– Кажется, да, – пробубнила она в ответ.

– Только кажется. Губа разбита. Вот, – он достал из кармана и протянул ей носовой платок, – возьми.

– Спасибо.

Она взяла платок и промокнула им то горящее место на губе, где была по ее ощущениям ранка. Платок был весь в крови или… в краске! У нее же все лицо перемазано!

Кристина стала лихорадочно оттирать щеки и лоб. Руки не слушались. К глазам подступали слезы жгучей обиды на тех, кто только что так жестоко с ней обошелся. Но еще больше девушка злилась на себя за то, что она сама оказалась такой легкой добычей.

– Дай-ка я, – теперь его голос звучал мягче. Он подвел Кристину под свет фонаря и, пристально осмотрев ее лицо, стал аккуратно оттирать краску. Спасенная девушка, как могла, душила слезы, чтобы не разрыдаться под взглядом этих темных глаз. Стараясь не смотреть в лицо своего спасителя и не плакать, она вздернула подбородок повыше, делая вид, что подставляет лицо свету, чтобы парню было лучше видно. Кристина смотрела поверх его головы в темнеющее сумеречное небо, расчерченное голыми ветвями деревьев. Выше, еще выше, на первую звезду, чтобы слезы закатились обратно, а не ползли предательски по щекам.

– Ты плачь, не стесняйся. Так краска лучше оттирается.

Она резко взглянула на него – темные глаза смеялись. Но без тени издевки, так искренне, что она чуть улыбнулась ему в ответ.

– Спасибо, что помог мне. Без тебя я… они бы… – Кристина не знала, как продолжить.

– Это ерунда. Даже забавно, если честно.

– Они остались лежать там в снегу побитые и потрепанные, и ты считаешь это забавным? – аккуратно уточнила она. С благородным и возвышенным образом спасителя эти слова явно не клеились.

– Если для кого-то забавно издеваться над тем, кто слаб и в меньшинстве, то почему для меня не может быть забавно причинить боль таким людям?

Брови девушки от удавления сами собой поползли вверх.

– Ой, брось! – широко улыбнулся он. – Неужели тебе не было приятно видеть, что кто-то заставил их страдать так же, как они тебя?

– Меня учили, что радоваться таким вещам нехорошо.

– Я смотрю, тебя вообще учили разным глупостям, а главное сказать забыли – следить за тем, кому и что ты говоришь.

– Вот еще! С чего ты это взял?! – возмутилась она.

– С того, что просто так отморозки никого не хватают и не тащат за угол на расправу. Только за неосторожные слова или поступки.

– Это не правда! Если хочешь знать, я не сказала ничего такого! И была права! Я все сделала, как в книге! – щеки Кристины залились румянцем от возмущения.

– А книга называлась случайно не «Как нажить себе врагов и умереть во цвете лет»? – парень вопросительно приподнял одну бровь. – Знаешь, некоторые не читают книг и не приемлют правды, кроме той, что вписывается в узкие рамки их маленького и ограниченного мозга. И на будущее. Кстати, как тебя зовут?

– Кристина, – она ответила нехотя.

– Так вот, Кристина, на будущее: или учись держать язык за зубами, или всегда будь готова отстаивать свою точку зрения и найди для этого подходящие средства или развей подходящие навыки.

Она вспомнила кое о чем, когда он упомянул о средствах, и нащупала это в кармане. Маленький перочинный нож. Когда-то она выпросила его у отца. Он сказал, что Кристина будет ходить с ним осенью за грибами. Но у нее был секрет. Она ходила с ним всегда. На всякий случай.

– К твоему сведению, для таких, как они, у меня припасен подарок, – она достала ножичек, и маленькое острое лезвие блеснуло в свете фонаря.

Незнакомец усмехнулся, рассматривая вещь:

– Ты серьезно? Не забудь позвать меня, когда вздумаешь им воспользоваться. Хочу это видеть.

– Ты отбил меня у них, чтобы самому поиздеваться?!

– Нет. Я это сделал потому, – его голос с наставительного переменился на мягкий и полный участия, – что ты странная, а я люблю все необычное. Ты же настоящая чудачка!

Он провел ее до самого дома, и всю дорогу они говорили. Оказалось, незнакомца зовут Герман, ему 21 год. Где-то поблизости от поселка в лесу у его отца построен загородный дом для уединенного отдыха. Пожив пару дней вместе с родителем вдали от цивилизации, Герман выбрался сюда в магазин за едой, надеясь немного развеяться. Попутно решил пройтись и осмотреть окрестности. И очень кстати набрел на Кристину и ее мучителей.

Уже когда они подходили к ее дому, у Германа зазвонил мобильный. Из разговора Кристина поняла, что планы поменялись и утром вся его семья уезжает.

– А куда? – не удержавшись, спросила девушка.

– В Питер.

– Так ты там живешь? Далеко…

– Близко. На машине 4 часа езды. Ну а живем мы, где хотим. Сейчас да, в Питере.

– Понятно, – печально проговорила она.

За то время, что они болтали, ей стало так легко с ним, как никогда и ни с кем. Друзей у нее не было. Именно потому, что никто никогда не был ей по-настоящему интересен. Ее занимали другие вещи, она читала другие книги, слушала другую музыку и ни с кем не могла найти общего языка, а с этим парнем вдруг смогла, пусть и не сразу. Конечно, поначалу он показался ей жестоким. Эта его манера шутить так, что становится почти обидно, очень раздражала. Он задавал странные и неожиданные вопросы, например, что ей снится, и верит ли она в вещие сны. Как она относится к людям, но не к тем, кого знает лично, а к человечеству в целом. Бывает ли у нее такое чувство, что часть ее находится не здесь, а в другом месте.

Герман показался ей странным. Таким же странным, как и она сама. И теперь он уезжал и покидал ее навсегда, едва появившись в ее жизни.

– Часто твой отец приезжает сюда? – Кристина все же питала слабую надежду, что они еще увидятся.

– Он нет, а я мог бы наведываться время от времени. Надиктуешь мне свой номер? – Герман достал из кармана телефон. Тот почти сразу зазвонил, и парень ответил на звонок чуть раздраженно:

– Уже еду!

Затем, наконец, записал контакты Кристины и убрал смартфон назад в карман пальто.

– Пока! – Кристина улыбнулась ему на прощанье, но улыбка вышла немного печальная.

– До встречи! – Герман коротко кивнул ей на прощанье, повернулся и пошел прочь в темноту.