— И кто только тебя придумал! — ворчал выведенный из себя ирландец.
Семь раз он пробовал поехать, но лодка, сделав оборот, причаливала опять к берегу. Таким образом, его все дальше относило на запад, пока выдающийся мыс не остановил совсем лодку. Бедняга Мик совсем выбился из сил, он весь был покрыт потом. Ему не оставалось ничего другого, как, выбравшись на берег, потащить лодку за собой. Он это и сделал. Джоэль прекрасно видел все неудачи Мика, но ничем не выдал своей радости.
Передние лодки в это время беспрепятственно проехали все озеро и причалили в том месте, где Сосквеганна вытекала из озера, осененная наклонившимися ветками деревьев, стоявших в то время еще без листвы.
Наконец капитан, не видя лодки Мика, стал беспокоиться. За ним послали в лодке двух негров, отца и сына — Плиния старшего и Плиния младшего. Остальные занялись устройством стоянки. Теперь на этом месте возвышается хорошенький городок Куперстаун, основанный двадцать лет спустя[3].
Ночь наступила прежде, чем два Плиния притащили на буксире лодку Мика. Ирландец добрый конец протащил свою лодку, прежде чем встретил негров.
— Отчего тащишь свою лодку как бык, а не едешь в ней, как все другие? — закричал Плиний младший.
— А ну-ка заставь ее двинуться туда, куда следует! — отвечал сердито ирландец.
На следующее утро капитан отправил Мика с неграми вперед по Сосквеганне, чтобы расчистить проезд, так как, по словам охотника, одно место загромождено было плавающими деревьями. Через два часа за ними поехали и остальные. Скоро путники подъехали к месту работы и увидели, что дела еще много, так как рабочие вместо того, чтобы начать разбирать образовавшуюся плотину снизу, таскали деревья на берег и нагромождали их одно на другое.
Причалив к берегу, путешественники вышли из лодок.
— А ведь не так они взялись за дело! — сказал капитан.
— Даже очень не так, — подхватил Джоэль, довольный тем, что и здесь ирландец сплоховал. — Всякому понятно, я думаю, что работу надо начать снизу.
— Джоэль, распоряжайся ты работами! — ответил капитан.
Этого только и ждал Джоэль Стрид. Он любил быть первым. Презрительно побранив негров, что относилось также и к Мику, он ловко и умело повел дело. Вытаскивая, а потом спуская по течению по одному или по два дерева снизу плотины, он довольно быстро освободил путь. Через два дня путешественники увидели вдали свою «хижину на холме».
Глава III
С большим интересом осматривала мистрис Вилугби новую местность. Узкая река и густой лес, окаймлявший ее, закрывали перспективу, но можно было видеть, как холмы, сближаясь, суживали долину, как отражались в реке скалы, а молодые побеги деревьев указывали на плодородие тучной земли. Озимые хлеба и засеянные кормовые травы уже зеленели. Все кругом пруда было расчищено, просеки прорублены, поля огорожены.
Уезжая, капитан много и подробно говорил о постройке дома и, вернувшись, увидел, что все было сделано так, как он распорядился.
Холм, находившийся посредине пруда, имел вид скалистого острова. С северной стороны он заканчивался отвесной стеной, с востока и запада — довольно крутым спуском; только с юга спуск был пологий. Новый дом, построенный на этом холме, производил скорее впечатление казармы, так мало напоминал он обыкновенные дома; без окон наружу, обнесенный со всех сторон, кроме северной, высокой каменной стеной, он вполне отвечал стратегическим планам капитана на случай нападения индейцев. Ворота были сделаны в южной стене, и двери к ним хотя были уже совсем готовы, но еще стояли прислоненными к стене: все забывали надеть их на петли.
Молча, в раздумье рассматривала мистрис Вилугби свое новое жилище, когда услыхала рядом голос Ника.
— Как нравится вам дом? — спрашивал он, сидя на камне на берегу ручья. — Здесь очень хорошо. Капитан ведь еще заплатит Нику за это?
— Как, Ник? Ты уже получил все, что тебе следовало!
— Открытие стоит многого. Бледнолицего оно сделало большим человеком.
— Да, но только не твое открытие.
— Как, вам не нравится? Так отдайте назад мне бобров, теперь они дороги.
— Вот тебе доллар и больше ты не получишь ничего целый год.
— Ник скоро уйдет. Ник настоящий морской ворон. Ни у кого из племени онеидцев нет такого зоркого глаза, как у него.
Тускарора приблизился к мистрис Вилугби и взял ее руку.
— Как хорошо это жилище бобров, — сказал он, показывая рукой вокруг себя. — Здесь есть все, что нужно женщине: рожь, картофель, сидр. Капитан имеет здесь хорошую крепость. Старый солдат любит крепость, любит жить в ней.
— Может быть, настанет день, когда эта крепость очень поможет нам.
Индеец посмотрел на дом, и его обыкновенно тусклые глаза заблестели. Что-то дикое и угрожающее вспыхнуло в них. Двадцать лет назад Ник был одним из лучших воинов и играл видную роль в военном совете. Он был одним из вождей, и его изгнали из племени не за какой-нибудь низкий поступок, а за неукротимый, гордый нрав.
— Капитан, — спросил он, приближаясь к Вилугби, — зачем поставили вы этот дом посреди старых бобровых костей?
— Зачем? Затем, что здесь безопаснее будет моему семейству. Ведь индейцы не так уж далеко от нас… Как тебе нравится «хижина на холме»?
— В ней много можно поместить бобров, если их наловить. Зачем вы сделали дом сначала из камня, потом из дерева? Много скал, много деревьев.
— Камень не разрубишь, не сожжешь, Ник! За ним лучше можно защищаться.
— Хорошо. Ник с вами согласен. Но где вы будете брать воду, если придут индейцы?
— Ты сам видел, Ник: подле холма течет река, вблизи стены есть ключ.
— С которой стороны? — с большим любопытством спросил индеец.
— Налево от стены и вправо от того большого камня.
— Нет, нет, — перебил Ник. — Я не о том спрашиваю: влево или вправо. Я хочу знать: за стеной или внутри?
— А! Ключ, конечно, за стеной, но к нему есть потайная дорожка. Да потом ведь река течет сейчас у скалы за домом, так что веревками можно всегда достать воды. А ружья наши, Ник, разве они ничего не стоят?
— О, у ружья длинные руки! Когда оно говорит, индеец внимательно слушает. Теперь, когда крепость уже выстроена, как думаете, когда придут краснокожие?
— Я надеюсь, не скоро, Ник! С французами мы в мире, и никакой ссоры не предвидится. А пока французы и англичане не воюют между собой, и краснокожие не трогают ни тех, ни других.
— Вы говорите истину. Но если мир продолжится долго, что будет