Вот и сейчас! Мало того, что вместо обещанного динамита привезли страшно опасный полуфабрикат, из которого неизвестно где и когда этот динамит делать, так ещё и вместо честного нитроглицерина всучили невесть что! А на претензию, мол, динамит из вашего сырья не взрывается, отвечают, что это мы неправильно его делаем! Проклятые гяуры! Да и сам он дурак! Купился на посылы этих горе террористов! Но армии до зарезу нужна взрывчатка и оружие, и его долг – наладить поставки первосортного русского динамита в Стамбул!
Ну ничего! Он им покажет, как обманывать турок! Убивать всех Мустафа не собирался – всё же торговые партнёры ему были нужны, и представители социалистов-революционеров были далеко не худшими из них. Более того, они были именно той силой, которая согласилась обеспечить его большими партиями взрывчатки, производство которой, как точно знал Мустафа, у социалистов отлично налажено и поставлено на поток.
А взрывчатка была нужна! Война с Италией поглотила больше половины запасов, и в начавшемся противостоянии с Балканским союзом турецкая армия испытывала острый дефицит динамита и ручных бомб. Всё это, конечно, можно было закупить и в Европе, да там и покупалось, но… Но отчего не разжиться тем же самым втрое дешевле в России? Тем более, если партнёры по бизнесу сами предлагают расплатиться за гашиш динамитом!
И Мустафа вышел на представителей турецкой армии, обещая им поставки. Теперь эти поставки предстояло обеспечить, а для этого открутить кое-кому из социалистов-революционеров голову, чтобы остальным неповадно было обманывать своих торговых партнёров!
Встреча с руководством подпольщиков у турок была назначена на следующей неделе, и Мустафа на всякий случай решил подтянуть в Одессу побольше своих людей. Вот уже третий день в город пребывали представители диаспоры из Николаева, Севастополя, и других городов юга России. Всех их надо было вооружить, и на чёрном рынке Одессы возник ажиотажный спрос на ружья и пистолеты, что с удовольствием отметил наблюдающий за событиями полковник Заварзин. Его план осуществлялся как нельзя лучше.
9
Пошла вторая неделя моего пребывания на фронте. Вызывает огромное удивление, что лётчики вовсе не рвутся в небо, да и сухопутным генералам наши сведения, похоже, не слишком нужны. Согласно звериным законам капитализма, оплачиваются только и исключительно «боевые» вылеты, а засчитывают ими только те из полётов, информация от которых была использована войсками на фронте. Хорошо хоть бензин и масло лётчики не вынуждены приобретать из своих средств!
Такая позиция болгарского начальства приводит к парадоксальной ситуации – на аэродроме есть и самолёты и лётчики, но летаем почти исключительно мы с Христо! Остальные пилоты долго торгуются с сухопутным начальством, договариваясь, чтобы каждый их полёт был оплачен по высшей ставке. Откаты, по слухам, доходят до половины выплат лётчика.
Не хотел верить в саму возможность столь вопиющего положения, но вчера столкнулся с ним лично: сел в расположении армейского корпуса болгар, на который готовилось турецкое контрнаступление, и имел занятную беседу с командующим «братушками» генералом.
Эта лоснящаяся жиром скотина с мерзкой улыбкой на вывернутых наружу ярко-алых губах приветствовала меня с видом снисходящего к просителю большого начальника. Генерал аж замахал на меня своими коротенькими ручонками при малейшей попытке рассказать ему о положении турок! Без малейшего стеснения на ломанном русском этот откормленный индюк запросил сто долларов наличными, после чего он согласится меня выслушать, но никак не ранее! Генерала совершенно не смущало присутствие тут же офицеров, смотревших на меня с невыразимым превосходством аристократов, вынужденных общаться с попрошайкой!
Я, естественно, сел в самолёт и покинул расположение этой части болгарской армии. Вечером, после ужина, ко мне подошёл заместитель начальника штаба нашего авиаотряда Продан Трандычиев, вернее «господин барон Трандычиев» с мерзкой улыбочкой заявил, что наслышан о моей несговорчивости. Мол, зря я отказался от щедрого предложения генерала, и он, Продан, не удовлетворится сотней.
Для того, чтобы вылет был засчитан как боевой, мне устанавливается такса в сто десять долларов из двухсот причитающихся лётчику. Но в наказание за попытку продать информацию напрямую в войска этот вылет не будет засчитан в любом случае. И информация о положении противника «господина барона» не интересует ни в малейшей степени! Ну как можно воевать в таких условиях?!
Два дня назад пробовал применять по туркам ручные гранаты. Договорились с Христо, вновь занявшим место наблюдателя на «Заре», что он будет кидать гранаты с разных высот и наблюдать эффект. Увы, опыт не оправдал наших ожиданий. Гранаты часто рвались в воздухе, их относило ветром, а на малой высоте по нам открывали такой плотный огонь из винтовок, что дырки в обшивке «Зари» пришлось латать весь вечер, радуясь, что силовой набор и двигатель милостью Божьей остались целыми.
Сегодня на аэродром привезли вагон шимозы. По всем документам это французский мелинит, но маркировка на ящиках иероглифами говорит сама за себя. Болгарские сапёры даже близко не хотят подходить к этому грузу, да и наши, русские приближаются к нему с опаской. Шимоза старая, времён русско-японской войны. Говорят, что она производилась по упрощённой технологии, и имеет скверное свойство взрываться сама собой. Тем не менее, ждать, пока из России и Франции подвезут настоящие авиационные бомбы, я не собираюсь.
Мне удалось договориться с русским военным сапёром Степаном Акимовичем Черняевым, чтобы он сделал нам с Христо несколько «македонских» бомб. Собственно, «македонская» бомба очень проста. Берётся обычная гильза от снаряда, и заполняется взрывчаткой вместо порохового заряда. Снаряд ставится штатный, а ударник заменяется чувствительным капсюлем из гремучей ртути. Болгарские лётчики с такими бомбами летать отказываются, ведь есть вероятность, что они взорвутся от случайного сотрясения прямо в полёте, но мы с Христо рискнём!
10
Конец октября 1912 года выдался на юге России на удивление холодным и ветреным. Из то и дело наползающих с северо-запада туч на землю проливались мутные потоки дождя. Совсем это не походило на южный октябрь. Полковник Заварзин отлично помнил, как оно бывало: и в море купались, и на солнышке грелись, пили вино и пиво на открытых верандах кафе, обнимались с девушками на далёких пляжах.
А сейчас сыро, ветрено, холодно. На берег накатывает мутно-серая волна, а на термометре едва восемь по Реомюру. Но если одет в длинный непромокаемый плащ, морские сапоги, фуражку с широким козырьком, а во фляге ещё плещется довольно коньяка, то и ничего.
Сидишь с мощным цейсовским биноклем за стогом сена на оставленной хозяевами до весны даче и наблюдаешь, как осуществляется твой план. Главное, не упустить момент и вовремя выбросить на стол припрятанного в рукаве туза в виде надёжно укрытого под