С утра перед фургонами выстраивалась бесконечная очередь из безработных соискателей. И начиналось распределение нарядов по стройкам, лесопилкам, складам и так далее. Отказов почти никогда не было.
Минимальный размер оплаты труда для «белых» гораздо ниже, чем для полноправных граждан, и поэтому «бинтов» с охотой нанимают в качестве разнорабочих туда, где не требуется квалифицированный труд. Чаще всего таких работяг берут на короткие контракты. И если случалось в жизни «белых» что-то, что можно назвать везением, то это была хорошая работа. Хорошая, значит, более-менее постоянная. Хотя бы на сезон, а ещё лучше на долгосрочный договор.
Славке повезло — его наняли в «Сельхозартель Бандурина» на «постоянку». Сказались молодость, сила и относительно безобидная статья люстрации, когда гражданства лишают, что называется, «прицепом».
Артель сельхозпромышленника жар Бандурина была известна по всей стране. Будучи ещё полноправным, Славка нередко покупал в универсаме картошку и другие овощи с эмблемой артели на упаковке. На этикетке добродушно улыбался и протягивал покупателю огромную корзину, полную овощей, зелени и фруктов, бородатый мужик в красном кафтане и лихо заломленном картузе. По слухам, мужик этот был срисован с самого Осипа Захаровича жар Бандурина, и Славка воочию убедился в этом, когда устроился к нему на работу.
Там же он узнал, что артель не столько выращивает продукты, сколько скупает их у других хозяйств и даже у простых сельских жителей. Осип Захарович был единственным в губернии продуктовым дилером, которому государство доверило заниматься закупками аграрной продукции у сельхозпроизводителей. Пользуясь своим монопольным правом, жар Бандурин так сильно унижал закупочные цены, что называли его за глаза не иначе, как Бандой. Всё, что цвело, плодоносило и колосилось в границах Петербургской губернии, в итоге попадало на плодовоовощные базы, в зернохранилища и промышленные холодильники, принадлежащие «знаменитому и заслуженному аграрию». А оттуда уже развозилось по рынкам и по магазинам под этикеткой с улыбающимся мужиком в картузе.
Примерно то же самое происходило на мясном рынке губернии, монопольным правом на который владел скотопромышленник жар (а в народе — жир) Савельев, выпускавший на своих заводах всевозможные колбасы, сосиски, котлеты, паштеты, в общем, поставлявший в магазины страны всё, в чём когда-то текла и бурлила живая кровь.
Славка трудился грузчиком на одном из огромных перевалочных бандуринских складов. Плюс такой работы заключался в том, что она не зависела от сезона — просто летом грузили и на приём, и на раздачу, а зимой только на раздачу. Лучшее место в его положении найти было трудно. Сам он, по крайней мере, о таких местах не слышал. Разве что грузчикам у того же жар Савельева жилось и работалось так же спокойно, да ещё мяса они ели не в пример поболе всех прочих «белых».
* * *
— Так ты фермер? — спросила «утопленница» и перевернулась на бок, подперев голову рукой.
— Фермер господин жар Бандурин, — Славка постепенно втягивался в разговор. — А я так… чернорабочий.
Вдруг он подумал, что откровенное дружелюбие «русалки» может быть вызвано тем, что она до сих пор не поняла, с кем имеет дело. И хотя его запястье с белым браслетом не заметить было трудно, он, чтобы уже окончательно поставить все точки над «ё», поднял правую руку и вяло помахал ею:
— Я… вот…
На «русалку» его откровение не произвело совершенно никакого впечатления.
— Да вижу я, что ты «вот», — она тоже подняла руку и, передразнивая Славку, несколько раз качнула ею из стороны в сторону, заставив золотую молнию судорожно метаться по своему запястью. — А я вот…
Славка вновь потупил взор.
— Да ладно тебе, — хмыкнула она. — Думаешь, я «бинтов» никогда не видела? Нашёл чем удивить. Урождённый или люстрант?
Говорить на эту тему Славка не хотел, но и промолчать несмел.
— Отца посмертно обвинили, а мня прицепом… — хмуро ответил он, надеясь, что «русалка» поймёт его состояние и не будет развивать тему.
— Посмертно? — протянула она. — А у меня мама умерла два года назад.
— Моя умерла, когда мне было четыре, — на автомате парировал он.
И тут же пришла мысль, что их разговор превратился в глупую игру, в которой играющие меряются своими бедами. Славка ничем таким мериться не хотел, хотя в этом противостоянии у него было неоспоримое и подавляющее преимущество — «золотые», у которых всего было в переизбытке, вчистую проигрывали «белым» по части несчастий!
Он смущённо замолк.
И всё-таки этот разговор немного успокоил его. Главное, в чём он смог убедиться, «золотой» девчонке его статус был совершенно безразличен. Обычно на «белых» реагируют куда как выразительней…
* * *
Как-то он бегал смотреть, как выселяли семью люстранта Попова, который оклеветал почтенных сударей: Дениса жар Гаврилова — хозяина торговой сети «Полюшко», где сам Попов работал на должности заведующего складом, и деревопромышленника Степана жар Лескова-Дёмина.
Истории, придуманные этим псевдоборцом за справедливость, были настолько идиотскими, что только такой же идиот мог в них поверить. И ладно бы неугомонный конспиролог просто трепал языком о своих болезненных фантазиях, но ему хватило ума написать обо всём в газету. А когда из редакции пришёл ответ: «По данным вопросам обращайтесь в суд», то он не придумал ничего лучшего, чем так и поступить.
На суде Попов утверждал, что сударь жар Гаврилов договорился с коммунальщиками, чтобы те зимой во время самых лютых морозов на несколько дней отключали отопление в целых кварталах города. Целью этой диверсии, по версии завскладом, была стимуляция продаж электронагревательных приборов в хозотделах универсамов «Полюшко». Попов клялся, что электронагреватели в больших количествах поступали на склады аккурат перед очередными отключениями.
Стоит ли говорить, что назначенная судом проверка никакой взаимосвязи между авариями на теплоцентрали и увеличением поступающих в сезон холодов на склады «Полюшка» электронагревателей не выявила?
Но настоящую «славу» неугомонному завскладу принесла история со спичками.
Второй жертвой пытливого ума Попова стал владелец завода по производству спичек Степан жар Лесков-Дёмин. Попов обвинял Степана Фёдоровича в том, что тот на своём заводе якобы «намеренно покрывает каждую вторую спичку специальным антигорючим раствором, вследствие чего спички неизменно гаснут не только на ветру, но и в закрытых помещениях». И выходило, что только половина продукции была пригодна для использования. Кроме сударя жар Лескова-Дёмина спичек в губернии никто не производил, и, по словам разоблачителя, «этим нечестным манёвром, направленным на подрыв благосостояния полноправных граждан, лиходей вдвое поднимал продаваемость своей продукции при неизменной усреднённой потребности». В доказательство своих слов Попов просил предоставить ему несколько коробков «Хозяйственных № 1», чтобы прямо в зале суда провести наглядный эксперимент, в чём ему, конечно же, было отказано.
За клевету, порочащую честь и достоинство уважаемых людей, Попов поплатился не только своим статусом, но и статусом