– Я могу кое-что сделать. – Он повернулся к кровати, на которой лежал Люсьен. – Для него.
Голос прозвучал очень мягко и спокойно. Диана расслышала легкий акцент и несколько секунд пыталась справиться с удивлением. Она заметила бейджик с фамилией.
– Вы… вы работаете в больнице?
Мужчина сделал к ней еще один шаг. Несмотря на свою массивность, двигался он совершенно бесшумно.
– Меня зовут Рольф фон Кейн. Я главный анестезиолог берлинской детской больницы «Шарите». Мы с доктором Дагером руководим французско-немецкой исследовательской программой.
Его французский был тягучим и гладким, как обкатанный морем чертов палец. Диана поднялась, придвинула к себе единственный стул и присела на краешек, бросив взгляд в приоткрытую дверь. В коридоре ни души.
– Что… что вы здесь делаете? – спросила она. – Что вы делаете в этой палате?
Немец ответил не сразу. Диане показалось, что он раздумывает, взвешивает каждое слово:
– Сегодня вечером врачи сообщили, что в состоянии вашего сына произошли изменения. Я видел результаты обследований. – Он сделал паузу: – Полагаю, вас предупредили… С точки зрения западной медицины надежды больше нет.
– Западной медицины?
Диана сразу пожалела о заданном вопросе. Слишком уж стремительно она заглотнула наживку. Немец продолжил:
– Мы можем попробовать другую технику.
– Какую именно?
– Акупунктуру.
– Убирайтесь, – сквозь зубы прошипела Диана. – Я не настолько легковерна. Черт, лучше уйдите сами, пока я вас не вышвырнула.
Анестезиолог стоял неподвижно, выделяясь на фоне стеклянной перегородки, как дольменный камень.
– Я в трудном положении, мадам, – едва слышно произнес он. – У меня нет времени на убеждения. Но у вашего сына времени осталось еще меньше…
Диана уловила в голосе странного немца неподдельное волнение.
Она была потрясена: этот человек первым, без малейшей запинки, без тени снисходительности, назвал Люсьена ее сыном.
– Вы знаете, от чего страдает ваш сын, так ведь?
Диана опустила голову.
– От притоков крови, которые… – помертвевшим голосом произнесла она.
– …перекрывают доступ кислорода в мозг. Все верно. Но что провоцирует приток крови?
– Это следствие удара. Мы попали в аварию. Все дело в гематоме…
– Верно. Но какова глубинная причина? Что за механизм управляет током крови? Какая сила выбрасывает гемоглобин в направлении мозга?
Диана не ответила. Фон Кейн наклонился к ней:
– А что, если я скажу вам, что могу воздействовать на сам этот ток? Что способен уменьшить давление?
Диана решила положить конец этой муке.
– Послушайте… – Она из последних сил старалась сохранять спокойствие. – Вами наверняка движут добрые намерения, но моего сына в этой больнице лечили лучшие врачи. И я не знаю, что еще…
– Эрик Дагер занимается механическими функциями человеческого организма. Я же могу воздействовать на энергию, питающую эти механизмы, и ослабить давление силы, качающей кровь вашего сына и постепенно его убивающей.
– Что за небылицы вы плетете…
– Да выслушайте же меня!
Крик анестезиолога заставил Диану вздрогнуть. Она бросила взгляд в коридор: никого. Этаж никогда еще не выглядел таким пустынным и тихим. Внезапно ее охватил смутный страх. Немец продолжил, понизив голос:
– Когда вы смотрите на реку, то видите воду, пену, водоросли в волнах, но главное остается скрытым от ваших глаз: течение, движение, жизнь водного потока… Кто возьмет на себя смелость утверждать, что человеческое тело функционирует иначе? Кто решится отрицать, что сложной системой кровообращения, сердечной деятельностью и химическими реакциями управляет один-единственный ток: жизненная энергия?
Диана качала головой, не находя в себе сил согласиться с его доводами. Он приблизился к ней почти вплотную, и их диалог обрел исповедальную тональность.
– У всех рек есть начало – невидимые взгляду подземные источники. Человеческая жизнь тоже имеет свои тайные истоки, свои горизонты грунтовых вод. Современная наука ничего не знает о глубинной географии нашего тела.
Диана сидела неподвижно, отодвинувшись в тень. Фон Кейн не мог знать, что она уже слышала рассуждения о жизненной энергии чи, инь, ян и других благоглупостях от учителей, наставлявших ее в искусстве борьбы Вин-Чун! Но она не приняла новую веру, полагая, что ее собственные победы на татами опровергают их теории: чемпионкой по шаолиньскому боксу можно стать и без этого. Голос немца проникал в ее сознание:
– Акупунктура – часть традиционной китайской медицины. Ей много тысяч лет, и в основе ее не слепые верования, а результаты и опыт. Это самая эмпирическая медицина на свете, ведь никто так и не сумел объяснить, как и почему она действует. Акупунктура воздействует непосредственно на сети нашего жизненного источника, мы называем их меридианами. Умоляю вас, мадам, доверьтесь мне: я могу снять отек мозга, убивающий вашего сына, умерив приток крови!
Диана взглянула на тело Люсьена. Ее маленький мальчик был укутан в бинты, загипсован и подсоединен проводами к враждебной в своей сложности аппаратуре, больше всего напоминавшей саркофаг. А фон Кейн продолжал нашептывать:
– Время поджимает! Если не доверяете мне, поверьте в возможности человеческого организма. – Он выпрямился и повернулся к Люсьену. – Дайте ему все, что можете. Кто знает, как он отреагирует?
Диана запустила пальцы во влажные от пота волосы. Все ее жизненные ориентиры и выстроенные в четкую систему знания разлетались в прах у нее в голове, как хрустальные бокалы под действием коварной звуковой волны.
Когда в палате раздался какой-то глухой скрежет, Диана даже не сразу поняла, что так звучит ее собственный голос:
– Действуйте, черт бы вас побрал! Пробуйте. Верните его к жизни!
12
Когда раздался первый звонок, Диана поняла, что спит и видит сон. Ей снился немецкий врач. Он откидывал простыни, снимал с Люсьена бинты. Убирал провода, отключал электроды, вынимал руку из налокотника. Мальчик лежал на кровати совершенно обнаженный. С западной медициной его связывали лишь повязка на голове да капельница.
После второго звонка она проснулась.
Когда электронная трель стихла, ее сознание прояснилось. Сон не был сном. Во всяком случае, он был основан на реальных событиях. Она как наяву видела мысленным взором силуэт фон Кейна, который ощупывал, массировал, поглаживал тело Люсьена. Его лицо было напряженно-внимательным. В то мгновение Диане показалось, что врач «читает» ее сына. Он расшифровывал его, как будто знал код, неведомый другим врачам. Они словно вели беззвучный диалог – великан с белоснежной гривой и пребывающий в коме маленький мальчик, полумертвый, но все еще способный поведать какой-то секрет посвященному.
Фон Кейн достал иголки и рассыпал их по телу Люсьена. По мере того как он втыкал их в торс,