Читать «Вишневое лето»

Карина Бартш
Вишневое лето

Глава 1
Эмили?

Каждый раз одно и то же — либо время с самого начала не на моей стороне, либо окружающие рубят на корню мои жалкие попытки быть пунктуальной.

Но сегодня мне должно было повезти. Я торопливо шла от университета к остановке, когда к ней подкатил автобус. Я побежала к нему и в последний момент протиснулась в закрывающиеся двери. У меня и у берлинского транспорта есть нечто общее: мы не можем похвастаться пунктуальностью, и при этом наши опоздания совершенно не совпадают по времени, но сегодняшний день можно было обвести в календаре. Я проскочила мимо пожилой дамы, вцепившейся в свою сумку, и с облегчением рухнула на сиденье прямо за ней. Автобус поехал дальше, и ко мне вернулось хорошее настроение. Все благодаря Александре — моей подруге еще с детского сада. Мы не виделись целую вечность — почти три месяца. Если бы мне в детстве кто-то сказал, что однажды наши дороги разойдутся, я бы ни за что не поверила. Но именно это и произошло, когда мы окончили школу. Алекс уехала в Мюнхен изучать искусство, а я отправилась учиться за шестьсот километров от нее, в Берлин.

Это длилось уже три года, и разлука давалась нам нелегко. Огромное расстояние между городами исключало спонтанные встречи, мы виделись только на каникулах и по праздникам, когда приезжали в родной городок Нойштадт. Мы общались по телефону и электронной почте, но я скучала по Алекс каждый день. Мне было недостаточно время от времени слышать ее голос. Раньше мы с ней были неразлучны, и Алекс могла начать болтать утром и не умолкать до вечера.

Я с улыбкой вспоминала, как эта бесконечная болтовня сводила меня с ума. Но теперь, как бы странно это ни звучало, я скучала по ней.

Поэтому, когда две недели назад она сообщила, что переезжает в Берлин, для меня это было лучшим в мире подарком.

Алекс давно разочаровалась в учебе — программа совершенно не оправдывала ее ожиданий. Кроме того, однажды вернувшись домой, она застала своего парня в постели с соседкой. Так что решение бросить учебу далось ей легко.

Любой другой на ее месте погрузился бы в пучину печали, но Алекс не была бы собой, если бы позволила себе сломаться. Спустя всего две недели она снова крепко стояла на ногах, и у нее созрел план.

Неприятную историю с соседкой Алекс посчитала знаком судьбы. Меня всегда поражал ее талант подгонять реальность под свои представления. Но именно за это я ее и любила. Ее новой страстью стал дизайн одежды. По словам Алекс, однажды она закрыла глаза, заглянула внутрь себя, и тогда ее осенило. Алекс часто говорила глупости, но тут я не могла ей возразить. Эта специальность подходила ей идеально.

Алекс отправила заявления в несколько университетов Берлина и окрестностей, и ее приняли в два из них. Один находился прямо в центре, а во втором училась я. Так что ей не пришлось долго раздумывать, что выбрать.

Можно сказать, что все было почти идеально, но главное тут — это слово «почти». У плана Алекс был один ужасный недостаток: Она собиралась жить не в отдельной квартире, а со своим братом Элиасом, который был старше нее почти на два года. Его сосед по квартире недавно съехал, и Алекс тут же заявила, что претендует на освободившуюся комнату.

Мы с Элиасом не виделись несколько лет, и я была готова не видеться с ним еще столько же. Я знала, что он тоже в Берлине, но мы учились в разных университетах, так что я о нем не думала. Этот город достаточно велик, чтобы никогда не встречаться — по крайней мере, мне так казалось.

А теперь выяснилось, что Элиас живет всего в десяти минутах езды от меня. Странно было представить, что мы увидимся снова, ведь прошло столько лет. Я бы с удовольствием обошлась без этой встречи, но ради Алекс была готова скрывать свои чувства.

Автобус резко затормозил и остановился, двери, открываясь, зашипели, я вскочила и направилась к выходу. На улице я сразу увидела Алекс, Инго и Алену, которые вытаскивали картонные коробки из белого минивэна. Алена и Инго — родители Алекс. Эти трое составляют ту часть семейства Шварц, которую я люблю всем сердцем. Я провела с ними добрую половину детства, и Инго с Аленой стали для меня кем-то вроде вторых родителей.

«Ах!» — воскликнула Алекс, увидев меня. Коробка, которую она держала, с грохотом упала на землю. Она бросилась ко мне — шаровая молния в компактной полутораметровой упаковке.

Я уже говорила, что она гиперактивна? Мне захотелось в последнюю секунду отойти в сторону, чтобы она пронеслась мимо, но, несмотря на всю привлекательность этой идеи, это было бы свинством с моей стороны. Пусть даже совсем небольшим. Я засмеялась, распахнула объятия, и моя лучшая подруга влетела в них, едва не сбив меня с ног.

— Эмили, детка! — завопила она, чуть не задушив меня в объятиях. Я подумала, что тоже так могу, и крепко обняла ее в ответ.

Я не могла привыкнуть к мысли, что теперь нам не придется расставаться. Мы будем видеться ежедневно, и она снова будет действовать мне на нервы, как в старые добрые времена. Я удовлетворенно вздохнула, и тут Алекс вдруг отпустила меня.

— Ты опоздала на пятнадцать минут! — сказала она, нахмурившись.

Я снова вздохнула, теперь уже раздраженно. Алекс была порождением ада, о чем невозможно было догадаться, глядя на ее ангельское личико. От матери ей достались вьющиеся каштановые волосы, которые она носила распущенными, а от отца — глаза, прозрачно-голубые, как горные ручьи.

Алекс схватила меня за руку и потащила к родителям. Алена улыбалась, глядя на меня. Она сделала пару шагов мне навстречу, и мы обнялись.

— Как твои дела, все в порядке? — спросила она, взяв мое лицо в ладони.

Я улыбнулась и кивнула. Алена была родом из Польши, у нее были зеленые глаза и мягкие черты лица. И хотя возраст уже оставил на ее лице сеть крохотных морщинок, она все еще была очень красива.

Чем дольше я на нее смотрела, тем яснее понимала, что мы слишком давно не виделись. Инго как обычно держался немного в стороне, с улыбкой глядя на нас, но вскоре и он подошел и обнял меня.

Инго был из тех мужчин, которые с возрастом становятся все более интересными. У него было запоминающееся лицо с резкими чертами и черные волосы, на висках слегка тронутые сединой. Инго не любил болтать, но когда он говорил,