Джеймс раскачивал самолет из стороны в сторону, запутывая наблюдателей, а внизу бойцы у зениток пытались взять их на мушку. Зенитных установок они так и не увидели, но доносившиеся до них звуки никаких сомнений уже не оставляли. «Флак-цвиллинг-40» ни с чем не спутаешь.

Рядом с землей Джеймс рывком выпрямил самолет. Шанс у них всего один. Ширина всей территории не превышала двух-трех километров. А для управления камерой нужна легкая рука.

Под ними кружилась земля. Серые поля и белые вихри перемежались верхушками деревьев и крышами зданий. Территорию, над которой они проносились, окружали высокие заборы. Их встретили пулеметные очереди с нескольких смотровых вышек. В таких лагерях держали пленных рабочих. Трассирующие снаряды, вылетавшие из лесной чащи плотными очередями, вынудили Джеймса уйти еще ниже, к деревьям. Несколько очередей их авиапушек прошли между стволами деревьев — противнику пришлось прекратить огонь.

Затем Джеймс, срезая верхушки елок, повел самолет прямо над гигантской сероватой массой маскировочной сетки, стенами, вагонами и разложенными повсюду грузами. Брайану было что поснимать. Через несколько секунд они вновь ушли вверх, а затем в сторону.

— Получилось?

Брайан кивнул, хлопнул Джеймса по плечу и выразил искреннюю надежду на то, что их единственными противниками окажутся стоящие на земле зенитки.

Но это оказалось не так.

— Брайан, тут что-то не то! Выпрямись чуть-чуть, и ты тоже увидишь. Это же обшивка двигателя! Видишь?

Увидеть оказалось несложно. В воздухе торчал кусок обшивки. Не важно, почему этот треугольник оторвался — из-за пикирования, попадания снаряда или взрывной волны.

Ничего хорошего это в любом случае не предвещало.

— Брайан, нам придется очень сильно сбросить скорость. Ты же и сам это понимаешь? Надежды сейчас вернуться к нашей группе очень мало.

— Делай что считаешь нужным!

— Пойдем вдоль железной дороги. Если в воздух поднимутся истребители, они наверняка решат, что мы направляемся на запад. Ты же по сторонам поглядываешь?

Обратный путь займет целую вечность.

Ландшафт под ними постепенно выравнивался. В ясный день они постоянно видели бы линию горизонта. Если бы не непогода, их было бы слышно за несколько километров.

— Джеймс, как нам, черт побери, по-твоему, домой возвращаться? — тихо спросил Брайан.

Даже смотреть на карту необходимости не было. Шанс минимальный.

— Не своди глаз со своего маленького экранчика — больше ты ничего не сделаешь, — прозвучал спереди ответ. — Думаю, обшивка провисит, пока мы идем в ритме марша.

— Значит, выберем самый короткий путь.

— На север от Хемница! Да, отлично, Брайан!

— Мы с ума посходили!

— Не мы! Так уж обстоятельства сложились.

Лежавшая под ними железнодорожная линия оказалась вовсе не второстепенным ответвлением. Рано или поздно появится поезд, перевозящий боеприпасы или войска. Мелкие, легко наводимые спаренные зенитные пушки или противовоздушные двадцатимиллиметровые «Флак-38» быстро с ними разберутся. А еще ведь есть мессершмитты. Их самолет для них добыча легкая. Вступил в ближний бой и сбил. Вот и весь рапорт.

Брайан подумывал предложить Джеймсу посадить машину самим, пока этого не сделал противник. Его философия отличалась простотой и практичностью. Лучше уж плен, чем смерть.

— Они нас заметили, — глухо произнес он, слегка потрепав Джеймса по плечу.

Никак не прокомментировав его слова, Джеймс начал снижаться.

— Вон там Наундорф. Двигайся на север!

Над собой Брайан разглядел лишь тень вражеского самолета:

— Вот! Вот он, Джеймс! Прямо над нами!

Приложив усилие, Джеймс увел самолет от земли.

Во время ускорения весь самолет жалобно вибрировал. От резкого набора высоты в отверстие за спиной Брайана из кабины вышел почти весь воздух. Еще до того, как Брайан разглядел их цель, загремели авиапушки Джеймса. Выпущенная прямо в брюхо очередь сразу же уничтожила мессершмитт. Прогремел смертоносный взрыв.

Пилот даже не осознал, что с ним произошло.

Раздалось несколько взрывов — Брайан не смог определить, где именно, — и внезапно они оказались в горизонтальном положении. Брайан рассматривал затылок Джеймса, как будто ждал от него какой-то особенной команды. Судя по шуму из-за потрескавшегося лобового стекла, во время резкого набора высоты тот треугольный кусок обшивки все-таки оторвался. Джеймс слегка помотал головой, не произнеся ни слова.

Затем он рухнул вперед, отвернув голову в сторону.

Нарастал шум двигателя. Все соединения били в такт, по мере того как корпус скользил по воздуху. Брайан вылез из-под ремня, схватил Джеймса, взял штурвал и с силой потянул его на безжизненное тело.

По щеке Джеймса потекли струйки крови — нашлась и причина. Над и перед ухом открылись две длинные, но не слишком глубокие раны. Прямо по его виску скользнул кусочек металла, срезав большую часть мочки уха.

Внезапно еще один кусок обшивки с грохотом оторвался и перекатился через левое крыло. Судя по скрипу, он был не последним. Поэтому Брайану пришлось принять решение за двоих, и он стал вытаскивать Джеймса.

Обшивку кабины буквально сорвало, и Брайана вытолкнуло из сиденья. На воющем ледяном ветру он взял Джеймса под мышки и вытащил на крыло. В тот же самый миг машина под ними исчезла. Оказавшись в воздухе, Брайан отпустил Джеймса — тот безвольно рухнул вниз. У Брайана еще ныли руки после сильного рывка за кольцо его парашюта. Секунду руки Джеймса болтались, как у тряпичной куклы. Затем его парашют раскрылся быстрым рывком. Из-за болтающихся рук он напоминал оперившегося птенца, делающего первые взмахи крыльев на ветру.

Закоченевшими руками Брайан дернул кольцо своего парашюта. Над головой у него раздался хлопок, и в то же мгновение снизу загремели выстрелы, посылая сквозь снежную мглу слабые предательские вспышки света.

Накренившись, машина рухнула далеко позади. Тем, кто пойдет их искать, придется потрудиться. А пока Брайану предстоит не выпускать Джеймса — маленький серый барахтающийся шарик — из поля зрения.

У Брайана приземление вышло довольно суровым. На морозе твердые борозды казались бетонными канавами. Пока он лежал и стонал, ветер снова наполнил парашют и поволок его по земле — летный костюм порвался. Снег превратил свежие царапины в лед еще до того, как он почувствовал боль.

Брайан видел, как приземлялся Джеймс. С виду посадка была жесткой, — казалось, он переломал всю нижнюю половину тела.

Вопреки всем предписаниям, Брайан отпустил парашют и поковылял по бороздам. Заборные столбы отмечали границы прежних загонов. Лошадей там не было — их давным-давно забили. Парашют Джеймса зацепился за столб, оказавшись между корой и древесиной. Брайан осмотрелся. Вокруг — тишина. В грудах кружащегося свежего снега он схватил обеими руками пляшущую парашютную ткань и аккуратно двинулся к Джеймсу вдоль строп и швов на ткани.

Чтобы тот перекатился на бок, понадобилось три тычка. С молнией пришлось повозиться. Ледяные подушечки пальцев Джеймса зарылись под грубую одежду. Обнаруженное тепло буквально причиняло боль.

Брайан задержал дыхание, пока не нащупал слабый пульс.

Когда унялся ветер, улеглась и метель. Пока было тихо.

Джеймс слабо задышал, когда Брайан тащил его к лесной чаще, под прозрачные кроны деревьев. То, что оставили в наследство поколения