Ближнее окружение графа составляли камердинер Прошка, бывший с барином в походе на турок, кучер Миняй и разбитной малый Пахом — на все руки мастер — которого барин называл доезжачим, своей псарни. Нужно помянуть и отставного солдата, подобранного по пути в имение. Будучи в прошлом военным, граф испытывал сочувствие ко всем уволенным из армии вчистую. Оный солдат из суворовских чудо-богатырей был уволен бессрочно с предписанием «бороду брить и по миру Христовым именем не побираться». Многие отставные солдаты находили себе пропитание, становясь дворниками или будочниками в городских околотках. Но служивый, будучи хром по ранению, к такой службе был негоден и потому с радостью принял предложение нашего помещика. Найдя сельское хозяйство делом скучным, новый помещик перевел крестьян на оброк и вплотную занялся дворней. Кухарь с помощниками не вызывали нареканий, поскольку барин не был гурманом. Не возникло претензий к дворнику и лакею, а вот девичья его огорчила. Полтора десятка дворовых девок предавались безделью и всяким безобразиям. По этой прискорбной причине новый барин решил всех девок пороть регулярным образом. Граф ввёл в своих имениях негласное право первой ночи — это традиция, при которой с невестой занимается сексом в первый раз не жених, а некто другой. Например, в cредневековой Франции правом первой ночи обладал феодал. Он мог легко позволить себе спать с женой вассала, а тот не имел права протестовать. Правда, вассал мог выплатить cвоему фeодалу отступные и тогда тот не имел права прикасаться к жене. Как ни странно, но и для невесты и для партнёра этот обычай был выгоден. Если девушка была не девственницей, муж об этом никак не мог узнать, а с феодалом всегда можно было договориться. Единственный, кому никак не был выгоден этот обычай — муж. Мало того, что ему приходилось ждать за дверью, пока феодал наиграется, так ещё и жена была не всегда довольна. Право первой ночи было достаточно распространено на Руси. Сексом с невестой мог заниматься более опытный и старший член общины, чтобы избавить девушку от первого неудачного опыта. Нередко правом первой ночи мог вocпользоваться отец будущего мужа. Так же друзья жениха могли похитить невесту для своих утех. Эти обычаи были запрещены княгиней Ольгой и заменены выкупом невесты. В ceредине XVIII cтолетия пользование чужими жёнами чуть ли не вошло в норму. Крепостные крестьяне не могли противостоять помещикам, а те с превеликим удовольствием пускали в ход свою похоть и деньги. Насилию со стороны более богатого мужчины подвергались почти все девушки сёл. Некоторые бояре специально разъезжали по сёлам, где их уже ждали со списком подросших крестьянских девушек, каждая из которых попадала в раcпоряжение хозяина на пару ночей. Когда список кончался, боярин ехал в другое село.

Заглянем вместе с Вами в имение генерала Измайлова. Левый флигель графской усадьбы занимала девичья светёлка или «мой Сераль», как называл девичью сам Измайлов. Сераль генерала Измайлова всегда состоял из 30 крепостных девушек мал мала меньше. Их держали в имении как в остроге — под замком. На окнах были решётки. Выпускали редко — только в баню и для недолгих прогулок по парку под надзором охраны. Свидания с родными не дозволялись, говорить с посторонними запрещалось. Даже поклонившийся им издалека крестьянин мог поплатиться здоровьем. Отвечали за графский сераль две деревенские бабы-содомитки Марья и Дарья.

Они следили за порядком в девичьей и обучали девочек искусству любви, как они его понимали. Грамоте и языку их учила пожилая Ульяна Никаноровна и хромой отставной вояка — похотливый ненасытный бобыль.

Крепостной родилась, крепостной проживу и крепостной умру. Юная Нимфодора (Нимфа, как называли ее дворовые люди, вероятно, по примеру барина), живя с матерью в имении престарелого генерала, графа Льва Дмитриевича Измайлова, к четырнадцати годам уже свыклась с мыслю, что её жизнь пройдёт под таким печальным девизом. И всё же у девочки было одно отличие от матери и других дворовых крепостных: она была внебрачной дочерью, ныне покойного, брата графа. Поэтому Нимфу учили элементарной грамоте: чтению, счёту и письму, — и когда ей исполнилась четырнадцать лет, она стала личной служанкой своей ровесницы Анны Измайловой — внебрачной дочери