Читать «Загадочные этруски»

М.: Наука, 1970

На территории Италии, между реками Арно на севере и Тибром на юге, в I тысячелетии до нашей эры развивалась одна из наиболее интересных цивилизаций античного мира. Там жил народ, резко выделявшийся среди тогдашних примитивных племен. Он первым втянул Италию в самый водоворот мировых событий и вместе с греками — задолго до римлян — подошел к порогу современной истории Европы. В названии Тирренского моря до наших дней сохранилось имя, которое греки дали этому народу, — тиррены или тирсены, а его латинское наименование — туски или этруски — до сих пор, звучит в названии Тоскана.

Но это не единственное наследие, оставленное этрусками. Мы все время находим новые данные о том, какую значительную роль сыграли этруски в истории человечества. Тем не менее наши сведения о их цивилизации во многом остаются отрывочными, туманными и неопределенными. Помимо других причин это объясняется и тем, что звезда этрусков взошла рано и сияла недолго, не успев привлечь внимание античных историков.

Сегодня этруски вызывают живой интерес ученых и являются предметом жарких споров и долгих раздумий. В целом море литературы об этрусках можно найти самые различные по жанру и характеру произведения: с серьезными исследованиями соседствуют работы публицистов, рассчитанные на дешевый внешний эффект, наряду с осторожными суждениями встречаются книги, обещающие раскрыть все загадки. Тем не менее этрускология до сих пор окутана туманом многочисленных неясностей. Столкновение гипотез и борьба мнений лишь придают популярность проблемам, о которые разбиваются усилия науки. Это увеличивает интерес и ученых и широких кругов читателей к этрускам и создает особую атмосферу, полную скепсиса и оптимизма, сомнений и ожиданий.

Как это ни странно, в чешской литературе до настоящего времени не было общедоступного труда об этрусках. Чтобы восполнить этот пробел, мы и попытались рассказать, как возникла этрусская проблема, что наука сегодня знает и чего не знает об этом народе, который был одним из самых развитых народов древнего мира. Мы не ставим перед собой исследовательских целей, не стремимся разрешить неясные и спорные вопросы, мы хотим лишь рассказать о них — об одних подробнее, о других короче, в зависимости от того, что читатель может о них знать и что ему может быть интересно. Нам пришлось произвести тщательный отбор среди обширного материала, и мы не случайно решили не касаться деталей, которые занимают лишь узких специалистов.

Если картина, которую мы нарисуем, останется кое-где нечеткой, если мы часто будем употреблять выражения «правдоподобно», «быть может», «скорее всего», пусть читатель не сетует: это лишь отражает неполноту нынешних знаний, скудость твердо установленных фактов и относительность научных аргументов.

С этой оговоркой мы приступаем к нашему рассказу. Начнем его с того, как этруски были забыты.

Древние Вейи, в те дни и вы называлися царством, Гордо на форуме там трон золоченый стоял, Нынче поет среди стен лишь унылая дудка пастушья. Зреют на ваших костях в поле широком хлеба.

Может быть, с этрусками не было бы связано столько загадок, если бы сохранилось одно сочинение. Написал его Клавдий — римский император, правивший в 41—45 годах н. э. По мнению одних, он был столь мудр, что притворялся глупым, а по мнению других, утверждающих, что никто не притворяется глупцом,— был действительно глуп. Как властитель Клавдий ничем не выделялся, зато, кажется, любил писать и увлекался науками, особенно историей. По свидетельству своего биографа Светония[2], он нашел наряду с многочисленными историческими произведениями трактат об игре в кости и восемь книг мемуаров. Любовь к изучению прошлого Клавдий проявлял еще в молодости. Тогда он читал свои произведения вслух. Будучи императором, он продолжал писать, но уже сам не выступал, а передавал свои работы для оглашения чтецам.

Среди его исторических произведений были два, которым он придавал большее значение, чем остальным. Об этом свидетельствует тот факт, что он написал их на греческом языке, знанием которого гордился.

«Карфадоника», или «История Карфагена»[3], и «Тирреника» — «История тирренов», или, как сказали бы мы сейчас, «История этрусков», — были объемистыми трудами: «Карфадоника» состояла из восьми, «Тирреника» — из двадцати книг. Мы не знаем, написал ли их Клавдий еще в молодости или позднее, однако бесспорно, что в тот период, когда он занимал трон, книги эти были в чести. Как рассказывает Светоний в жизнеописании Клавдия, «он присоединил к старому Александрийскому музею[4] новый, названный его именем, и распорядился, чтобы из года в год по установленным дням сменяющиеся чтецы оглашали в одном из них этрусскую историю, в другом — карфагенскую: книгу за книгой, с начала до конца, как на открытых чтениях». К этому следует добавить, что Александрийский музей был одним из важнейших культурных и научных центров древнего мира.

Что же заставило Клавдия заниматься историей именно этих двух древних народов? Был ли его интерес к карфагенянам и этрускам лишь случайным или он отражал стремление глубже заглянуть в тот исторический период, когда Рим скромно стоял у самого начала своего пути и вынужден был отвоевывать позиции в Италии в борьбе против этрусков и греков, а за пределами полуострова — против карфагенян? Мы этого не знаем и можем лишь догадываться о содержании этих книг.

Дело в том, что произведения Клавдия об этрусках и карфагенянах не сохранились. По всей вероятности, двадцать книг Клавдия об этрусках — а интересуют нас прежде всего именно они — были своеобразной энциклопедией познаний об этом народе. Судя по объему труда Клавдия, император, очевидно, еще не имел причин жаловаться на скудость источников.

Раскопки "Склепа Тифона" в тарквиниях. Гравюра XVIII в.

В I веке н. э. он располагал множеством свидетельств, которые до нас уже не дошли. Он мог видеть памятники этрусской культуры, впоследствии разрушенные. Он слышал речь этрусков. Правда, в его время она звучала все реже, но все же еще раздавалась в этрусских городах. Он мог встречаться с этрусками, причем не только в Этрурии, но и непосредственно в императорском дворце. Ведь к этому народу принадлежала его первая жена, Плавтия Ургуланилла. Через нее Клавдий познакомился с ее родней и благодаря этому был сравнительно тесно связан с этрусским миром своей эпохи.

Как поражает нас это обилие легкодоступных сведений сегодня, когда мы смотрим на молчащие этрусские надписи и следим за титаническими усилиями их расшифровать!

Произведения Клавдия, однако, уже в то время были явлением исключительным. Клавдий систематизировал сведения, которые до него, насколько нам известно, не были обобщены ни в одном самостоятельном исследовании. Странным может показаться и то, что они принадлежали перу римлянина, а не этруска.