Читать «Мост мертвеца»

Robert Mrazek

Dead Man's Bridge

© Robert Mrazek, 2017.

Published by arrangement with The Robbins Office, Inc. and Aitken Alexander Associates Ltd and The Van Lear Agency LLC.

© Саксин С. М., перевод на русский язык, 2018

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2018

Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.

Роман поражает и моментально увлекает сочетанием противоположностей: одновременной жестокостью – и задушевностью; крутым действием – и глубоким психологизмом; уникальностью главного героя – и его обыденной простотой…

Это признак литературы высокого полета.

Джиму и Анне с любовью

Каждый виновный – свой собственный палач.

Ее жалобный стон вытащил меня из забвения. Я услышал стук сильного дождя в окна своего дома. Над головой прогремел раскат грома; гроза медленно уходила на восток к горам Адирондак.

Протянув руку, чтобы погладить ее по спине, я почувствовал, что она дрожит. Стремясь найти более удобное положение, она лягнула меня по ноге, прежде чем снова забылась беспокойным сном. Теперь кошмары мучили ее все чаще, и я гадал, не виновата ли в этом химиотерапия.

Онколог предупредил меня, что это лечение может вызвать серьезные побочные эффекты. Но без него, сказал он, практически наверняка начнутся метастазы. Она терпела капельницы с удивительной стойкостью.

Ее дыхание по ночам стало судорожным и прерывистым. Помню, с каким благоговейным восхищением я смотрел на ее физическую красоту и изящество, когда она была молодой. Тяжело быть свидетелем того, как болезнь отнимала у нее энергию и силы.

Впервые я увидел ее в глухом афганском кишлаке недалеко от Хайберского прохода. Начиналась зима, и старый моджахед собирался выпотрошить ее себе на обед. Ее густая шерсть была белоснежной, и размерами она не уступала теленку. Несмотря на унизительную ржавую цепь, к которой она была привязана, в ее поведении сквозило что-то царственное.

Я спросил у старика, какой породы эта собака.

– Это знает один Аллах, – проворчал тот на пушту, продолжая точить нож. – Думаю… наполовину волк… наполовину олень.

Возможно, он был прав. Когда она спокойно отдыхала, морда у нее становилась мягкой и приятной, совсем как у фавна. Когда же у нее вскипала кровь, глаза ее горели первобытным огнем дикого волка, готового наброситься на добычу.

Дав старику золотой соверен, я взял собаку себе.

Несколько дней спустя, ночью, я был в горах в ожидании приказа отправиться в новый рейд. На наш лагерь спустилось облако крылатых насекомых. Я сидел у огня, а собака стала с невероятной быстротой подпрыгивать вверх и ловить их пастью. Именно тогда я решил назвать ее Стрекозой.

На протяжении последующих пяти месяцев она оставалась моим ближайшим товарищем. В отличие кое от кого из моих собратьев-людей Стрекоза была умная, храбрая и преданная. Однажды промозглой ночью под Кандагаром своим предостерегающим рычанием она спасла мне жизнь…

Еще один тоскливый стон разорвал тишину в тот самый момент, когда молния озарила небо. В окно я увидел, как она ударила в землю на противоположной стороне озера. Мой отец называл молнию «перстом Господа».

Я понял, что больше не засну. Стараясь не потревожить Стрекозу, вышел через стеклянные двери на веранду и, стоя в темноте, вдохнул полной грудью запах мокрой прелой листвы. Всего за несколько дней пронизывающий октябрьский ветер оголил деревья и завалил слоем опавших листьев толщиной пару дюймов лужайку, спускающуюся к озеру.

Я услышал, как Стрекоза тяжело спрыгнула с кровати на пол и медленно вышла в дверь. Ее глаза двумя черными лунами выделялись на оскаленной белой морде, задние лапы дрожали.

Таких быстрых собак, как она, я никогда не видел. Теперь же она не могла дойти, не запыхавшись, из спальни на кухню. По мнению ветеринара, ей было никак не меньше восемнадцати лет.

Пройдя на кухню, я взял со стола откупоренную бутылку «Джонни Уокера» и плеснул виски в миску с водой. Стрекоза принялась довольно лакать, и левая задняя лапа у нее снова затряслась. Подойдя к подстилке у камина, она плюхнулась на нее и начала лизать себе передние лапы.

Сев в большое кресло, я отпил виски. До рассвета оставалось убить еще три часа. Сквозь низкие серебристые тучи пробился луч лунного света.

Ночной воздух казался спертым. Он напомнил мне сезон ураганов, когда я служил в Форт-Беннинге, в Джорджии.

– Идет непогода, – сказал я Стрекозе, растирая колени.

Та посмотрела на меня своими светящимися черными глазами, после чего плюхнулась на бок и испустила еще один тихий стон.

Я печально задумался о своей собственной болезни. Первый психиатр, которого выделила мне армия в ходе разбирательств военного трибунала, вынес заключение, что у меня депрессия. Впрочем, для того чтобы это понять, медицинского образования не требовалось. Я убил в Афганистане одиннадцать человек, из которых трое были из моей же группы специального назначения. Не проходит и ночи, чтобы они не навещали меня, во всех красках демонстрируя свои изуродованные лица.

Психиатр заверил меня в том, что депрессия имеет патологический характер и ее можно вылечить психотропными препаратами. Он был глубоко верующим христианином и настоятельно посоветовал мне также пригласить в свою жизнь Спасителя.

Второго врача-психиатра мне предоставила юридическая группа, защищавшая меня на том трибунале, где меня обвиняли в убийстве. Эта женщина пришла к такому же заключению: я страдал от депрессии. Однако в отличие от первого мозговеда она сказала, что депрессия является неотъемлемой частью человеческой натуры, даром, преподнесенным нам еще тогда, когда римляне поклонялись богу Сатурну.

– Как только почувствуете депрессию, майор Кантрелл, – сказала она во время первого же сеанса, – откройте свое сердце Сатурну… обнимите его как старого друга.

Я сделал еще один глоток «Джонни Уокера». После того как огненное жжение в глотке несколько утихло, я взял с полки рядом с креслом книгу. Это был мой закадычный друг, бульварный детектив пятидесятых пера Джона Макдональда. Потягивая виски, я попытался продраться через первую страницу.

Я подумал об армейском «Кольте» калибра.45, устроившемся в углублении в стене рядом с печной трубой. За долгие годы рукоятка отполировалась и стала гладкой. Это было бы так легко! Быстрое нажатие на спусковой крючок и знакомый запах пороха… Почему бы не довести свой счет до ровной дюжины?

В открытую дверь на веранду ворвался назойливый звонок проводного телефона. Я решил не отвечать. Телефон продолжал трезвонить, и я мысленно взял на заметку поставить автоответчик, если в понедельник еще буду жив. После десяти звонков я разозлился. Очевидно,