Ко времени, когда Мэллори утерла с глаз слезы, а Мерри наложила на лицо достаточно косметики, чтобы сойти за актрису театра кабуки[2], самообладание вернулось к обеим сестрам. Теперь они вполне могли, сбежав вниз, похватать свои бейглы[3] и запрыгнуть в машину Дрю. Мерри разработала план своего бегства со всей тщательностью. Хотя девочка при обычных обстоятельствах ни за что на свете не согласилась бы появиться в толстовке с капюшоном, но ради конспирации Мередит одолжила одну у сестры, причем выбрала ту, что побольше. Главное — успеть проскользнуть прежде, чем мама заметит, как странно выглядит ее дочь.
— Ты стараешься оттянуть неизбежное, — сказала Мэллори сестре. — Вот именно, — ответила Мередит. Кэмпбелл Бринн была из тех женщин, которые с легкостью впадают в раздражение от одного лишь осознания того, что у нее есть дочери-близнецы, которым уже почти четырнадцать лет, и одиннадцатилетний сын. Мама уже и так была до предела измотана, поскольку недавно получила должность старшей медсестры в отделении экстренной помощи в Риджлайнской мемориальной больнице и работала на полную ставку. Расписание было хуже некуда. Жизнь Кэмпбелл превратилась в сущий хаос. Сон стал для нее самым ценным подарком, а близняшки разбудили родителей своими воплями. От двери Мерри отделяло всего лишь два шага, когда она услышала окрик матери: — Мерри! Что с твоим лицом? — Я… — начала дочь, — у меня новый макияж. — Ты выглядишь так, словно сбежала с диорамы, посвященной мумиям, в музее естествознания. — Если я его удалю, то будет еще хуже. Кэмпбелл опустила развернутую газету. — Я очень сомневаюсь… Мередит схватила маленькое полотенце, смочила его под краном и протерла лоб. Потом повернула голову и взглянула на мать. Кэмпбелл встала со стула. — Мередит! — Я всего лишь хотела избавиться от прыщиков перед соревнованиями, — принялась оправдываться Мерри. — И решила выжечь их паяльной лампой? — хмыкнув, спросила мама. Нахал Адам тут же принялся шипеть, подражая звуку, издаваемому салом на раскаленной сковороде. С видимой неохотой Мерри рассказала о «лечении» зубной пастой.
— Отлично, — произнесла Кэмпбелл, — замечательно! Ни минуты покоя! Ладно, я раздобуду какой-нибудь сильнодействующий увлажняющий крем. Спрошу у дерматолога. Возможно, что-нибудь и смогу достать к полудню. — Мать легко прикоснулась пальцами к вискам Мередит. — Здесь еще хуже. Тебе повезет, если пятна сойдут к Рождеству.
— Это же три месяца!
— Возможно, я и преувеличиваю, — сказала Кэмпбелл, — но зима, похоже, не за горами, если мыши уже забрались в дом.
Для начала октября в доме было необычно прохладно, а Тим Бринн разрешал включать отопление только после Хеллоуина. В течение нескольких недель им предстояло натягивать на себя свитера с большими, странными на вид цветами и домашними животными, которые вязала Гвенни. Эти свитера они надевали только дома, тогда, когда ездили навещать бабушку Гвенни, или во время посещений церкви. Там людям все равно, во что ты одет, хоть в оберточную бумагу для фруктового пирога. — Мама, ты ангел! — воскликнула Мерри, в порыве радости и надежды обнимая Кэмпбелл. — Все так считают, — сказала та, слегка приобняв Мередит за плечи. (Обычно Кэмпбелл набрасывалась на детей с объятиями осьминога.) И она вернулась к чтению газеты. Мередит бросила на мать смущенный взгляд и выскочила за дверь. Мэллори уже устроилась на переднем пассажирском сиденье автомобиля и стянула с головы капюшон толстовки. — Что стряслось, Бринн? — поинтересовался Дрю. Спрашивал он Мэллори, которую считал своим «приятелем» и которая ни за что бы не ответила, рискни парень обратиться к ней по имени, а не по фамилии. — Плохо спала, — ответила Мэлли. — Не бегала, поэтому еще не проснулась. К пустой болтовне не склонна. — Что еще? — Если я стану рассказывать тебе, почему не склонна к пустой болтовне, я буду с тобой болтать, а болтать я сейчас ни с кем не хочу. — Мяу! — издал Дрю кошачий звук. — О кошке как раз и речь, — вмешалась в разговор Мерри.
— Лейбайт! — используя детский язык, понятный только близнецам, предупредила сестру Мэллори, а затем тише, чтобы Дрю не слышал, добавила: — Перестань… лейбайт… ни-ни…
— Извини за то, что умею думать! — отрезала Мередит. — Ничего, ты этим все равно не увлекаешься, — ответила колкостью на колкость сестра. — Львы, тигры и медведи! — принялся дразнить сестер Дрю. — Как насчет того, чтобы надеть на бал одежду со зверюшками? Так, кажется, ее называют? Моя мама говорит, что в этом году такие наряды очень даже популярны. Мерри хмыкнула. Никто никогда не видел миссис Вогхэн стильно одетой. Несмотря на то что сестры Дрю уже учились в колледже, женщина до сих пор каждую неделю надевала передник размером с походную палатку и пекла пять буханок хлеба и пять дюжин булочек. Должно быть, она оставляет их по ночам на крыльце соседей, как тетя Кейт оставляла пакетики с морковью и цукини. — Как девушки относятся к платьям в это время года? — продолжал Дрю. — Мечтай, мечтай… — хмыкнула Мэлли. — Лично я ни за что в жизни такое не надену. — Ладно, — согласился Дрю, выбирая песню на одном