Я выразил (Дикмапну), до какой (степени) мне представляется странным и неслыханным — в мирное время стрелять боевым выстрелом по королевскому кораблю, когда (существует) сигнал, (по которому) королевский корабль, желающий говорить с другим королевским кораблем, производит холостой выстрел с противоположного от него борта и может вступить с ним в разговор только после произведенного таким же образом ответа. Ввиду того что его капитан (прибавил я) не последовал (в этом) общепринятым морским (правилам), а (поступил) необычно, невежливо и враждебно, я предоставляю себе в будущем жаловаться от имени его королевского величества, моего всемилостивейшего государя и короля, на подобный (образ действий). Выстрел снарядом лейтенант (Дикманы) неудовлетворительно оправдывал тем, что нельзя верить флагу и вымпелу, ибо под их прикрытием всякий мог бы идти торговать в Нарву.
Затем я спросил у шведского лейтенанта, что имеет мне сказать его капитан или о чем (хочет) со мной говорить? Он отвечал на это, что (их фрегату) приказано задерживать и приводить к адмиралу Анкарстьерна[56], начальнику шведской эскадры, стоящей у Бьёрке, в финских шхерах, все без исключения суда, идущие в Нарву или из Нарвы, кому бы они ни принадлежали и под каким бы предлогом ни шли. Я возразил, что его величество король Датский послал меня, в качестве своего чрезвычайного посланника, к царскому двору и предоставил мне свой королевский корабль для перехода в Нарву, где я должен был высадиться, чтобы ехать далее в Москву. Дабы вполне убедить его в этом, я показал ему мой паспорт за собственноручной (подписью) и печатью короля. Он отвечал (на это), что (ему) строго воспрещено пропускать кого бы то ни было. (Затем я) послал Дикманна, на шлюпке с «Ферэ», обратно (на шведский фрегат) сказать его капитану, что, несмотря на его запрещение, я намерен продолжать путь в Нарву; при этом я просил (Дикмана) обратить внимание капитана на последствия, которые могут произойти (от) задержания (датского) королевского судна, особенно (в данном случае), когда оно везет посланника, пользующегося (по званию своему) у всех народов вежливым (обхождением) и свободой. Пусть (капитан) примет в соображение, что подобно тому, как поступают со мной здесь, могли бы, быть может, поступить (и) со шведским посланником (в Дании), который, однако, не только в настоящее время пользуется полной безопасностью, но (пользовался ей и) в 1700 году, когда (между Данией и Швецией) была на самом деле война и шведский флот стоял против Копенгагена.
По возвращении (на «Ферэ») шлюпки, отвезшей (Дикманна), я приказал прибавить парусов и продолжать путь на Нарву. Тогда командующий фрегатом, шведский премьер-лейтенант Ионас Скрув, сам прибыл ко мне на судно. Сказал он то же, что и его лейтенант, ввиду чего я и ему предъявил свой паспорт, с которого (вдобавок) дал ему точный список за моей подписью. (При этом) я заверил и его, так же как сделал это относительно его лейтенанта, что судно (наше) остановится только на нарвском рейде и что по свозе на берег моих людей и вещей оно тотчас же пойдет обратно в Копенгаген. Вдобавок я заверил (премьер-лейтенанта Скрува), что на (нашем) судне нет ничего, что могло бы (послужить) к усилению царя в ущерб шведам или что назначалось бы для содержания либо вооружения (русской) армии; (что), с другой стороны, (на нем) нет ни одного царского офицера или подданного, а также никого, кто желал бы сделаться таковыми. Если он мне не верит, пусть сопровождает меня на своем фрегате на нарвский рейд, и там при выгрузке моих вещей я предоставлю его шлюпке держаться на расстоянии ружейного выстрела от (нашего) судна, дабы (он мог) убедиться, что (в данном случае) не скрывается никакого обмана или хитрости. Я выражал также готовность, в случае если (Скрув) не верит моим словам, выдать (ему) на этот (предмет) письменное (удостоверение). Далее (я) объяснил ему, что (если) король шведский препятствует морскому сообщению с Нарвой, (то делает это) единственно затем, чтобы не допускать усиления неприятеля через подвоз оружия или военных припасов, а что (наш) корабль ничего подобного с собой не (везет) и потому не подлежит задержанию. Со своей стороны (Скрув) утверждал, что должен следовать (полученному) приказанию и воспрепятствовать (продолжению нашего) путешествия. На это я сказал, что, если ему угодно и если он считает то соответствующим полученному им приказу, он может стрелять по (нашему) судну. Тут он поехал назад (на свой фрегат), а я, велев вторично поставить паруса, продолжал путь к Нарве. Курс (держали) на восток; ветер был SSW и S.
Когда судно (наше), несколько отставшее вследствие уборки парусов, (снова) поравнялось с (фрегатом), (Скрув) опять (приказал) выстрелить по («Ферэ») боевым выстрелом, (но) снаряд (в нас) не попал. Распорядился ли он относительно промаха (нарочно, или таковой случился по вине того, кто направлял орудие), мне неизвестно. Затем (Скрув) снова прислал (к нам) на судно своего лейтенанта, велел через него сказать, что выстрелил (он) снарядом, желая предупредить нас, что если ему не удастся убедить нас вернуться (добровольно) или зайти с ним в порт (и ждать там) получения им дальнейших приказаний от его адмирала, к которому он пошлет лодку, то он силой и неприятельскими действиями помешает нам идти в Нарву; при этом (лейтенант) показал инструкцию (Скрува), подписанную за отсутствием адмирала Анкарстьерна вице-адмиралом де-Пру[57].
(Я отвечал), что общаться со мной долее излишне, что боевыми выстрелами (Скрув) проявил относительно меня, как посла, враждебные действия и таким образом поступил против закона, свято и нерушимо соблюдаемого всеми народами, и что я все-таки намерен продолжать путь, (хотя бы пришлось подвергнуться) его (залпу) всем бортом. С этим ответом лейтенант уехал. Затем мы снова поравнялись с («Волгастом»), причем нас спросили с него, не хотим ли мы нарушить мир. (Мы) отвечали, что нарушаем мир не мы, а он, уже стрелявший (по нас) снарядами, так что от его усмотрения будет зависеть продолжать (по нас) стрелять, если (то) доставляет ему удовольствие, или же прекратить (эту стрельбу). (Скрув), прислав (к нам)