— Мы нашли их центр управления. Это что-то похожее на школу, весь минусовой этаж занимает диспетчерская рубка с камерами слежения с Фовоса, ― докладывает молодой солдат командирам.
— Так значит управление происходило отсюда? ― уточняет Гастор.
— Да. Там же мы обнаружили контролера, она как раз следила за происходящим. ― Мурашки толпой бегут по коже. Неужели это Клавдия? Неужели она действительно причастна ко всему ужасу, что с нами происходил на острове? Я вспоминаю лаборатории, в которые нам дорога была закрыта и специальный пропуск, что позволял только ученой амазонке свободно передвигаться по территории учебного центра. А еще, ее хладнокровие и особо извращенный ум. Весь мой мир сплошное вранье. ― Она подтвердила наши догадки. Рубка управления защитным силовым полем находилась на Фовосе. Сигнал поля не только блокировал действие любой электроники, но и скрывал из видимости со всех радаров Фовос. Учебный центр работал благодаря связи с центром управления. Это лишь малая часть их системы. Сейчас как раз идет допрос. Думаю, есть ещё много интересного, что она может нам рассказать.
— Остров на острове… Хитро… ― перебивает солдата Гастор.
— Именно! Благодаря скрытой системе защиты деактивацию силового поля можно было совершить только вручную. А попасть на остров-призрак, не зная о его существовании… Сами понимаете… ― добавляет солдат.
— Хорошо, что у нас есть Рейнс, ― гордо заявляет Гастор, крепко сжимая ему плечо. ― Для этого парня нет ничего невозможного. И он в который раз нам это доказывает!
Ален был прав. Массара не сдалась, её захватили. Мне становится дурно. Предатель! Как удается этому парню так просто рушить чужие жизни? Самое ужасное, что в какой-то момент я действительно поверила ему. Я доверила ему свою жизнь. Мне даже показалось, что я влюбля… Нет! Исключено!
— Что здесь произошло? ― спрашивает Рейнс указывая на тело Астер.
Несколько амазонок принялись сооружать погребальное ложе. Нам снисходительно позволили провести ритуал по законам амазонок. Стоит только глянуть в ту сторону, сердце сжимается, изливая всю боль слезами. Я вижу Лейлу. Несколько солдат тащат ее мимо меня и еще кучки разбитых горем сестер, к костру.
— Когда силовое поле рухнуло, началась кровавая бойня. Амазонки одновременно кинулись на солдат, вот только ребята говорят, что сами не поняли, кто хотел их смерти, а кто наоборот прикрыть собой. Как результат…
— Хм… Что теперь делать с остальными?
— Как насчет преемницы? Кто-то ведь должен занять место царицы, иначе с кем вести дальнейшие переговоры и разбирательства? ― спрашивает Гастор.
— Мертва. Не пережила испытания Агоналии.
— Этого не может быть, ― выкрикиваю я.
Проходящая мимо Лейла, содрогаясь в истерике кричит нам вслед:
— Мертва! Я видела… Я видела ее тело…
Ком подкативший к горлу продолжает меня душить. Клиери мертва. Моя подруга… Она так жаждала жить, так хотела любить. Я взрываюсь как бомба замедленного действия, бросаюсь на Рейнса и кричу:
— Предатель! Ты обещал! Ты обещал мне ее спа…
Не успеваю договорить, крепкие руки хватают меня сзади оттягивая от командиров и закрывают рот. Я мычу, противлюсь, хочу укусить, но ничего не выходит. Узнаю по стати своего охранника — это Бораис.
— Для особо одаренных уточняю! ― орет с неистовой злостью мне в лицо Рейнс. Я чувствую капельки его слюны у себя на лице. Ненавижу его! ― Я твой командир! ― Я мычу, не покидая надежды вырваться из тисков и хорошенько всадить кулаком по лицу этому подонку. ― И вот мой приказ — соблюдай первое правило!
Первое правило — закрой рот! Как странно, что он использовал такой доходчивый и в то же время завуалированный способ не дать мне договорить. Гастор не должен знать о том, что мы плечом к плечу были на острове… Что-то внутри меня щелкает, и я подчиняюсь.
— У нас осталась эта, ― унизительно тычет на меня пальцем Рейнс. Я быстро моргаю, прогоняя слезы с глаз, пытаюсь понять, о чем речь. ― К ней особое внимание, и в отдельную камеру её, рядом с моей, ― приказывает Бораису. ― Она понадобится Ксалиосу. Она теперь единственная, кто имеет власть над амазонками.
Наши глаза встречают, могу поклясться, я вижу в них безмолвное «верь мне». Он единственный знает, что я не имею никакого отношения к царице амазонок, но почему-то подыгрывает Астер.
Меня уводят к остальным. Погребальный обряд проходит по всем законам несуществующей религии, что нам веками навязывала хитрая власть. Его проводит Тессеида. Я смотрю, как сквозь слезы девушки извиваются в танце вокруг огня и взвывают ритуальные песни. Я не участвую в этом фарсе, мне противно, но это вовсе не значит, что я не скорблю. Наоборот. Моя душа рвется в клочья осознавая, что языки пламени обгладывают кости не только той, что на ровне с матерью меня воспитала, но и ту, что оказалась сущим деспотом, управляя своим народом.
Как разложить по полочкам, все то, во что превратился мой мир? Я шестнадцать лет считала себя изъяном идеальной системы, а потом в один миг, оказалось, что идеальная система была сплошным изъяном.
Несмотря на то, что мир оказался иллюзией, женщины до сих пор верят, что иллюзия и есть реальный мир. Они надпивают варево из общей чаши, танцуют и взвывают в небо о своей печали. Что они видят сейчас, пропуская сквозь себя галлюциногенный отвар? Гекату? Дух проводника в царство Аида? Какая глупость… Вся эта жизнь, такая глупость…
Во что мне теперь верить и кому?
Неужели моя мать убила царицу? А Клиери… Моё сердце разрывается на части от попыток утрясти в сознании события последних дней. Это все не со мной! Нет-нет… Этого не может быть. Это все не взаправду. Сон. Страшный сон. Я вот-вот проснусь в холодном поту и смогу убедиться, что это лишь отголоски моей воспаленной фантазии. Но что если нет? Как мне теперь жить в новой реальности? А ведь придется…
Нас, как кур на забой снова везут на земли Ксалиоса. Детей и старейшин оставили на острове, под бдительным контролем вооруженных солдат. Согласно распоряжению Рейнса, я сижу в одиночной камере, недалеко от его каюты. Увидеть мать или поговорить с кем-либо из амазонок мне не позволили, говорят, что все контакты с «моим народом» будут возможны только после личной встречи с Марком Ксалиосом.
В связи с последними событиями, нам придется скорректировать некоторые условия союза и обсудить дальнейшее развитие взаимоотношений. Мы ведь теперь едины… От одной мысли о подобных переговорах у меня трясутся поджилки. Ума не приложу что такое переговоры, а уж тем более смутно себе не представляю, что значит быть лидером.
По прибытию меня, как зверя