Бежать мне было некуда. Единственное окно этой лачуги выходило на нижний ярус трущобы – до земли четыре метра. Можно было бы спрыгнуть, и даже более-менее удачно, ничего себе не сломав. Только вот внизу была навалена целая гора металлолома, сбором которого местные, видимо, зарабатывали на жизнь и из которого собирали баррикады.
Короче, шансов покинуть убежище через окно и не напороться животом или промежностью на кусок ржавой арматуры у меня практически не было. Оставалось одно – принять бой, который, судя по всему, должен был стать для меня, ниггера, известного в Комптоне как OG[2] Шон, последним.
В этой комнате с удивительно бедной обстановкой единственным, что могло представлять собой укрытие, был шкаф. Конечно, в том, что пули пробьют его стенки, сделанные из прессованных опилок, сомневаться не приходилось, но я подумал, что если спрятаться за ним, то местные, по крайней мере, не будут знать, куда именно стрелять.
Я подошел к шкафу, оказавшемуся неожиданно тяжелым, и максимально аккуратно уронил его на пол. Настолько аккуратно, что грохот, кажется, слышали не только на улице, но даже и на побережье. А может быть, и в Комптоне.
Проклиная свою природную грацию, я заметил то, что могло стать моим спасением: шкаф прикрывал собой небольшой люк в полу.
Дверь лачуги распахнулась от резкого удара, в комнату ввалился один из местных. В мою память намертво врезалась татуировка на лице орущего что-то на непонятном мне языке ублюдка, которому я пустил пулю в лоб.
Я рванул на себя крышку люка и уже через секунду падал вниз, в спасительную темноту. Полтора десятка перекладин-ступеней мне удалось преодолеть в ускоренном темпе. Кувырком, если быть точнее.
Подвал уходил вглубь метра на три с половиной, что для фавел было большой роскошью. Однако насладиться полетом мне не удалось, потому что в метре от пола я врезался всем своим весом в большой деревянный стол.
Столешница напора моих двухсот двадцати фунтов[3] не выдержала, треснув ровно пополам, ножки стола разъехались в стороны, и я со всего размаха свалился на жесткий кафельный пол.
И тут же вскочил, оглядываясь в поисках выхода. В обломках стола я заметил пакетики с ярко-оранжевой пастой. Я немного разбирался в местных делах, поэтому сразу понял, что это были упаковки со смесью кокаина с керосином, которую за цвет называли «окси».[4] Здесь торговцы этой рыжей дрянью процветали.
И спрятали они свою лабораторию по производству товара не от полиции, которая в такие места даже не сунулась бы, а от конкурентов. Что неудивительно, так как вопросы в этом бизнесе решаются жестко.
Дверь выхода я нашел достаточно быстро, и, к моему счастью, запиралась она изнутри, на массивный засов. Убрать перекладину в сторону – дело одной секунды, и пару биений сердца спустя я уже был на улице.
Створка двери была хлипкой, и запирать ее особого смысла не было, поэтому я просто рванул прочь, надеясь затеряться среди закоулков, пока мои преследователи будут разбираться с перегородившим дорогу шкафом.
Струя теплого воздуха ударила в лицо справа, выбив из глаз слезы. Я уже знал, что это такое, и даже слышал, как сталкеры называли эту аномалию «барбекю». Тело среагировало привычным рывком влево за секунду до того, как в противоположной стороне вдруг вырвался столб гудящего пламени – метра три в вышину, будто сам воздух загорелся.
Вот уж действительно – название соответствует сути. И если бы я хоть на мгновение затормозил, то превратился бы в горстку угольков – то самое топливо для барбекю, которое в богатых районах Лос-Анджелеса имеется на заднем дворе каждого дома.
Сорвавшись с места, я побежал к ближайшему повороту. Когда до него оставалось около двух шагов, дверь за моей спиной с треском распахнулась, и на улицу выбежал один из местных.
Его поджарое тело было полностью покрыто татуировками. Именно так выглядели мексиканцы из категорий легкого и среднего веса, тренирующиеся в тех же залах, что и я, еще до начала моей профессиональной карьеры.
Однажды я шутки ради вышел на спарринг против такого: парень был очень быстрым, он раз за разом падал от моих ударов и с таким же завидным постоянством поднимался. И бой закончился только после того, как спик[5] превратился в отбивную.
Вскинув пистолет, я трижды нажал на спуск. Словно споткнувшись, татуированный бразилец завалился вперед и умер, даже не успев вскрикнуть.
В два громадных прыжка я преодолел оставшееся до поворота расстояние и побежал по перпендикулярной улице. Сзади раздался полный нечеловеческой боли вой, который тут же был заглушен гулом «барбекю».
Бандиты потеряли уже троих, но отказываться от погони, судя по всему, не собирались – сзади уже были слышны крики, звуки шагов и тяжелое дыхание.
Забор, в который я внезапно уперся, оказался препятствием так себе – я перемахнул через него легко, будто его и не было передо мной. Еще бы, ведь он был рассчитан на коренастых обитателей местных фавел, а не на негра ростом шесть футов и шесть дюймов.[6]
А вот впереди проходила канава ливневой канализации – слишком глубокая, чтобы из нее можно было самостоятельно выбраться, и слишком широкая, чтобы перепрыгнуть через нее. Конечно, какая-то добрая душа соорудила тут мостки, перебросив две с виду достаточно крепкие доски на другой берег, но в том, что у меня получится благополучно перебраться по ним, я сильно сомневался.
Развернувшись, я, практически не целясь, сделал несколько выстрелов по преследователям и, пытаясь нащупать на поясе подсумок с запасными магазинами к пистолету, все-таки побежал по мосткам.
Ладонью я щупал то жесткую ткань своих брюк военного комплекта, то кожаный ремень, который позаимствовал в логове отмороженного русского наемника. На секунду остановившись, я наклонил голову, посмотрел на разгрузку и громко выругался.
Нужного подсумка не было.
Карманы «лифчика» были набиты пустыми автоматными магазинами, а вот подсумок с пистолетными куда-то пропал. Хотя я точно помнил, что крепил его под разгрузку перед тем, как мы погрузились в броневик и поехали устраивать «темную» отморозкам из «Нового рассвета».
Продолжая громко ругаться, я побежал дальше по мосткам. Местные догоняли, однако вместо того чтобы перелезть через забор и честно продолжить погоню, они открыли по мне шквальный огонь из трех автоматов и одного ручного пулемета.
Если бы у меня было время, я бы от души посмеялся над тем, как точно угадал оружейные предпочтения аборигенов. Для полного счастья не хватало только РПГ.
Пули засвистели совсем рядом, и мне пришлось решиться на отчаянный шаг – очертя голову я бросился вниз, прямо в дренажную канаву. Посадка вышла мягкой, но в нос мне ударила адская смесь из запахов тины, мочи и тухлого мяса, я по шею перемазался в каких-то помоях и, в придачу