Я сказал потускневшим голосом:

– Мне кажется, она меня избегает.

– У нее много работы, – напомнила она. – А еще учеба в бизнес-центре. Уверена, как только у нее появится окошко, тут же примчится к тебе!

– Да ладно тебе…

– Точно, – заверила она. – Мы, женщины, такие. Как только освободились от вашего гнусного рабства, сразу все мысли о саморазвитии, а все любови во вторую очередь. Нам нужно наверстать отставание от мужчин, а потом, когда будем наравне, можно будет и о всяких там лямурах!

– Ты мое золото, – сказал я растроганно, – как бы я без тебя жил.

– Я твой друг, – напомнила она серьезным голосом, – и ты можешь всегда на меня положиться. Всегда!

Она приподнялась на цыпочки и поцеловала в губы. Я пытался ухватить в объятия, но она увернулась и выскользнула из квартиры. На экране видеонаблюдения хорошо видно, как несется к лифту, вызвав его еще из прихожей, в тесной кабинке смотрится в зеркало, все в порядке, тушь не размазана, помада подобрана яркая, и на улицу выскочила легкая и быстрая, как стрекозка.

У меня еще час в запасе, успел просмотреть заголовки новостей, там в топе видео разрушенного Брюсселя, террористы Халифата нанесли особо мощный удар, оставив на месте столицы НАТО оплавленные руины. Город испарился, в сообщении было сказало, что это месть за посылку армии гяуров в священную Мекку и осквернение Каабы.

Ниже мнение Госдепа, что это дело рук России, но российский МИД заявил, что НАТО уже не представляет для России угрозы и захватить Брюссель Россия могла бы в любой день, потеряв не больше взвода солдат и двух-трех танков.

Там же в топе сенсационное открытие Жабенюка Журавлевского, дескать, предком человека была обезьяна, живущая в норах. Отсюда у нас желание закрываться одеялом с головой и спать в абсолютной темноте.

Кто с кем из знаменитостей спит и от какой у кого дети, я пропустил, посмотрел напоследок сообщение о конгрессе психологов, где подняли тревогу, что преступность снизилась до ничтожного процента, а это недопустимо для развивающегося полноценного общества.

Дескать, пока человек – человек, он должен иметь возможность нарушать законы, воровать, хитрить, изменять жене, иначе постоянное давление моральных устоев взорвет его неврозами, но с человеком вообще-то хрен с ним, но это же грозит и обществу, что намного опаснее.

Общество всегда было компромиссом между желательной правильностью и неизбежной неправильностью, что осталась у нас от животных предков. Потому нельзя ни объявлять сухой закон, ни запрещать казино и прочие азартные игры, даже уличную преступность нельзя уничтожать всю. Это приводит к угрожающему росту неврозов, опасным расстройствам психики, что в лучшем случае ведут к самоубийствам, но это выход для слабых, но в обществе есть и сильные, эти убивать будут уже не себя.

От двери донесся мелодичный голос:

– Сахиб, через десять минут нужно выйти.

– Спасибо, раб, – ответил я. – Карета подана?

– Паланкин, – ответил электронный секретарь. – С четырьмя колесами. Кстати, сегодня я не раб, а рабыня.

– Это лучше, – сказал я и тут же спохватился, сказал громко, – хотя мне все равно, как правильному и законопослушному гражданину. Да здравствуют демократические свободы! Слава героям!

– Героям слава, – ответил голос.

Либерализация на марше: сейчас если совокупляешься только с женщинами, могут впаять штраф за нетолерантность и сексизм. И хотя случаев штрафов пока еще не замечено, однако несколько особо злостных нарушителей на Западе, открыто заявивших, что копулироваться будут только с женщинами, по суду привлечены к принудительным работам, а двое или трое и вовсе оказались в тюрьмах смешанного содержания.

Правда, сейчас все тюрьмы по закону о равноправии и толерантности перевели на смешанное, и никого уже не удивляют мужчины и женщины как в общих камерах, так и в камерах на двоих.

У нас пока еще только разговоры, но Россия – часть общего культурного пространства Европы, так что и здесь будут действовать те же законы, хоть и с запозданием.

Автомобиль по команде моего продвинутого секретаря подъехал точно в ту секунду, как я вышел из подъезда, распахнул дверцу справа и, едва я сел, торопливо шуганул в сторону, давая место другому.

Он у меня еще старой конструкции, с рулем, а с прошлого года все фирмы торопливо перешли на выпуск без этого анахронизма, но я не комплексую, сейчас все ускорилось, никому не удается быть долго в окружении самых навороченных гаджетов.

Даже на городских улицах скорость не меньше сотки, а за городом так и вовсе за сто пятьдесят, но автоматическая система следит, чтобы нигде не возникали пробки, километры наматываются шустро, я начал слушать последний выпуск новостей.

Авто подкатил на большой скорости к подъезду здания нашего центра. Не дослушав, я торопливо вышел, чтобы не задерживать следующие, а машина ринулась к стоянке, спеша захватить место, где будет ждать конца моего рабочего дня, скачивать апгрейды, слушать музыку, играть в простенькие игры, старательно повышая свой электронный интеллект.

По ступенькам я поднимался, хватаясь за перила. С дверью пришлось побороться, тугая пружина, охранник увидел и поспешил на помощь. Уже знает, что я дистрофик и не жилец.

В холле меня обогнали Щербатко и Гуцулов, сотрудники соседней лаборатории. Щербатко, хотя он всегда пишет свою фамилию как «Щербатько» и объясняет всякий раз, что ведет свой род от знаменитого Щербаня, того самого, который в Запорожской Сечи однажды что-то там, а Гуцулов просто Гуцулов, оба бодрые и шумные, даже не подумали ждать лифта, сразу ринулись по лестнице, так модно и рекомендуемо медиками.

Увы, мои мышцы слабеют уже не год от года, а начали сдавать по месяцам, а то и неделям. За спиной приближающиеся голоса Лелекина и Косенкова, вдруг шаги ускорились, это лифт высадил порцию пассажиров сверху, но, взяв одного внизу, тут же захлопнул двери.

Слышно было, как понесся по трубе ввысь. Лелекин посмотрел на дверь с укором.

– Косьян, – спросил он, – говорят, переходишь на другую работу?

– Нет, – сообщил Косенков, – вообще в другую фирму. Буду переучивать пожилых!

Лелекин хохотнул.

– Чего? Да сейчас и молодым работы не хватает!

Косенков сказал почти шепотом:

– Ты не заметил, что профессии исчезают одна за другой? И процесс ускоряется?.. В этом году исчезнут последние переводчики, почтальоны, библиотекари, аптекари, продавцы, а к концу года начнут исчезать бизнес-аналитики, прорабы, операционистки, стюардессы… Их уже заменяют роботами, а людей куда?

– Думаешь, – спросил Лелекин скептически, – старики могут переучиться?

– Есть новые методики, – заверил Косенков таинственным голосом. – Обезьян даже выучивают!

Двери второй шахты открылись, приглашая в просторный лифт, Лелекин и Косенков заспешили к нему, я слышал, как Лелекин ответил беспечно:

– Когда мое место сократят, лучше буду жить на пособие.

Я дождался лифта, без него на двадцать четвертый этаж не поднялся бы все равно, будь даже совершенно здоровым. В тесной кабинке почему-то вспомнил Катеньку, она мой лучший и вообще единственный друг, без нее хреново. Особенно, когда процесс моей