смотрю – грамотный, одёжа нехолопская.
Немного позже Михаил узнал, что братья Засекины – князья, и сразу прикусил язык. Однофамилец просто. А вот одежду следует сменить, отличается он от всех – джинсы, футболка, кроссовки. Обычный прикид молодого горожанина.
– На сегодня велено отдыхать, утром выступаем.
Михаил не стал интересоваться куда. В любой армии подчинённые вопросов начальству не задают, приказы исполняют. Утром, после молитвы, кулеш, и войско выступило в поход. Впереди казаки конно, за ними стрельцы. У части стрельцов бердыши и сабли, у большей половины – пищали на плечах. За стрельцами ополчение нестройной колонной, а уж за ними обоз. Обоз на полверсты растянулся – провизия, взятое на меч барахло, женщины. А ещё в обозе несколько пушек на подводах. Пушки по обыкновению тех лет не на колёсном ходу, на деревянной станине, на подводах. Там же бочонки с порохом, ядра. Артиллерию пушкари сопровождают. Стрельцы и пушки – главная ударная сила войска Болотникова. Стрельцы обучены, командиры опытны, Болотников на них надеялся, и надежды эти в дальнейшем оправдались.
Насколько понял Михаил, войско двигалось на север, к Москве. И Лжедмитрий, и Шуйский, и Болотников понимали – в чьих руках Москва, тот правит царством Московским. Велико царство, изрядно в нём богатств, а порядка нет, одно слово – Смута.
Шли до полудня. Потом впереди шум, крики. Оказалось, вошли в село. Селяне под руководством поместных дворян оказали сопротивление. Казаки конные быстро расправились с селянами, кинулись грабить зажиточные избы. Воинство Болотникова жалованье не получало, жили грабежами. Особенно преуспели в этом казаки. Шли в авангарде, в населённые пункты врывались первыми, и наиболее ценные трофеи доставались им. У каждого казака перемётные сумы полны добром – ткани, одежда, а в кошелях не только медяки, но и серебришко позвякивает, услаждая слух. Стрельцы недовольны, казаки лишь посмеиваются. А распря и раздор в любом войске – это плохо. Ополченцы вошли в село последними. Ещё на околице Михаил увидел нескольких убитых казаками селян. Зрелище отвратительное – кровь, обезглавленные трупы. С непривычки Михаила затошнило, отвернулся. Ополченцы, войдя в село, кинулись по избам. А дворы-то уже обысканы-ограблены казаками и стрельцами. Ополченцам сущая мелочь досталась – поношенная одежда, ложки да миски. Всё забрали, подчистую. В селе небольшой привал, войску хлеб раздали, копчёную рыбу. Видимо, стрельцы высказали своё неудовольствие казакам, потому что после привала направились уже по разным дорогам.
Михаил в селе в избы даже не заходил, грабить было ниже его достоинства. Пока он чувствовал себя в войске чужаком. Знакомых нет, говор другой, привычки. Как будто в другой, незнакомый мир попал. Впрочем, так оно и было. И посоветоваться не с кем, грубый вокруг народ. Все желания – пузо набить и награбить чужого добра.
К исходу дня Михаил устал от долгого перехода, в городе-то всё больше на метро и трамвае. Но из ополченцев никто не роптал, видимо, привычные были. Спать пришлось в лесу. Холопы бывшие, люди в житейских делах опытные, под телеги улеглись, а Михаил под тополем. Утром роса выпала, под телегами сухо, а Михаил в футболке влажной, да ещё замёрз. Средняя полоса в России – это не Сочи. Михаил парень глазастый, сметливый. Глядя на мужиков, быстро опыт перенимал и на следующую ночь сам под телегой устроился.
Не хотелось мародёрствовать, а пришлось. В футболке только днём, когда солнце светит, хорошо, а под утро и под телегой мёрз. В одном из сёл, в зажиточной избе, рубаху себе присмотрел да кафтан. Хозяина, бившегося до последнего у ворот, холопы вилами закололи, у калитки и оставили, в избу ворвались. Михаил здраво рассудил – хозяину одежда уже ни к чему, если Михаил себе не возьмёт, холопы растащат. По праву десятника он мог выбирать себе трофеи первым. Это если после стрельцов что-нибудь оставалось. Служивые люди не дураки, сами в первую очередь к богатым избам бежали. Опознать такие просто – изба зачастую пятистенка, а то и в два этажа, и крыша не вязанками соломы крыта, а деревянной черепицей. Сёла и деревни грабили не все, если жители присягали на верность Болотникову, не трогали, но брали ополченцев. Михаил понял – предводителю число потребно, пушечное мясо, дабы Москву количеством устрашить.
Холопы, обыскав хозяйские подвалы, вытащили бочонок пива и бочонок вина, тут же выбили дно. Черпали мисками, даже