Девушка кивнула.
– Поняла.
– Ну, тогда ступай, – Эржбета забрала у Маришки из рук кончик своей темной косы и сама заправила его в прическу. – Дальше я управлюсь без тебя.
К ужину в небольшую залу боярыня спустилась нарядно одетая. Только украшений на ней было не много. Пальцы, привычные к крупным кольцам, теперь выглядели непривычно голыми.
– Марку, где мой ларец?
– Вот бабы! Она чуть не убилась, а все за цацки свои переживает, – Марку сделал щедрый глоток вина и отставил в сторону украшенный камнями кубок. – Цело твое барахло, будь спокойна. Только на что оно тебе сейчас? Ты при нас, в кругу семьи. Чего рядиться? Или это в доме мужа тебя научили всюду ходить, разодевшись павою?
Марку громко засмеялся собственной остроте, и отец тоже усмехнулся его словам. Кроме них троих и прислуги, подававшей на стол, в зале не было больше никого. Только поленья трещали в горячо дышащем очаге. Зато в большом зале слышался смех и, судя по всему, царило куда большее оживление. Дружина ее отца и брата вновь веселилась.
– Что они празднуют там?
– Как что?! Твое возвращение, конечно же. Они рады, что с тобой все благополучно, а я не вправе запретить им радоваться.
Марку снова отпил из кубка в то время, как старый Янаке налегал на жаркое из овощей со свиным мясом.
– Кстати, сестрица, – брат вдруг с большим интересом посмотрел на Эржбету, – мои люди говорят, что сбруя с коней была срезана.
Девушка спокойно отпила вина из своего кубка и ответила:
– Я ее срезала. У кучера нашелся нож, им я и высвободила лошадей.
Марку нахмурился.
– Троих лошадей. А четвертую что же, тоже ты прирезала?
– Нет, – Эржбета выбирала в тарелке куски порумянее. – У меня рука не поднялась. Я оставила ее издыхать там.
– Однако же когда мои люди приехали, кобыла была зарезана. Уже о обглодана основательно, конечно. Волки славно попировали там ночью, но все же видно, что ее кто-то прирезал.
– Наверное, кто-нибудь шел мимо по дороге и пожалел ее.
– А нож ты куда дела? – Марку продолжал внимательно изучать лицо сестры.
– Там же и бросила. На что он мне?
– Странно, но ножа в овраге не нашли.
– Должно быть, его прибрал тот, кто лошадь прирезал, – девушка отломила кусок свежего хлеба и макнула его в мясной сок у себя в тарелке.
Боярин Янаке откашлялся и проговорил:
– Ну что это за разговоры?! О ножах и о падали! Нельзя ли поговорить о чем-то повеселее? Марку, что ты молчишь? Рассказал бы сестре радостную новость.
Рука Эржбеты крепче сжала вилку с затейливой витой рукояткой.
– М-да, – протянул молодой боярин, – ну что ж, сестричка, тебя можно поздравить. Ты вот все справляешься о своем драгоценном ларце, а между тем он тебе больше не понадобится.
Девушка плотно сжала губа и затаила дыхание, пристально глядя на брата.
– У тебя скоро начнется по-настоящему счастливая жизнь, и таких цацек, какие тебе достались после смерти Негоицы, у тебя будет еще поболее.
Янаке снова откашлялся и с расстановкой сказал:
– Твой брат Марку нашел тебе нового мужа, Эржбета.
Вилка выпала у нее из руки и глухо стукнула о деревянный стол.
– Как… мужа?
– А что тебе вдовствовать? Ты вон какая у нас, красавица! Такую красоту негоже томить взаперти отчего дома. Да и мужа я тебе подыскал такого, что лучше не придумаешь.
– Кого? – голос девушки звучал глухо, будто со дна кувшина.
– Да ты знаешь его! Драгомир, сосед наш. Сын Василе.
Эржбета отодвинула от себя тарелку и выпрямила спину.
– Я не пойду за него.
Отец и сын переглянулись.
– В уме ли ты, милая? – спросил Янаке. – У них хороший знатный род…
– Да что род?! – вмешался Марку. – Богатые земли! А сколько добычи привез Василе с сыновьями из последнего похода? Другие привезли мертвецов и кости, а они привезли золото и серебро!
– Я не пойду за него, – повторила девушка. – Довольно я нажилась в чужом доме, где про каждый мой шаг служанка доносит матери мужа. Где нет ни друзей, ни защиты от злых языков и завистливых глаз. Я вам не свиной окорок, чтобы торговать меня первому встречному, как на базаре!
– Дочка, Драгомир не первый встречный.
Эржбета сверкнула глазами.
– Значит, самому богатому!
После этих слов Марку так хлопнул ладонью об стол, что кубки и прочая посуда подпрыгнули в воздух.
– Так, ну-ка хватит! Ты выйдешь за него, я сказал! Свадьбу сыграем уже по первому снегу.
– Не выйду, – негромко, но твердо повторила девушка и плотно сжала губы.
– Молчать! – тарелки снова подпрыгнули на столе, вино разлилось. – А ну пошла в свою комнату! Хватит тебе пить тут с нами, от вина ты, видно, совсем потеряла совесть и всякий стыд!
Девушка оставалась на месте. Марку вскочил так, что лавка, на которой он сидел, опрокинулась на пол.
– Пшла, я сказал! Вон пошла!!!
Старый Янаке сокрушенно молчал. Эржбета встала и, не опуская глаз, с высоко поднятым подбородком прошла мимо разгоряченного брата к выходу. Когда фигура девушки скрылась в коридорах дома, Марку поднял скамью, сел, налил себе еще вина и, выпив, сказал:
– Она выйдет замуж. Будь спокоен, отец. Для нее одна дорога – замуж за Драгомира, как ему и обещано. Иначе – постриг и монастырь. А Эржбета никогда не позволит состричь ее толстые косы. Так что свадьбе быть, ты уж мне поверь.
Листья с деревьев уже начали опадать, а горе-невеста все также стояла на своем. Марку хотел поначалу запереть сестру в ее комнате, но потом отказался от этой затеи.
– Пока Драгомир с братьями гостит у нас, пусть лучше она ходит по дому. Покорная или нет, она все равно чертовски хороша. Видя такую красоту, жених уж точно от нее не откажется.
Драгомир, высокий и статный молодой боярин, и вправду глаз не сводил со своей будущей жены и старался подгадать и лишний раз встретить ее то в большом зале, то на дворе. Девушка же старалась чинить ему в этом все возможные препоны, ходила по дому с оглядкой. Верная служанка Маришка стала теперь ее глазами, сообщая, где сейчас Драгомир и чем занят. Эржбета ухитрилась в собственном доме стать для названного жениха призрачной тенью, едва видимой и неуловимой.
Так продолжалось до тех пор, пока одним тусклым морозным утром, когда опавшие листья уже покрылись тонкой корочкой льда и хрустели под ногами и копытами лошадей ранних путников, во двор боярина Янаке не въехал со своей свитой нежданный гость.
Один из дружинников, крепко пивший с вечера и едва продравший глаза, когда увидел того, кто спешивался с коня на дворе у его боярина, побежал по дому, как был, в одном сапоге.
– Марку, поднимай отца скорее! – с безумными глазами он тряс младшего боярина за плечо, стараясь разбудить. – Господарь наш во дворе!
– Кто-о-о? – спросонок Марку плохо соображал.
– Влад! Дракула… сам! Во дворе!
Марку подскочил, подбежал к небольшому запыленному окну и, увидев на подворье непрошенных гостей, завертелся, точно уж на углях. Вскоре весь дом гудел, словно растревоженный пчелиный улей.
Спустя совсем немного времени в большом зале господаря Валахии уже со всеми почестями усаживали за стол. Сюда же с кухни и из кладовых в большом разнообразии несли наспех приготовленную снедь. Владислав от всего отказался кроме крепкого и густого красного вина. Старый Янаке, севший рядом с ним, помрачнел от такой сдержанности знатного гостя и весь как-то подобрался, будто ожидая недоброго. Марку, сидящий рядом с отцом, был насторожен, точно кот на охоте. Он внимательно осматривал свиту господаря и его самого и хранил напряженное молчание.
– Вижу, с соседом ты помирился, наконец, – сказал вдруг Владислав и немного пригубил из кубка. – Сына его старшего приметил здесь у тебя мельком. Гостит?
– Точно так, гостит. С братьями. Эй, кто там есть? Позвать Драгомира сюда к нам! – как ворон прокаркал Янаке осипшим от страха голосом.
– Не надо, – Влад поморщился и махнул рукой. – Я здесь не за этим.
Старый боярин набрался смелости и осторожно спросил:
– А зачем же, если не тайна? Не ожидал я такой чести, если признаться. Чем обязаны, господин наш?
Влад отставил в сторону початый кубок и поднял на Янаке большие и темные глаза. Блестящие, как вода на дне глубокого колодца, они не выражали ничего и не выдавали мыслей и чувств своего хозяина. Он спокойно проговорил:
– Дело у меня к тебе есть.
– Да что ж за дело? Видно, срочное, раз ты сам пожаловал и даже не предупредил…
– Не срочное, но важное.