Эйлин О’Коннор
О лебединых крыльях, котах и чудесах
Предисловие
В социальной сети «Твиттер» есть аккаунт, который ведется от имени камня в лесу. Каждый день в нем появляется одна и та же запись: «Сегодня ничего не произошло».
Каждое утро я выгуливаю своего пса. Есть счастливцы, которые шагают по берегу океана, есть те, кто бегает в парке или бродит вдоль озер. Мы же с пуделем идем до помойки и обратно: так получилось, что это самый удобный маршрут во всем квартале. Мусорный бак – наш океанский берег, и надо сказать, отлив еще ни разу не подводил. Нет, я не городская сумасшедшая, роющаяся в отходах. Мы всего лишь наблюдаем людей, спешащих на работу, ворон, растаскивающих мусор, безобидных пьянчужек, школьников, старушек, собак и их владельцев, домашних кошек и диких голубей – волна за волной, волна за волной. Каждый утренний отлив оставляет на воображаемом побережье новые цветные стеклышки впечатлений.
Будь я камнем в лесу, в моем лесном мире постоянно бы что-то происходило. Букашки воевали бы с козявками, муравьи отстраивали новые кварталы, яростно выдирались бы из мха сыроежки, дождь смывал бы с их шляпок негодующих гусениц, а дрозды выясняли бы надо мной отношения: огромная, кипучая, смешная, нелепая и абсурдная жизнь происходила бы вокруг, как происходит она повсюду каждый миг.
Эта книга – продолжение вышедших год назад заметок из моего блога, собранных под одной обложкой. Почти каждый день я записываю что-то о маленькой повседневности, окружающей меня, – это мой способ фотографировать жизнь, поскольку фотоаппаратом у меня получается хуже, чем словами. В ней остались люди, коты и собаки и появилась глава «Как все было на самом деле»: о старых сказках, из которых прорастают новые.
Надеюсь, вторая книга понравится читателю так же, как и первая.
Городские письма
Червяки
У меня есть привычка: я убираю с дороги червяков. По разным причинам, в том числе из симпатии к этим безобидным существам, но в первую очередь – руководствуясь эстетическими соображениями. Раздавленный червяк оскорбляет мой художественный вкус. Он лежит синюшный, обезображенный ботинком сорок третьего размера, и некогда упругое тело его безжизненно свисает с бордюра.
В то время как червяк живой, атласный, гибкий, как балерина, и отливающий павлиньей синевой – так вот, повторяю, упитанный цветущий червяк ласкает взор и внушает веру в будущее. Землю разрыхлят тысячи молчаливых кольчатых тружеников, зерна прорастут, ростки заколосятся, и даровано будет людям вдоволь пшеницы и овса, – вот о чем безмолвно вещает мне червяк, встретившийся на дороге.
Однажды случилось так, что я возвращалась летним вечером из гостей, злоупотребив хозяйской настойкой (в свое оправдание могу сказать, что это была настойка на молодых почках черной смородины – лучшее, что придумало человечество после пленки с пузырьками). Незадолго до этого прошел дождь, и на тротуар перед домом повыползали червяки.
Представьте: поздний вечер, лужи, фонари, сирень бушует в палисаднике и ломится через забор, а на асфальте десятки обреченных существ скручиваются колечками и знать не знают о том, что завтрашний день принесет им погибель.
Этого нельзя было допустить.
Я вернулась к углу дома, где высадил меня таксист, и проделала путь до подъезда заново. Через каждые два шага я наклонялась, поднимала червяков и бросала в палисадник. Один страдалец за другим отправлялся к долгой жизни, к новым свершениям, символизируя собой победу добра над бездушной поступью судьбы.
Когда последний червяк перелетел над оградой, я поняла, что миссия моя завершена.
Гуманизм восторжествовал.
Следующее утро выдалось не самым лучезарным из тех, что мне довелось прожить. Положение мое усугублялось тем, что я должна была отвести ребенка на утренник.
Я встала. Собрала дитя, стараясь не делать резких движений. Вышла на улицу и возле первой же чахлой сирени встала в оцепенении.
На кусте висел червяк.
Ребенок сказал что-то вроде «ой, дохлый червячок, как же он сюда попал». У меня была догадка, как он сюда попал, но я молча пошла дальше.
Через несколько шагов опасения мои подтвердились.
Вдоль всего палисадника рос низкий стриженый кустарник, что-то вроде живой изгороди по пояс высотой. Накануне под воздействием выпитого рука моя описывала широкий полукруг. Точно сеятель, разбрасывающий облигации государственного займа, я щедро расшвыривала червей. До земли долетела в лучшем случае треть, а остальные встретили свой конец на ветвях этого куста.
Путь до угла дома, который накануне я проделала, веселясь и танцуя, в то утро превратился в персональную выставку жертв моего гуманизма. Даже на человека с менее развитым воображением трупы червей на высоте метра от земли могли произвести странное впечатление. Что уж говорить обо мне, виновнице этого адского перформанса. Складывалось ощущение, что чья-то злая воля покарала невинных существ. Как будто здесь прошёл озверевший рыбак-неудачник, или обезумевший гельминтолог, дико хохоча, бежал, сверкая зубами в свете фонарей.
Вот с тех самых пор, когда мне говорят, что гуманизм опять восторжествовал – на конкретной улице, в конкретном районе или в конкретном городе, – я сразу начинаю думать, что неплохо бы дождаться завтрашнего дня. Потому что кроме явных последствий есть еще скрытые, и хотя это довольно очевидная мысль, многим она не приходит в голову, пока с ними не случаются червяки.
Кроме того, после этого случая я внезапно начала замечать увлечённых людей, совершающих добрые дела примерно с таким же, как у меня, результатом.
Только в отличие от меня, без оправдания в виде настойки из молодых почек черной смородины.
Пэчворк
Елка осыпается при каждом неосторожном движении, стеклянно шелестят сухие иголки, и остается короткая голая веточка, похожая на руку ребенка без варежки, высунувшуюся из слишком широкого зеленого рукава. Каждый раз думаю глупую мысль, что она мерзнет.
В магазине попросила брызнуть мне на запястье духами «Сад после дождя». Вместо ожидаемых мокрых цветов и влажных листьев уловила какой-то столярный запах, крайне далекий от дождей и палисадников. Девушка-консультант посмотрела на флакон и ойкнула. «Простите, – говорит, – я вам случайно нанесла другой парфюм. “Опилки”».
Я начала смеяться. Не то чтобы я везде искала символизм… (эту фразу следует выбить на моем гербе). Опилки вместо дождя. Разумеется.
– Можем перекрыть, – виновато говорит девушка. – Все наши духи сочетаются друг с другом. Давайте я вам сверху «Садом» побрызгаю.
В итоге ожидаемо получился «Сад, спиленный после дождя». Пах невыплаченной ипотекой.
Январь
Дни внутри зимних праздников просторные, как музейные комнаты, и в них толпятся гости, лыжи, дети,