Нет, Суворов был идеальным Воином и ничего, кроме славы, не желал! Но уж ее желал — так желал! Ко всем и к каждому пустяку ревновал.
Вообще-то, принято считать Суворова выдающимся полководцем, и это так, но я бы считал его прежде всего самым выдающимся Воином в истории России, поскольку именно это свойство и сделало его самым выдающимся полководцем. Суворов жил сражениями, он жаждал их! Он не мог переносить мирную жизнь. Нет, он понимал, что войны ведутся для мира, но и в перерыве между войнами он искал себе военное дело — или крепости строить, или войска обучать, или экспедиции для нового военного похода готовить. Не балы и празднества, не подброшенные в воздух чепчики, а вот это было его!
Но главное — сражаться! Суворову по-своему повезло — век был очень неспокойный, насыщенный войнами, но ему и тех войн было мало. Он редко попадал в мирную жизнь (редко получал отпуска), но и в этих редких паузах Суворов маялся, не перенося такой жизни, и в письмах ныл, выпрашивая себе участие в каком-нибудь военном предприятии. Вот Суворову уже 54 года (по тем временам возраст уже очень не малый), в качестве отпуска или службы полегче его назначили командиром 6-й Владимирской дивизии, дислоцированной в тылу. А возле частей этой дивизии была, кстати, и его родовая усадьба, по которой у него после десятилетий отсутствия было множество дел. Казалось бы, служи и радуйся!
Но Суворов даже тут мается и забрасывает Потемкина письмами: «Я был в Санкт-Петербурге пасть к Высочайшим стопам и был принят милосердно. Ныне еду в мои деревни, прикосновенные расположению шестой дивизии. Приятность сей праздности недолго меня утешить может. Высокая милость Вашей Светлости исторгнет меня из оной поданием случая по Высочайшей службе, где я могу окончить с честью мой живот». Он сам понимает, что уже немолод, и, как видите, у него ясно выраженная мечта — умереть не в родовой деревне, а на поле боя.
Он всегда завидовал тем, кто сражался.
Вот Суворов в славнейшей Кинбурнской баталии отбил мощнейшую турецкую атаку на Кинбурнскую косу, расположенную у входа в Днепровско-Бугский лиман, напротив тогдашней турецкой крепости Очаков. В письме Потемкину он хвалит не только русских, что естественно, но и турецких солдат (о которых в нашей отечественной истории не очень высокое мнение): «Какие же молодцы, Светлейший Князь, с такими я еще не дрался; летят больше на холодное ружье…» В этом бою Суворов получил две раны, потерял много крови, но командования вверенными войсками не оставил. Потемкин пишет о нем императрице: «Над всеми ими в Херсоне и тут Александр Васильевич Суворов. Надлежит сказать правду: вот человек, который служит и потом, и кровью. Я обрадуюсь случаю, где Бог подаст мне его рекомендовать. Каховский в Крыму — полезет на пушку с равною холодностью, как на диван, но нет в нем того активитета, как в первом. Не думайте, матушка, что Кинбурн крепость. Тут тесный и скверный замок с ретраншементом весьма легким, то и подумайте, каково трудно держаться тамо. Тем паче, что с лишком сто верст удален от Херсона».
Однако через несколько дней в устье лимана вошел турецкий флот, наши его ждали. Лиман мелок и по этой причине неудобен для больших парусных кораблей, которым нужны большие пространства для маневра. И Потемкин специально для войны в лимане приказал приостановить строительство парусных кораблей для Севастополя и в тайне построить гребной флот (большие лодки с одной пушкой на каждой). Турки вошли и начали пристраиваться для нападения на осадившие Очаков наши войска. И ночью хорошо замаскированная Суворовым и не замеченная турецким адмиралом на оконечности косы батарея открыла по турецким кораблям в лимане огонь и потопила 7 кораблей (1500 человек экипажа, 120—130 орудий). Мало этого, турки, в темноте не поняв, кто и откуда по ним стреляет, потеряли ориентировку и начали беспорядочно маневрировать, от этого их корабли начали садиться на мели. Григорий Потемкин тут же воспользовался случаем и послал громить ставшими неподвижными турецкие корабли лодками под командованием французского авантюриста, принца Нассау. Пять турецких линейных кораблей лодки принца сожгли и взорвали, один фрегат взяли на абордаж, турки отплыли под стены Очакова, но Нассау и тут их достал. Всего в этих боях было уничтожено 15 турецких кораблей (больше, чем на тот момент имел Черноморский флот в Севастополе). Победа была полная!
Да, но ведь это победа на море, а раненый Суворов сидел на берегу косы и как бы ничего не делал — у него только батарея стреляла. И он докладывает Потемкину: «Я только зритель; жаль, что не был на абордаже; Принцу Нассау мне остается только ревновать. Отправляю пленных в Херсон». Ну, посмотрите на него! Суворову только что одержанной победы в Кинбурнской баталии и двух ран мало! Ему, 57-летнему раненому победителю, еще и на абордаж хотелось! Он (уже признанный герой сухопутных сражений) еще и к славе моряков ревнует!
Надо подчеркнуть, что Суворов был выдающимся по культуре человеком, помнящим и использующим огромный по тем временам объем знаний, к примеру из его писем видно, что он изучил практически все мало-мальски заметные битвы в истории человечества. Кроме того, в начале карьеры он долго служил на тыловых и штабных должностях, то есть знал военное дело во всех его нюансах, на всю глубину и со всех сторон.
Вот запомнившийся мне момент. Во «второй» турецкой войне союзниками России была Австро-Венгерская империя, но она в ходе войны Россию предала — заключила с турками сепаратный мир. Русские войска, в том числе и корпус Суворова, действовавшие в отрыве от своих войск вместе с австрийцами, остались одни и могли быть подвергнуты ударам превосходящих сил турок. Встревоженная Екатерина шлет гонца к Потемкину с известием о выходе Австрии из войны, Потемкин тут же шлет гонца к Суворову, чтобы тот был начеку. А Суворов отвечает шефу, что он к этому готов, поскольку его собственная разведывательная агентура сообщила ему об этом предательстве еще два дня назад. Как видите, Суворов прекрасно понимал роль разведки, судя по всему, она у него была поставлена на очень высоком уровне, поскольку нет сведений, что Суворова какой-то противник смог взять врасплох хотя бы на начальной стадии сражения.
Поэтому можно сказать, что вот грамотным был Суворов, поэтому и был великим полководцем. Академии, академии надо заканчивать! Не соглашусь! Суворов был великим Воином и только поэтому стал грамотным, только поэтому стал великим полководцем.
Потемкин и Екатерина в Суворове это хоть и поздновато, но