У Людовика, разумеется, были не только друзья, и его доброе имя, худо-бедно оберегаемое при его жизни, пережило его ненадолго. Через несколько месяцев после его смерти Генеральные штаты, собравшиеся в Туре в 1484 году, потребовали тотчас начать процесс над Оливье ле Деном, ближайшим помощником короля, преданным ему телом и душой. В 1498 году обвинения сделались более жесткими в связи с шагами, предпринятыми Людовиком XII с целью развестись с Жанной Французской, на которой Людовик XI заставил его жениться. Несколько десятков свидетелей явились рассказать о том, что пришлось вынести Людовику Орлеанскому и его матери, Марии Клевской. Лакеи и слуги говорили о полученных приказах, о маневрах короля, о его упорном стремлении женить герцога Орлеанского на бедной увечной девочке. Другие свидетели — советники и военачальники — вспомнили об арестах родственников герцога Орлеанского, брошенных в темницы, приговоренных к смерти, а затем помилованных при условии принятия пострига. Другие воспользовались случаем и заявили, что Людовик XI во имя государственных интересов отравил своего брата Карла, герцога Гиеньского. Жан Буте, автор «Летописи Аквитании», воспел несчастья младшего брата, а «Похвалы доброму королю Франции Людовику XII» — безымянное произведение, опубликованное в 1528 году, — по сути, одна длинная филиппика против Людовика XI.
Позднее, во времена Бурбонов, писателям не было нужды занимать подобную позицию, и это пошло на пользу до тех пор проклинаемому королю Людовику. Лионский адвокат Пьер Матье, сначала призванный Генрихом IV, чтобы написать историю его царствования, а потом пользовавшийся покровительством Людовика XIII, издал «Историю Людовика XI и памятных событий, приключившихся в Европе во времена его правления». Эта книга имела успех, была переведена на английский и итальянский. Антуан Варилла, одно время бывший историографом Гастона Орлеанского, в двух своих трудах, не оставшихся незамеченными его современниками, придерживался того же умеренного образа мыслей. Это были «История Франции» и «О воспитании государей» (1689). С тех пор фигура Людовика XI завладела воображением множества писателей, моралистов, драматургов, церковников — в том числе Боссюэ и Фенелона; все они больше говорили о политике короля и о Франции, нежели о причудах короля.
Другие историки занялись более точными исследованиями, изучив и опубликовав серии документов, до сих пор остававшихся неизвестными или неточно цитировавшихся. Уже в 1696 году отец Габриэль Даниель, иезуит, опубликовал свою «Историю Франции со времен установления французской монархии в Галлии», в которой содержались кое-какие интересные уточнения. В 1706 году Дени Годфруа издал в Брюсселе «Сборник документов, служащих доказательствами и иллюстрацией к Мемуарам Филиппа де Коммина», в котором, в частности, приводился текст договоров в Конфлане и Сен-Море, положивших конец войне с Лигой общественного блага (1465), а также Пероннский договор (1468), который один состоит из более чем 26 больших столбцов. Аббат Ле-Гран собрал замечательную серию документов обо всем правлении Людовика XI, которой воспользовался Шарль Дюкло для написания своей «Истории Людовика XI» (1745) — книги, которой следовало бы служить авторитетным первоисточником и вдохновлять наших великих романистов и историков.
Но этого не случилось. Вольтер возродил тенденцию к очернительству. В своем «Эссе о нравах и духе народов и о главных событиях истории от Карла Великого до Людовика XIII» (1756) он несколько наивно воспроизводит все легенды, подхваченные то тут, то там, и даже сам их сочиняет. Много позже писателям-«романтикам» осталось лишь черпать сюжеты из этого сборника анекдотов, что они и дела-ли без всякого разбора. Начало сочинениям такого рода, заставляющим читателя содрогнуться от ужаса или возмущения, было положено «Квентином Дорвардом» Вальтера Скотта (1823) — плодовитого автора, имевшего поразительный успех. После своих первых «готических» романов, действие которых происходило в Шотландии или в Англии («Уэверли, или Шестьдесят лет назад», 1814; «Властелин островов», 1815; «Пуритане», 1816, «Ламмермурская невеста», 1819; «Айвенго», 1819), он вслед за шотландскими гвардейцами французского короля проник на берега Луары и лихо закрутил интригу романа. Повествование в очередной раз основывалось на запутанной истории о любви и крови, будучи лишено даже намека на истину, но имело успех.
Набив руку в искусстве рассказывать о мрачных приключениях, потакая вкусам заранее благодарной публики, Скотт, тем не менее, хотел говорить как историк и как судья. Он взялся доказать, что Людовик XI, в противоположность Карлу Смелому — человеку порывистому, безрассудному и «рыцарственному», — воплощал собой новый, «современный» дух, для которого важны только личные интересы и государственные дела. Этого короля он сделал жестоким, хитрым, способным окружить себя бесчестными служителями (Оливье ле Ден, Тристан Лермит — «прево», Гильом де ла Марк — «Арденнский Вепрь»), Здесь есть все: бесчинства, мрачные темницы и железные клетки, коварство и тайная дипломатия, похищения и насильственные браки; а главное — трагедия Перонна, преданные и принесенные в жертву жители Льежа, сожженные дома, убийство епископа. После «Квентина Дорварда» «исторический» жанр, выдержанный в том же ключе, утвердил свои позиции, снискав любовь многочисленных читателей, которых более привлекала живописная «средневековость», чем верный рассказ о прошлом. Множество авторов либо бесстыдно копировали Вальтера Скотта, либо открещивались от него, так что Людовик XI не был забыт. Всего через год после «Квентина Дорварда», в 1824 году, Проспер де Барант, любовник госпожи де Сталь, префект при Наполеоне, пэр Франции и посол при Луи-Фи-липпе, слывший «либералом и доктринером» и похвалявшийся тем, что пишет не какие-нибудь брошюрки, а совсем наоборот, выпустил «Историю герцогов Бургундских». В ней в точности, но только с еще большей наивностью и нарочитостью, повторяются старые перепевы. Казимир Делавинь, драматург и автор либретто к операм Обера и Мейербера, восемью годами позже с меньшей амбициозностью, но в том же духе решительно примкнул к «романтикам». Из книги в книгу он, казалось, интересовался только злодеяниями и гнусностью тиранов. После «Немой из Портичи» (1828), «Марино Фальеро» (1829) и «Роберта-Дьявола» (1830) он написал свою великую трагедию, озаглавленную «Людовик XI» и сыгранную 11 февраля 1832 года, в которой особо останавливался на последних днях жизни короля. В главной и бесконечной сцене, посвященной его исповеди Франсуа де Полю, король обвиняет себя в том, что стал причиной смерти своего отца Карла VII («Ужас его к дофину (дофином был я!) заставил покойного короля умереть от голода и тоски»), а потом и брата Карла («Интересы государства — столь веские причины!») и, наконец, в том, что мучил и заставлял медленно умирать своих узников («Узники, которых эти башни скрывают в своих стенах, стонут, позабытые в их чреве»). Этих узников он отказывался освободить даже перед лицом близкой смерти.
Тон был