Глава 1
Света
2007 год
Плохие новости не всегда выбирают отвратительные промозглые дни, чтобы быть озвучены. Трагедии не ждут пасмурного неба, чтобы произойти в вашей жизни. Во всяком случае, в моей жизни все самое страшное случилось при безумно ярком и веселом солнце наконец-то наступившей весны. Когда птицы щебетали, будто сумасшедшие, а цветы на абрикосах пахли так, что даже учителя сбивались с темы, застывая у раскрытых окон учебных классов.
Наверное, было бы легче перенести тяжелые новости или хотя бы поверить в их реальность, когда небо насуплено тяжелыми серыми тучами, с которых то и дело срывается мелкий, грустный дождь. Или, возможно, осознание дается проще при ударах грозы, когда сверкающие молнии и оглушительный гром во всей красоте показывают тебе, как мал и незначителен ты перед природой и планами Бога. Слабый, ничтожный человечек, не способный повлиять ни на что в своей жизни.
Возможно. Но мне не пришлось этого узнать. Как я уже говорила, в моем случае все произошло совсем не так.
Когда секретарь директора заглянула в наш класс, прервав урок по новейшей истории, и настороженным взглядом «передала» Татьяне Васильевне, нашей историчке, какое-то «их», «взрослое» послание, запредельное для понимания учеников, я даже не сразу поняла, что происходит. Чуть прижмурившись, не слушая объяснений, я смотрела в окно на то, как преломляются лучи солнца в первой листве, меняя цвет. Превращая обычные листочки в какие-то волшебные пристанища мавок, фей и прочей мелкой дребедени из фольклора любого народа мира. Да, я обожала сказки и была самой настоящей фантазеркой. Всегда. Или, во всяком случае, до того момента, когда та самая секретарь обвела серьезным взглядом весь класс, остановившись на мне. А Ленка, моя подруга еще с детского сада, со всей силы не саданула меня локтем под ребра, призывая обратить внимание на происходящее.
— Костенко, — я подавила «ойк», тайком потирая ребра, и подняла глаза на секретаря. — Тебя директор вызывает. Прямо сейчас, — она распахнула дверь шире и чуть отошла, словно показывая, что ожидает меня.
Растерявшись, я все же аккуратно поднялась, попутно пообещав Лене глазами, что еще «отблагодарю» за пинок и, не имея ни малейшего представления о том, зачем понадобилась директору, покинула класс, сопровождаемая любопытными взглядами одноклассников. По правде сказать, меня редко куда-то к кому-то вызывали. Ну, там, в медпункт, ради какой-то справки — могли потребовать зайти. К директору — ни разу. И я совершенно недоумевала, что же такого натворила, что привлекла внимание? Что ж, после я довольно часто попадала в поле зрения руководства своей школы и тогда уже точно знала, за что, не мучаясь сомнениями и вопросами. Но это потом.
Секретарь шла по коридору на два шага впереди меня и всем своим видом демонстрировала, что очень занята своими мыслями и никак не может отвлечься, чтобы хоть что-то мне объяснить. Да я и не пыталась ничего выспросить, если честно. Я была уверена, что ничего страшного не могла натворить и со спокойной душой шла по коридору, стараясь наступить на наибольшее количество солнечных зайчиков, отбрасываемых витражными верхними фрамугами окон. Ребенок.
Тогда у меня еще длилось детство. Впрочем, до его конца оставались считанные минуты.
Я училась не в обычной школе, это, наверное, стоит упомянуть. Никакой посредственности, серости или среднестатистичности. Только дорогое обучение, лучшие, перспективные по будущим связям, одноклассники. Учителя — победители государственных программ и конкурсов. Лучшее образование для тех, кто через год с небольшим помашет ручкой отечественной системе образования и укатит за границу, грызть и постигать науки уже там. Потому что деньги и положение семей это не просто позволяли, а буквально обязывали. Когда дети всех ваших знакомых и партнеров, всех «подруг» по походам в спа-клубы и фитнес-центры учатся в Европе или Америке, вы не можете ударить в грязь лицом и оставить отпрыска «здесь». Несолидно. Неперспективно. Да и просто глупо, особенно, если вы любите своих детей.
А меня родители любили, без всякого сомнения.
Как и моего младшего брата. И все-таки, Алешку с пеленок воспитывали «мужчиной», которому предстояло жить и оберегать семью в жестком и бешеном современном мире связей и бизнеса.
Меня же растили принцессой, чье предназначение: украшать и делать жизнь всех близких волшебной. Так считала моя мать. Что именно в этом предназначение любой уважающей себя девушки. Она сама всегда жила именно по такому принципу. А мой отец, боготворящий землю, по которой она ходила, поддерживал все ее идеи касательно воспитания своих детей. Потому меня баловали, оберегали и холили все родные, даже семилетний Лешка. Хотя и его родители не обижали, а я всегда поровну делила шоколад, которого мне доставалось больше, чем ему. В общем и целом моя семья всегда была счастливой. Мы все друг друга любили. И мне не просто казалось так. Так было.
Я не сомневалась в этом тогда. Верю и сейчас. Несмотря на все различие в отношениях к детям, родители как-то соблюли баланс и, опуская мелкие склоки, нормальные для любой семьи, и любой сестры с братом, мы всегда старались понять друг друга.
Сумели бы мы сохранить это и дальше — то, что мне никогда уже не суждено было узнать.
Спустившись на один этаж, мы завернули направо и почти сразу оказались в приемной директора. На красных, обтянутых дерматином стульях, которые обычно пустовали, сидели два внушительных, я бы даже сказала массивных мужчины неопределенного возраста. Ну, те, которые молодые, но попробуй разбери: двадцать два им или тридцать пять. Оба, как по команде, обернулись к нам, мимолетно глянули на секретаря, и тут же переключили свое внимание на меня. Оба были одеты в похожие серые летние костюмы. Оба без галстуков. Оба с таким выражением лиц, что сошли бы за близнецов, хоть явно имели разных матерей. От их взглядов, непонятных, нечитаемых, мне впервые за этот день стало не по себе и захотелось поежиться, втянув голову в плечи. Совершенно не поняв своей реакции, я быстро отвернулась, посмотрев на секретаря. Она подошла к двери в кабинет директора и молча распахнула передо мной, намекая, видимо, чтобы я зашла. Молчали и те непонятные мужчины.
Стремясь уйти из-под некомфортного мне наблюдения и наконец-то понять, зачем же меня позвали, быстро переступила порог. Двери за мной закрылись с тихим щелчком. Но я уже на это не обратила никакого внимания. Как и на директора, собственно, которая сидела в кресле за широким деревянным столом, напряженная, с ровной спиной и строгой прической. Всем видом демонстрируя осанку и манеры, которые старалась прививать и своим ученикам.