2 страница
к факту данного соавторства отнесся весьма скептически, заметив, что невозможно, мол, запрячь вместе «коня и трепетную лань». Как ни хотелось Юлию думать, что под «трепетной ланью» Аркадий подразумевает его, пришлось ему смириться с лошадинным образом.) Как-то Сергей увидел (не будем уточнять, где) всю исчерканную-перечерканную страничку черновика Юлия, в которой не было буквально ни одного не переправленного слова, ни одного предложения, в котором слова не были бы переставлены в ином, нежели первоначально, порядке, и заявил: «Ужас! Если бы я так мучался, я бы вообще не писал».

Легкость, с которой пишет Сергей, слегка раздражала Юлия. Но вскоре стало ясно, что на самом-то деле конечный результат (в смысле качества и количества текста выдаваемого в определенный срок), как ни странно, у них примерно равный. Видимо, дело просто в том, что Сергей сначала основательно переваривает текст в голове, а затем выдает его «на-гора», а у Юлия процесс «переваривания» сопровождается маранием бумаги. Выход же — один.

К особенностям того, как писались «Мама» и «Остров» нужно отнести и злобное взаиморедактирование соавторов. Процесс этот проходил болезненно, Юлий и Сергей частенько ругались и ссорились, отстаивая не только тот или иной сюжетный ход, но и, например, форму какого-нибудь глагола или порядок слов в предложении. После первой редактуры, произведенной Юлием над вступлением «Мамы», Сергей пришел в ужас, и решил, что процесс не пойдет. Однако следующая редактура, произведенная Сергеем над Юлием, заставила соавторов умерить пыл. Нервно потирая затылок, Юлий долго и въедливо допытывался, что испытывал Сергей, когда он его правил. Тоже самое? Да? Извини... Давай будем бережнее друг к другу... Иногда прибегали к помощи третейских судей, в качестве которых выступали то Кубатиев, то Смолянинов, то жена Сергея (Соня), то подруга Юлия (Юля). (Последняя особенно помогала в работе над «Островом», чем и заслужила посвящение.Ю. Б.) Зато уж окончание главы, части, тем паче целой повести сопровождались великолепными дружескими попойками, (не говори этого слова! С. Л.) и все обиды снимались.

Вопреки задуманному, стиль, выработанный в соавторстве, не похож ни на стиль Сергея, ни, тем более, на стиль Юлия. То же можно сказать и о вещах в целом. Стремясь поразить друг друга, овны Юлий и Сергей свалили в одну кучу все что только могли, хорошенько перемешали, проварили и получили эдакое джеромовское «ирландское рагу». Одни будут есть его, не различая ингридиентов, другие же, более начитанные или более дотошные, то тут, то там будут натыкаться на останки уже знакомых им блюд.

Кстати, о сравнении литературного произведения с блюдом. Откровенно вставная глава в «Маме» о семинаре кулинаров дала толчок тому, чтобы персонажи повестей стали узнаваемы узким «фэндомовским» кругом. Только хорошо знающие Бориса Натановича Стругацкого узнают его в Бормотане, а в семинаристах-кулинарах — членов Ленинградского семинара молодых фантастов. Подобная же петрушка и с ВБО в «Острове»: боян Шнобель — писатель Носов, Ткачев сын — само собой, Ткачев и пр. Другими словами, авторы, слегка «заигрались» и всунули в повествование многих своих друзей и знакомых, ничуть сие не оправдывая сюжетно. Единственное, что оправдывает их

Бесплатный фрагмент закончился.
Хотите читать дальше?
Необязательные эпилог и примечания
Подпишитесь на наш канал в TELEGRAM.
Новинки, подборки, цитаты, лучшие книги...
Подписаться
Возможно позже(