Ша Форд
Рассвет
Забытый Судьбой — 4
Перевод: Kuromiya Ren
Нас всегда ждут приключения, да?
Не важно, идем мы к ним с мачете или кистью для рисования.
Пролог
Судьба графа
Девин стоял один на вершине горы.
Мир был холодным и неподвижным. Снег валил с туч так густо, что, если замереть, было слышно, как воздух шуршит по земле. Тяжелые снежинки неуверенно кружили. Они вились, как существа со сломанными крыльями, пока не падали на землю, их хрупкие тела разбивались о беспощадные белые груды.
Они разбивались друг за другом, падая на останки тех, кто рухнул до них. И все эти кусочки хрустальной плоти разлетались, тихо вскрикивая в последний раз.
Шум со временем стал невыносимым.
Девин слышал все, даже то, что не хотел слышать. Свист дыхания архимага, втянутого сквозь зубы, то, как он шаркал по холодному полу ногами — это Девин высмеивал вместе со стражей замка. Эти звуки преследовали его и на краю королевства, на вершине горы.
Его окружал разрушенный замерзший замок. Девин не помнил пути. Но, если зажмуриться, он его видел: обрывка воспоминания с круглыми стенами и разбитой башней на холме из яркого синего камня. В дальней стене была брешь, словно часть крепости отломалась и улетела в море внизу…
Море…
Девин отвлекся от воспоминания о замерзших руинах и увидел другое. Он видел водовороты волн и горы льда среди синевы. Хотя часть него поджимала пальцы ног от расстояния между телом и землей, другая часть вклинивалась и радовалась холоду брызг, опасности полета между вершинами гор.
Не море так его радовало, а то, что было за ним… теплая тень вдали… убежище на вершине мира, заставляющее обе его части желать полета…
«Море», — подумал Девин. Он шагнул к неровному утесу…
«Сосредоточься, зверь. Скажи, что ты нашел».
Девин зажал уши от внезапной вспышки голоса Ульрика в голове. Архимаг всегда слушал. Все слова и мысли Девина принадлежали ему, он ясно дал это понять.
Но у Девина не было времени долго думать.
Странная тьма пришла со звуками. Она замерла в его сознании, сжавшаяся для удара. Порой ее присутствие было лишь тусклым пульсом, и он раздраженно отгонял его. А порой тьма резко поднималась.
Она закрывала его уши и держала в состоянии, схожим со сном, но когда тьма охватывала его, он знал, что спал. Его разум боролся с хваткой тьмы. Шли часы, и Девин бился с тьмой. Порой он не просыпался днями, и рядом с архимагом хватка тьмы была сильнее.
Часто он просыпался, когда Ульрик входил в комнату. Порой он даже ощущал боль первого пореза или ожога. После этого тьма закрывала его глаза крыльями. Он больше ничего не знал, а потом просыпался в ранах и с болью.
Девин знал, что тьма могла быть его творением: дракон, с чьей душой он боролся у Плетеного дерева. Хотя они пытались, они не смогли победить друг друга. Их сражение рухнуло в царство теней, в мир за гранью. И теперь хватка дракона на их телах была такой же сильной, как Девина. Порой даже сильнее.
Этому не было конца. Не было надежды, что тьма отступит. Девин не мог сбежать от дракона, как человек не мог сбежать от своей тени.
Он отодвинул Девина в сторону, когда они взлетели. Он принес их сюда. Но дракон не всегда понимал, что Ульрик хотел от них. И ему приходилось отступать и давать Девину говорить.
«Крепость разрушена».
Девин шел по снегу. За ним торчала сломанная башня. Ее вершина была обгоревшей, кирпичи валялись во дворе. Развалины лежали аркой на снегу.
Среди кусков кирпича были странные груды. Девин убрал снег с края одной из таких. Его желудок сжался, он увидел там ладонь, человеческую, идеально сохранившуюся подо льдом.
«Во дворе тела».
«Какие тела? На груди должен быть герб».
Девин не хотел искать герб. Он не хотел копать дальше. Но Ульрика ослушаться не удавалось.
«Обыщи тело!».
Его голос пронзил уши Девина как жала пчел. Внутри все опухло, просило свободы. Он отчаянно принялся рыть снег рядом с рукой.
Если на груди и был герб, он уже пропал. Там была только дыра, обрамленная обломками ребер в темно-красных пятнах крови.
Желудок Девина сжался, еда собиралась выйти из него. Его все еще тошнило, когда голос Ульрика снова ударил по ушам. Он чуть не упал, спеша к следующей груде.
Та была больше первой. Он убрал снег и увидел лицо монстра.
Мех торчал из кожи жесткими неровными пучками. Клыки виднелись изо рта, искаженного в оскале. Переносица была сморщена от боли или шока. Пустые черные глаза застыли в смерти.
«Что ты видишь?» — осведомился Ульрик.
«Монстров, как тех из подземелья. Похож на кота», — добавил он, убирая снег с острых ушей.
От этого монстра ему было хуже, чем от трупа. Девин видел существ, запертых в подземельях Его величества, их человеческие половины почти полностью поглотили звери. Проклятие превратило их тела в ужасные… это же проклятие Девин носил на шее.
Железный ошейник натер его кожу. Если он долго игнорировал Ульрика, ошейник раскалялся от его гнева. Он угрожал довести кровь Девина до кипения и сварить его внутренности. Но, хоть он боялся боли, изменения он боялся сильнее.
Рука Девина дрожала, он обвел первую метку проклятия: линию чешуек на носу. Они пробили его плоть и слабо кровоточили, пока не зажили. Кожа рядом с ними была удивительно твердой. Если он давил, он ощущал слой чешуек под кожей.
Они захватят его. И его лицо изменится, а зубы станут длинными…
«Герб», — рявкнул Ульрик.
Хотя его руки сильно дрожали, Девин заставил себя убрать снег. Звенья стали единым целым с плотью монстра, словно при изменении тело давило на броню, но не смогло сломать ее. И кожа проросла в бреши нагрудника.
Ульрик зачаровал одежду Девина, и она не рвалась от его изменения облика. Но на швах туники появились прорехи. Дыры были и в его сапогах, он ощущал мокрый снег, проникающий в них.
Он пытался не думать, что его кожа смешается с одеждой, как у этого монстра… но не мог сдержаться.
На сияющем металле над раной в животе зверя была вырезана рычащая голова волка.
«Титус, — отметил Ульрик, когда Девин описал эмблему. — Его армия замерзла на вершине от холода?».
«Нет, они… убиты».
«Убиты? Как?».
Девин старался не смотреть на рану монстра, но глаза не слушались.
«Похоже, кулак пробил живот. Это…».
Его стошнило от мысли. Голос Ульрика стал нетерпеливым.
«Невозможно. Никто не может пробить кулаком броню. Если они убиты, поищи тело Титуса».
«Прошу…».
«Живо, зверь. Его величество требует».
Девин не хотел проверять все тела. Он не выдержал бы смотреть на другие замерзшие раны. Но если он не послушается, Ульрик его накажет.
Он смирился с судьбой, а потом странное ощущение заставило его обернуться. Оно росло, он смотрел на разбитую башню. Оно тянуло