Я шел, пуская из носа и рта дым, и мне почему-то становилось на душе все лучше и лучше. В ушах гремел голос Григоряна, повторяя припев: «Эй, Хабибуллин!» Я расставил руки, подражая самолету. Я часто так делал, когда просто шел по улице и вокруг не было особенно много народу. Нередко меня спрашивали: «Что это означает?» — а я, усмехнувшись, отвечал: «Я птица!» Так я влетел в длинный туннель, ведущий к метро.
Мы приводили к нему своих дам,
Но половой супермен
Выгонял нас вон
И враз уводил их к себе в гарем.
И если собрать вместе всех женщин,
Которых любил он,
Тогда придется в срочном порядке
Арендовать стадион.
Я провожал встречающихся на моем пути симпатичных девушек и, не скрою, даже зрелых, женщин, двусмысленным взглядом, ничуть не стесняясь, оборачивался им вслед и, к своему удивлению, обнаруживал, что некоторые тоже изредка оборачиваются. Что поделать, если время года такое. Веселое, мягко говоря. Я старался одаривать добрыми улыбками всех, с кем встречался взглядами, кроме, разумеется, милиционеров, которые могут посчитать приветливо улыбающегося им человека элементарно пьяным. В «обезьяннике» я уже был. Спасибо. Мне там не понравилось.
Я спустился по эскалатору, влез в вагон метро, продолжая слушать философские рассуждения «Крематория»:
Жизнь протекала красивой рекой
Привольно и широко.
Не было денег, но были друзья,
Женщины и тепло.
Но случилась вдруг с ним беда,
На гениталиях выскочил прыщ,
И любимец Венеры, гигант любви
Вдруг превратился в мышь.
Я скинул рюкзак, уселся на свободное место и стал заниматься своим любимым занятием: разглядывать людей. Все как обычно. Длинноволосый парень с какой-то книгой по программированию, бомж с авоськой, полной пустых бутылок, тетушки-обывательницы с неопределенными формами и, как водится, с неопределенным возрастом. Несколько лиц, уткнувшихся в книжки типа «Киллер всех замочит» или «Они любили друг друга вечно». Вот и все мои сегодняшние попутчики. Была еще целующаяся парочка, но о них промолчим, они хороши уже только поэтому. И вообще, в конце концов, это их личное дело. Слушая в который раз Григорянову песню, я наконец-то осознал, казалось бы, простой ее смысл. Все они, мои случайные попутчики, которых я больше никогда не встречу, в душе желают, скорее всего, того же самого, что и герой «Крематория». Бесконечного праздника.
Я прикинул так и сяк и вздохнул. Ерунда все мои мысли. После пьянки похмелье, да и в интимном плане тоже свои проблемы. Может, к этому всему еще прибавить вечную жизнь? Ха! Как, должно быть, несчастны были бы те, у кого бы эта вечная жизнь имелась. Их ненавидели бы все, а как бы они ненавидели себя! Хотя, может быть, жили бы себе припеваючи. Однако какие же мелкие мечты у людей. Браво, Армен! Кто хочет быть героем этих книжек про крутых парней и великих любовников заслуживает такого конца, как и Хабибуллин из одноименной песни.
Папа с мамой вернулись из Европы,
С чемоданами и рюкзаками,
А сын их лежит на грязном диване
С открытыми глазами.
Пусто в квартире, все унесли
Его друзья и подруги.
Мама с упреком глядит на сына,
А по сыну ползают мухи.
Станции… станции… Пересадка. И я вновь двигаюсь по эскалатору вверх. Да, я не соврал, я ехал на работу, На первый взгляд нет ничего сложного в написании статьи. Сел, налил себе чаю и пошел стучать по клавишам. А на работу только за гонорарами ездить. Однако в этом способе заработка есть и свои минусы: бессонные ночи, половина гонорарных денег, уходящая на оплату Интернета, а также откровенный хлам, который я вынужден сваливать на души людей. Я стараюсь быть правдивым. Но правдивы ли те, у кого я черпаю информацию? Знаю, что нет. Работа у нас такая. Врать правдиво и in hoc signo vinces[1]. Так что все идет своим чередом. Доход есть, и ладно. А на остальное можно забить.
Я вышел из метро, перешел дорогу, перелез декоративную решетку Цветного бульвара и направился к огромному зданию, где снимало офис издание, для которого я пишу статьи.
На проходной я привычным движением достал паспорт, получил временный пропуск и пошел вверх пешком. Наблюдая, как сотенные бумажки с приятным хрустом отсчитываются кассиром, я испытывал какое-то садистское наслаждение. И вот, поставив везде свои росписи и сунув денежки в карман потертых джинсов, я в который раз подумал, что быть журналистом, даже внештатным, очень даже прикольно. Ни тебе строгого пиджака, ни тебе отсидки с девяти до восемнадцати. Написал статейку — и денежки твои. Хочешь, ходи в косухе и армейских хаках, что я и делаю, потому что считаю это самым удобным прикидом. При желании можно было бы отрастить длинные волосы. Но, увы, военная кафедра думает по-другому. Так что придется потерпеть до пятого курса.
После приятной процедуры получения денег я зашел к Сергею, своему редактору. Мы поговорили о всякой ерунде, потом он сказал, что главный доволен моей рубрикой «Мир Интернета», что меня и порадовало. Значит, статьи будут идти хорошо, как и раньше. Сергей подписал пропуск, и я отбыл, пообещав к середине недели еще статью. В коридоре повстречался с Виктором, редактором газеты с мистической тематикой, в которую я пишу нечасто, но за счет больших материалов очень успешно. Он как бы невзначай кивнул мне, заходя к себе в кабинет, и я заглянул в приоткрытую дверь.
— Денежки получил. — Я символически потер руки.
— За компьютерные статьи?
— Угу.
— Молодец.
— А что с моими у вас? — спросил я, поскольку в его газете статьи проходили медленнее и мне не всегда сразу сообщали об этом по сети, как делал Сергей.
— Ты заходи.
Я вошел и присел.
На столе Виктора, по обыкновению, стояла бутылка минералки и лежали фрукты. Честно говоря, при первой встрече я думал, что он вегетарианец. Но оказалось, что он придерживается таких же взглядов, как и один мой знакомый. Мол, еда притупляет разум — и лучше два раза в день поесть мяса, а днем перекусить чего-нибудь легкого. Только ерунда это все. Надо есть, когда хочется и что хочется. И тогда все будет ништяк.
Виктор отхлебнул из чашки минералки и начал:
— Знаешь, стал я тут одну книжку перечитывать. Ну ты, наверное, с ней знаком…
Ох, любил Виктор поговорить. И я его понимал как никто другой. Я тоже мог говорить о фантастике часами. С Виктором это было вдвойне приятно, поскольку благодаря ему я не только открыл для себя ранее неизвестных авторов, но и обзавелся некоторыми книжками из его коллекции, которые он подарил мне, силясь хоть как-то освободить место в обычной московской квартире, где большинство свободной