– Смотри-ка! И правда работает! – широко улыбаясь, довольным тоном сказал Фадеев. – А я уж распереживался.
Иувал продолжал громко выть от нечеловеческой боли, а Саклас внимательно смотрел на него, едва сдерживая собственный испуг.
– У тебя, Иувал, видимо руки не из того места растут, раз ты даже ремни на запястьях хрупкой девочки нормально закрепить не можешь. Но я сейчас это исправлю. Але-оп!
Фадеев снова сделал круговое движение и на этот раз обе руки Иувала резко сломались пополам в области локтей, откуда теперь тоже торчали кости. Раздался новый, еще более надрывный и страшный крик боли из уст Иувала.
– Ой! Кажется, перестарался, – шутливо прокомментировал это ужасное зрелище Виктор Андреевич и тихо засмеялся.
Саклас почти с нескрываемым ужасом смотрел на воющего Иувала, который сейчас был похож на куклу, которой ради забавы неправильно вывернули конечности. Смотрел он так, не потому что это было дико и страшно, а потому что такая же участь могла ждать и самого Сакласа. Подобного эффекта и добивался Фадеев.
– Ну что, музыкант? Не играть тебе больше на своих гуслях, – со зловещей улыбкой на лице, произнес Виктор Андреевич, любуясь на мучающегося Иувала.
– Да и певец из тебя так себе… – спустя пять секунд добавил Фадеев, слушая его дикие крики.
Виктор Андреевич снова сделал серьезное лицо, а затем произвел еще одно круговое движение ладонью по металлическому шару. После этого шея Иувала неестественно свернулась относительно тела в противоположную сторону на 180 градусов. Его крик резко оборвался, туловище со сломанными конечностями обмякло, а на лице застыла страшная гримаса агонии и предсмертных страданий.
– Ну что, сыночек, теперь послушаем твое пение, – переведя взгляд на Сакласа, угрожающе произнес Фадеев.
– Нет, пожалуйста, отец, не надо! – жалобно затараторил Саклас. – Я подвел тебя и заслуживаю наказания, но этого больше никогда не повторится! Прошу тебя, не надо!
Саклас сейчас боялся его совершенно искренне. Он знал, на что был способен его отец в ярости. Фадеев хладнокровно наказывал всех за малейшие провинности, не говоря уже о предательстве. Ради осуществления заслуженного наказания он даже не посмотрит на то, что Саклас его родной и единственный сын. И это было истинной правдой. Виктор Андреевич действительно мог убить и замучить собственного сына.
Но сам Фадеев осознавал, что искать сейчас замену Сакласу он не будет. Времени мало, да и маленький проблеск родительского чувства всё же смог в этот момент проскочить в черствой до самого основания душе Виктора Андреевича.
Фадеев убрал печать и подошел к едва ли не плачущему Сакласу. Секунды три он смотрел в его глаза презрительным взглядом, а затем нанес ему резкий и сильный удар кулаком в челюсть. Саклас рухнул на пол, из его рта потекла кровь. Затем Виктор Андреевич осуществил серию мощнейших ударов ногой по его животу и лицу. Саклас в лежащем положении дергался и постанывал от наносимых жестоких ударов отца. Побои продолжались примерно с полминуты.
– Повезло тебе, что я сегодня в хорошем настроении! – злобно произнес Фадеев, закончив калечить Сакласа.
Виктор Андреевич склонился над непутевым сыном, который сжался от боли и выплевывал с кровью собственные зубы.
– Утри сопли, ничтожество, – надменно процедил Фадеев. – Я даю тебе второй шанс, и то только потому, что ты мой сын. Еще один подобный прокол и я отдам тебя на растерзание сам знаешь кому.
Саклас, видимо, смекнув о ком идет речь, тут же зажмурил свои глаза от страха. Фадеев, удостоверившись, что сынок получил убедительный урок, встал и направился к своему внедорожнику, где всё так же неподвижно стояли его водитель с телохранителем.
– Поехали, – властно приказал им Виктор Андреевич и залез на заднее сидение БМВ.
Водитель тут же сел на свое место, а телохранитель устроился рядом. Машина развернулась и быстро умчалась с территории заброшенного цеха, оставив в воздухе клубы пыли.
Избитый Саклас остался лежать на полу в компании изувеченного тела Иувала, по которому словно только что трактор проехался.
Глава 3
После всей служебной рутины на месте убийства, которая длилась около трех часов, Васильев, вместе с остальными оперативниками, отправился обратно на Петровку для отчета начальству. Коле, как в прочем и остальным операм, не удалось узнать ничего интересного от местных – никто ничего не видел и не слышал. Криминалист Вова Савельев также больше не смог найти в подвале больницы ничего примечательного. В целом всё это попахивало глухарём, что больше всего и смущало Васильева, который надеялся найти этих мразей по горячим следам. Остаётся надежда на судмедэксперта, работающего сейчас с трупом неизвестной девушки. Возможно, что-то даст идентификация личности убитой – можно будет отработать её знакомых, друзей и поговорить с родителями.
А пока оперативники убойного отдела сидели в кабинете начальника 1-ой ОРЧ, полковника Павла Хорошилова. Фамилия этого человека говорила сама за себя, опера уважали и любили своего непосредственного руководителя. Он был достаточно сдержанным, справедливым, имел репутацию настоящей легенды МУРа. Полковник Хорошилов всегда стоял горой за своих сотрудников, а к Алексею Васильеву питал особую симпатию, считая его одним из самых честных оперов. Папаха, как его шутливо называл Коля Ершов по первым буквам фамилии и инициалов, всегда был готов выслушать и поддержать. Но так же в равной степени он мог и строго наказать за явные ошибки и недочеты в работе своих подчиненных.
Сейчас полковник Хорошилов, темноволосый 45-летний мужчина среднего телосложения, с прямыми и строгими чертами лица, внимательно слушал доклад оперативников по убийству в Ховринской заброшенной больнице.
– Опросили местных жителей, – рассказывал Ершов. – Никто из них ничего не видел и не слышал в ночь убийства.
– Оно и неудивительно, – спокойно отвечал полковник. – Кому есть дело до этой чёртовой заброшки в 3 ночи? Надо жать чоповцев, это они проморгали двух чокнутых сектантов на своей территории.
– Я поговорил с охранником, который обнаружил тело, – вступил в разговор Васильев. – Он утверждает, что незаметно пробраться на территорию больницы посторонним не составляет труда и днём. У них там даже камер наблюдения нигде нет.
– Ну понятно, сами проходной двор устроили, раз столько людей туда спокойно заходит. По любому чопы на лапу берут, что бы там можно было погулять всем желающим. А поблизости хотя бы есть где-то камеры?
– Только в жилых домах и автосервисе, который находится рядом с территорией, – ответил Ершов. – Мы взяли записи, но не думаю, что увидим там что-то полезное.
– Думать будешь, когда эти записи посмотришь, – строго произнёс полковник. – А сейчас надо смотреть только на факты. Кроме этого странного знака и следов убийц, больше никаких