Туве Янссон
Опасное лето
Tove Jansson
FARLIG MIDSOMMAR
Copyright © Tove Jansson 1954 Moomin Characters ™
All rights reserved
Иллюстрации в тексте и на обложке Туве Янссон
Перевод со шведского Марии Людковской под общей редакцией Натальи Калошиной и Евгении Канищевой
Стихи в переводе Евгении Канищевой
© М. Людковская, перевод, 2018
© Е. Канищева, стихотворный перевод, 2018
© Издание на русском языке. ООО «Издательская Группа „Азбука-Аттикус“», 2018
Издательство АЗБУКА®
* * *Вивике
Глава первая
О маленьком кораблике и огнедышащей горе
Муми-мама сидела на крыльце, залитом солнцем, и снаряжала в плаванье кораблик из сосновой коры.
— Если я ничего не путаю, — рассуждала она, — у галеаса должно быть два больших паруса сзади и несколько маленьких треугольных впереди, над бушпритом.
Труднее всего ей дался руль, зато мастерить трюм было одно удовольствие! Муми-мама выстрогала из коры крошечную крышку люка, и крышка подошла точь-в-точь, так что тонкие края плотно сомкнулись с палубой.
— Мало ли, вдруг шторм, — сказала Муми-мама себе под нос и счастливо вздохнула.
Рядом сидела дочь Мюмлы и, подтянув колени к подбородку, смотрела, как Муми-мама закрепляет штаги — цепляет их булавками с разноцветными стеклянными головками. Верхушки мачт Муми-мама украсила алыми вымпелами.
— Кому ты его подаришь? — с замиранием сердца спросила дочь Мюмлы.
— Муми-троллю, — ответила Муми-мама, ища в корзинке для шитья подходящий якорный конец.
— Не толкайся! — пропищал из корзинки тоненький голосок.
— Дорогая, — сказала Муми-мама Мюмлиной дочери, — твоя сестрица опять залезла в мою корзинку. Как бы она не поранилась булавками.
— Мю! — грозно прикрикнула дочь Мюмлы, пытаясь выковырнуть сестру из клубка пряжи. — Вылезай немедленно!
Но Мю только глубже зарылась в клубок.
— Надо же ей было уродиться такой малюткой, — пожаловалась дочь Мюмлы. — Вечно я её ищу. Может, вырежешь и для неё кораблик? Я посажу её в бочку с дождевой водой — пусть плавает. А мне не придётся всякий раз за ней бегать.
Муми-мама рассмеялась и достала из сумки обломок коры.
— Думаешь, такой кусочек её выдержит? — спросила она.
— Выдержит, — сказала дочь Мюмлы. — Только на всякий случай сделай ей, пожалуйста, маленький спасательный пояс.
— Можно я искромсаю твой клубок на мелкие кусочки? — крикнула малышка Мю из корзинки.
— Конечно, — разрешила Муми-мама.
Она любовалась галеасом и думала, не забыла ли чего. Вдруг, откуда ни возьмись, прилетел большой клочок сажи и чёрным пятном накрыл палубу.
— Фу, какая гадость, — сказала Муми-мама и сдула его. Но на нос ей тут же опустился новый клочок, такой же чёрный, как и первый. В воздухе их было полным-полно.
Муми-мама вздохнула и встала.
— Как мне надоела эта огнедышащая гора! — сказала она.
— Огнедышащая гора? — заинтересовалась малышка Мю и высунула мордочку из корзинки.
— Да, у нас тут одна гора неподалёку извергает пламя, — объяснила Муми-мама. — И сажу. Все эти годы, с тех пор, как я вышла замуж, она вела себя вполне пристойно, а теперь вот расчихалась, причём как раз когда я вывесила бельё на просушку. Всё мне перепачкала…
— Ура, будет пожар! — радостно заверещала малышка Мю. — Всё сгорит дотла! Все дома, сады, игрушки, младшие братья и сёстры и их игрушки тоже!
— Глупости, — добродушно сказала Муми-мама, смахнув сажу с носа.
И пошла искать Муми-тролля.
* * *В низинке, справа от дерева, где висел гамак Муми-папы, было озерцо, наполненное прозрачной коричневатой водой. Дочь Мюмлы любила повторять, что в середине оно — бездонное. Возможно, так оно и было. У берегов росли цветы с широкими блестящими листьями, на которых отдыхали стрекозы и водяные пауки, под водой с важным видом скользили длинноногие насекомые. Ещё глубже поблёскивали золотом глаза лягушки, а в иле порой мелькали её загадочные сородичи, проживающие на самом дне.
Муми-тролль лежал на своём любимом месте (точнее, на одном из своих любимых мест), свернувшись калачиком в жёлто-зелёном мху, аккуратно подобрав хвост.
Серьёзный и счастливый, он смотрел в воду и слушал шелест крыльев и сонное жужжание пчёл.
«Этот кораблик — мне, — думал он. — Наверняка мне. Мама всегда дарит свой первый летний кораблик тому, кого она любит больше всех. А потом старается чем-нибудь отвлечь остальных, чтобы никто не расстраивался. Если этот водяной паук побежит на восток, шлюпки на кораблике не будет. Если на запад — значит, мама сделала шлюпку, да такую маленькую, что её и в лапы взять боязно».
Паук медленно пополз на восток, и на глаза Муми-тролля навернулись слёзы.
Вдруг трава зашуршала, и между метёлками выглянула Муми-мама.
— Привет, — сказала она. — У меня для тебя кое-что есть.
Муми-мама осторожно спустила галеас на воду. Он красиво покачался над своим отражением и поплыл — так уверенно, будто всегда только это и делал.
Муми-тролль сразу заметил, что мама забыла шлюпку.
Он нежно потёрся носом о мамину мордочку (шёрстка у муми-троллей мягкая, как белый бархат) и сказал:
— Из всех твоих корабликов этот — самый красивый!
Они сидели рядом на мшистом берегу и смотрели на галеас. Тот пересёк озерцо и ткнулся в листок.
Где-то рядом с домом дочь Мюмлы звала свою сестру.
— Мю! Мю! — кричала она. — Несносное дитя! Мю-у-у! Только вернись домой, я тебя за волосы оттаскаю!
— Опять спряталась, — сказал Муми-тролль. — Помнишь, как мы нашли её в твоей сумке?
Муми-мама кивнула. Она сидела, склонившись над водным зеркалом, и разглядывала дно.
— Там что-то светится, — проговорила она.
— Это твой золотой браслет, — сказал Муми-тролль. — А рядом тот, который носит на щиколотке Снорочка. Правда, неплохая идея?
— Просто отличная! — обрадовалась Муми-мама. — Теперь всегда будем хранить драгоценности в коричневой озёрной воде. Так они выглядят куда красивее.
На крыльце Муми-дома стояла дочь Мюмлы и вопила во всё горло. Она знала, что малышка Мю сидит в одном из своих многочисленных укромных местечек и хихикает, слушая, как надрывается сестра.
«Взяла бы лучше и подманила меня мёдом, — думала Мю. — А потом отшлёпала».
— Послушай, мюмла, — сказал Муми-папа, не вставая с кресла-качалки. — Если ты будешь так орать, она никогда не выйдет.
— Я ору для очистки собственной совести, — важно объяснила дочь Мюмлы. — Уезжая, мама сказала: «Оставляю Мю на тебя. Если ты не сможешь её воспитать, то и никто не сможет — сама-то я сдалась сразу, как только она появилась на свет».
— А, понятно, — сказал Муми-папа. — Тогда, конечно, кричи, если тебе так легче. — Он взял со стола кусочек пирога, опасливо огляделся по сторонам и макнул его в кувшинчик со сливками.
Завтрак был накрыт на пятерых, шестая тарелка стояла под столом: дочь Мюмлы утверждала, что там она чувствует себя более независимо.
Тарелочка Мю — разумеется, совсем маленькая — скрывалась в тени вазы с цветами посередине стола.
Муми-мама галопом неслась к дому по садовой дорожке.
— Не волнуйся, дорогая, — сказал Муми-папа. — Мы поели в кладовке.
Мама, запыхавшись, влетела на веранду и остановилась, глядя на стол. Скатерть была чёрная от сажи.
— Ох, ну надо же, — сказала она. — До чего жарко. И сколько сажи! Просто беда с этой огнедышащей горой.
— Будь она поближе, я бы хоть добыл себе пресс-папье из настоящей лавы, — мечтательно проговорил папа.