Михаил Ланцов
Дмитрий Донской. Пробуждение силы
Разработка серии С. Курбатова
В оформлении переплета использована иллюстрация художника Александра Соловьева
Пролог
Дмитрий относился к той категории людей, которые не стеснялись и не ждали, а палец, как правило, откусывали по самый локоть. Поэтому и неудивительно, что в «лихие девяностые» ему удалось неплохо устроиться. Но главное заключалось в том, что Дима относился к тем людям, которые стремились к обогащению не как к самоцели, а как к средству достижения своей мечты. Вот за нее он и принялся сразу, как получилось….
С самого детства его впечатляли романы и повествования о Средних веках. Диме всегда хотелось гарцевать на коне, сверкая начищенным доспехом. Ну и так далее, и тому подобное. Поэтому довольно несложно предположить, что наш герой увлекся военно-исторической реконструкцией и фехтованием. А также всем, что с этим делом было связано хоть как-то. Деньги-то были, как и время. Вот наш герой и не отказывал себе ни в чем, всецело уйдя в свое увлечение, вычеркнув из своей жизни такие вещи, как алкоголь и семью. Они ему казались совершенно тусклыми на фоне настоящего мужского увлечения – драк.
Годы шли. Энергии становилось уже не так много. И Дима волей-неволей отдрейфовал из самого активного блока контактной рубки в сторону изучения непосредственно технологий старины, в том числе и альтернативных, то есть, теоретически возможных для древних эпох. Он залипал на тематических форумах, общался со специалистами, ставил эксперименты, осваивал различные прикладные направления. Ему все было интересно – от фотографии до пушек.
Жизнь шла своим чередом. Дмитрий носился угорелым орангутангом и занимался всяким вздором, по мнению окружающих. Чудил. И все бы ничего, только вот в один прекрасный момент, во время управления своим автомобилем, ему просто стало плохо. А за бортом проносился асфальт с безумной скоростью, направляя его к стремительно приближающемуся мосту через реку, в который авто не вписывался…
Казалось бы, конец. Но у Бытия были иные планы на него.
Как там говорил Воланд?[1] Каждому по вере его? Вот и тут так оказалось.
Падение в реку он помнил отчетливо.
Короткий полет.
Удар.
Вспышка.
И… вместо непроглядной тьмы Вечности странная обстановка, больше напоминающая декорации для какого-то исторического кино.
Однако подумать у него не вышло – волной нахлынули воспоминания прошлого владельца тела, в которого Провидение закинуло чудного мужчину. Парня выгнуло дугой, и он потерял сознание. Часа на три. А когда вновь очнулся, рядом сидела женщина, которую он идентифицировал как маму.
В голове сразу всплыла подсказка из воспоминаний, словно ремарка кинофильма «17 мгновений весны»: «Александра Ивановна, урожденная боярыня Вельяминова, характер….» и так далее.
Дима усмехнулся.
Ведь теперь он хоть и оставался тем же самым Дмитрием Ивановичем, что и раньше, только вот числился уже совсем иным человеком – девятилетним сыном[2] Ивана II Красного[3]. Того самого, что приходился внуком знаменитому Ивану I Калите[4].
И да, на дворе, ко всему прочему, шел 1359 год от Рождества Христова или какой-то там год от Сотворения мира. «Какой-то», потому как аборигены сами разобраться в этом деле не могли, имея, по меньшей мере, шесть вариантов с разбросом в 49 лет.
Иными словами, весьма любопытно. Особенно в том ключе, что «на горизонте» отчетливо маячили Мамай[5], Тохтамыш[6], Ольгерд[7] и прочие «добрые, ласковые и крайне дружелюбные» создания с большим количеством вооруженных «троглодитов».
«Прорвемся…» – мысленно усмехнулся Дима и легко соскочил с постели, демонстрируя всем своим существом бодрость, свежесть и решительность. А главное – позитив. Оно и понятно. Он ведь попал в свою мечту. В свою маленькую, персональную сказку.
Часть I
Князь
Если еда дергается, значит, она свежая.
Народная неандертальская мудростьГлава 1
1359.11.16, Москва– Как ты себя чувствуешь, сынок? – участливо поинтересовалась мама.
– Все хорошо, – после небольшой паузы произнес Дима. – Просто сон приснился странный.
– Странный? – удивленно переспросила дородная женщина с цепким, умным взглядом. Память подсказывала очень мало сведений. Маленький Дима эту женщину почему-то боялся. До того момента, разумеется, как сознание малыша слилось с чрезвычайно наглым детиной изрядного возраста.
– С дедом своим говорил. С прадедом. И далее. Странный сон, – импровизировал на ходу парень.
На что все промолчали, не зная, что сказать.
Дима же тем временем немного подвигался, как бы разминаясь, и с удивлением отметил, что не испытывает никаких затруднений в управлении телом. Оно было словно родное. Ну, так-то оно, конечно, и было для части новой личности. Однако он ожидал худшего. И это вселяло определенную уверенность в себе. Да, сейчас наш герой всего лишь парень девяти лет. Но в своей прошлой жизни он обрел массу полезных навыков, которые сейчас, благодаря высокой управляемости тела, вполне могут сохраниться. А значит, просто так прибить его вряд ли смогут.
Младшие няньки помогли одеться – им он не мешал. А потом мама повела сына в соседнюю комнату. Ну, как повела. Хотела за ручку взять, но сынок хмуро глянул на нее и сам вперед пошел. А она следом.
Соседняя комната пребывала в такой же полутьме. Узкие слюдяные окна плохо пропускали свет, а немногочисленные свечки больше тени пугали, чем освещали помещение. Там его уже ждали – по лавкам вокруг деревянного стола сидело пятеро мужчин: дядя Василий Вельяминов и его ближники со смешными именами вроде Нижата и Судята. Нормальные имена, видимо, были положены только родовитым людям, остальные кличками юморными и уничижительными обходились.
– Дядя, – кивнул в знак приветствия Дима. – Ты по делу зашел али проведать меня в этот скорбный час?
Смотреть на то, как рыба, ну, то есть, дядя, хватает ртом воздух, было забавно. На него поведение Димы произвело неизгладимое впечатление. Как, впрочем, и на спутников его. Те ведь княжича знали совсем другим. Он хоть и хорохорился изредка, но все же был мал и робел нередко. Стеснялся. А тут – спина прямая, словно туда жердь загнали. Глаза смотрят твердо, спокойным, немигающим взглядом. И речь уверенная. Какая-то даже невозмутимая.
– Дмитрий, ты ли это? – наконец выдавил из себя брат мамы.
– Горе нас всех меняет.
– Да, – неуверенно кивнул он, глянув на свою сестру, потрясенно стоящую за сыном.
– Весея, – обратился Дима к одной из служанок, заполняя возникшую паузу. – Почему на столе пусто? Или ты уважаемых гостей голодом морить решила?
– Ох! – только и плеснула она руками, после чего засуетилась, накрывая на стол. По старинке. Какие-то горшочки и миски глиняные ставила с варевом. С репой пареной да мясом и прочим. Крепкие, здоровые мужчины совсем не отказались от предложения покушать. В эти годы от него мало кто отказывался. И охотно навалились. А Дима, сев во главе стола и немного выждав, вновь обратился к дяде.
– Что-то случилось? – заговорщицким тоном осведомился он.
– Нет, княже, – несколько неуверенно произнес Вельяминов. – Мы зашли за тобой. Тризна по отцу твоему идет. Тебе надлежит присутствовать.
– Его погребли без меня? –