— Так я… — Полынин, казалось, готов был провалиться сквозь пол.

— Вижу, что поняли. — Старший лейтенант встал с табурета, потянулся и указал на стальную дверь. — Теперь пойду туда, к офицерам. По расписанию там мое место.

Белов ушел, и я наконец мог переброситься парой слов с Валеркой, хотелось как-то подбодрить его — он же первый раз на дежурстве.

— Ничего, разберемся, — заявил он. — Как говорил мой дедушка, трудно первые девяносто лет, а потом…

Говоря это, Валерий не мог оторвать глаз от шкафа автоматики со множеством приборов, индикаторов…

— Не дрейфь, Валера. — Я хлопнул его по плечу и повел по узкому проходу между агрегатами. — Пойдем, покажу твое рабочее место.

…Учение шло третьи сутки. Периодически включался динамик. С командного пункта доводилась «военно-политическая обстановка», шли запросы о наличии топлива, воды, сжатого воздуха. Замполит интересовался самочувствием.

Третьи сутки «молотил» дизель-генератор. От шума двигателя я, кажется, окончательно оглох, и информация об обстановке до меня доходила слабо. Мучила жара. От непрерывно работающего дизеля воздух под низкими сводами подземелья раскалился как у вагранной печи, а по условиям учения — «Атомная опасность» — приточно-вытяжную вентиляцию включать запрещено.

— Товарищ прапорщик, — подошел я к Морозову. — Разрешите на минуту наверх. Один глоток воздуха!

— Вы что! — рассердился Морозов. — «Атомная опасность»! Чтоб я больше не слышал такого. Терпите и займитесь-ка продуктами «НЗ». Готовьте ужин. Об исполнении доложить.

На ватных ногах я отошел от прапорщика.

— Вадим, ты чего? — проговорил Абызов мне в самое ухо. — Скис?

— Стою как студень, — буркнул я.

— Ну, раз шутишь… — Абызов мимолетно улыбнулся. — Значит, порядок в наших войсках. Держи жвачку.

— Чего?!

— Жевательную резинку.

— Смеешься? Такая жарища.

— Поэтому и даю. Она с мятой. Не так хочется пить, и во рту прохлада. Лови.

Он бросил мне две пластинки, а одну, освободив от обертки, сунул в рот. Я последовал его примеру.

— Валерка, ты — гений! — ощутив во рту прохладу, воскликнул я. — Твой опыт заслуживает распространения на все Ракетные войска.

— На все? Ты что? У меня всего три пластины, а сидеть неизвестно сколько. Кстати, сейчас что, утро или вечер? Путаться как-то стало время.

— Зарубки делай, как Робинзон.

— Не валяй дурака!

— Вечер сейчас, поскольку я иду готовить на всю смену ужин. Уразумел?

Вернувшись со склада с банками свиной тушенки, пакетами с сухарями и сахаром, я увидел сидящего за столиком худощавого офицера с погонами капитана.

— Кажется, все в сборе? — увидев меня, спросил капитан.

— Так точно! — доложил Морозов.

— Отлично! — Капитан стремительно встал и махнул в мою сторону рукой. — Поставьте банки на стол. Пусть они подождут. Всем подойти ко мне.

Когда мы обступили капитана, он нам «подбросил» тактическую вводную:

— Представьте себе, что прапорщик Морозов, устраняя наружное повреждение антенно-фидерного устройства, получил большую дозу радиации и отправлен в госпиталь. Товарищ прапорщик, отойдите в сторону и можете ужинать, а вам… — Он поочередно оглядел нас, задержав дольше всех взгляд на Абызове. Когда он остановил глаза на мне, сердце мое екнуло. Вот оно, испытание. Главное — не волноваться, сосредоточиться… Но где там! Не волноваться я, кажется, не умел. Тут же вспотели ладони. — Вам вводная: при работающем основном дизель-генераторе самопроизвольно запустился резервный. Попытки остановить его вручную не дают результатов. Через минуту-полторы дизель запускается вновь. Ситуация неприятна хотя бы тем, что идет двойной расход дизельного топлива. Засекаю время. Действуйте!

Капитан взглянул на часы и что-то отметил в блокноте.

— Товарищ капитан, а схемой пользоваться можно? — выпалил Полынин и облизнул губы.

Я понял, что он тоже волновался. Сохранял спокойствие только Абызов. Чего ему волноваться, подумал я, он человек временный. Весь спрос с нас.

— Можете пользоваться схемами, описаниями, в общем, всем, что здесь найдете. Условие одно: ничего не разбирать, ничего не переключать. Мне нужно ваше решение.

— Ковалев, быстро схему! — скомандовал Полынин.

Через минуту мы расстелили схему прямо на полу и опустились вокруг на коленях. Полынин уверенно ткнул пальцем в какой-то узел.

— Вышло из строя реле Р-3. Заменить реле — и порядок!

Я склонился над схемой, стараясь припомнить работу автоматики.

— Постой. При чем здесь Р-3?

— Как это при чем? Идет автоматический запуск. Все ясно.

Игнорируя возражения, ефрейтор придвинул всю схему к себе, однако Абызов потянул ее на себя.

— Но реле-то работает! — запротестовал я. — Когда мы даем ручной «Стоп», оно через минуту вновь срабатывает. Тут что-то другое.

Полынин почесал затылок. Изогнув дугой спину, он склонился над схемой.

— Ну, КВН, — сказал он. — Ты-то что думаешь?

Ничего путного не приходило в голову. Столько мечтал о возможности проявить себя, и ни одной конструктивной мысли. Вместе с Полыниным я старательно водил по схеме пальцем. В наших головах одна за другой возникали версии, но мы тут же отвергали их. А время шло. Я почти физически ощущал постукивание часов на руке, хотя из-за шума мотора слышать их не мог. Про Абызова мы забыли и были немало удивлены, когда Валерий вдруг громко заявил:

— Я знаю. Вышел из строя ТЭН!

— Температурный регулятор? С чего ты взял? — грубовато спросил Полынин, бросая недоверчивые взгляды на Абызова.

— Смотрите! — Абызов нисколько не обиделся на тон ефрейтора, а, достав из кармана карандаш, стал водить им по схеме.

Не слушая его объяснений, я и так уже все понял. Это был единственный верный вариант! Как же я не догадался сам?

— Ну-ка, ну-ка! — Капитан опустился рядом с нами на колени — обоснуйте. Только говорите громче, у меня заложило… — И он показал пальцами на уши.

Когда Валерий кончил, капитан удовлетворенно кивнул.

— Ваше решение?

— Заменить ТЭН! Он есть в ЗИПе. Я знаю, где лежит, — отрапортовал Полынин. — Разрешите принести?

— Отставить! — Капитан взглянул на часы. — Вводная решена с отличным временем. Кстати, как ваша фамилия? Давно дежурите? — стал он расспрашивать Абызова.

Валерий представился, а с ответом на второй вопрос произошла заминка.

— Первый раз он дежурит, товарищ капитан, — доложил за него я.

— Как первый? — не поверил офицер.

— Так это его вторая специальность. Он на усиление дежурной смены прибыл, а так-то он…

— Похвально, — перебил меня капитан и стал расспрашивать Абызова, где учился, что окончил, откуда родом.

Абызов сдержанно рассказал о себе.

— Зачем же вы ушли с третьего курса? — недоумевал капитан. — Я тоже окончил политехнический. За первые два года мы прошли полный курс электротехники, автоматики… Советую после армии продолжить учебу.

Абызов охотно согласился. Странно, подумал я, мне он говорил, что хочет в следователи.

Капитан, удовлетворенный ответом, повернулся к столу и что-то помечал в объемистой записной книжке.

— Ты знаешь, я сам чуть не дошел до этой идеи, — подтолкнув Абызова локтем, сказал Полынин. Он явно старался держать марку. — Еще бы минутки три… Но ты молоток. — И он с уважением оглядел Валерия.

— Да брось ты… Вместе решали, — опустив глаза, проговорил Валерий. — Оружие-то у нас коллективное.

— Верно, — обернулся капитан, — но соображать должен каждый.

Вскоре капитан, довольный результатом проверки, ушел, а мы обрадовались, что можно сбросить куртки. Жара в зале давала себя знать.

…Отбой учений… Во всю мощь заработала приточно-вытяжная