Сердце Брома разрывалось на части от тревоги и противоречивых чувств. С одной стороны, ему хотелось найти корабль и поспешить на помощь отцу. Однако голос разума подсказывал ему, что его меч не изменит исхода битвы, что его бездыханное, никому не нужное тело вскоре будет валяться на булыжной мостовой его родного города. Если он и мог чем-то помочь, только не появлением дома, рядом с отцом, и не боевыми выкриками в адрес красных воинов. Тот простой факт, что один из детей герцога Эктора останется на свободе, уже был самой большой победой, на которую Бром мог надеяться. И, проходя мимо северных ворот Ро Тириса, Бромви из Канарна усилием воли взял себя в руки и приготовился скрываться в трущобах Тор Фунвейра и еще некоторое время оставаться на свободе.
Для того чтобы войти в город со стороны пристани, ему не нужен был пропуск или какие-либо документы, хотя ворота эти охранялись более тщательно, чем остальные: здесь дежурили отряды стражи, отлавливавшие преступников, и патрули королевских гвардейцев, которые следили за тем, чтобы нежелательные лица не проникали в город. Бром улыбнулся, подумав, что он в некотором смысле является одним из этих нежелательных лиц; сейчас ему следовало постоянно быть настороже и постараться найти сговорчивого изготовителя поддельных документов.
Ро Тирис производил сильное впечатление на людей, которые прежде не видели устремлявшейся к небесам Белой Королевской башни и огромного Красного собора. Гордые жители королевства ро часто называли свою столицу самым большим городом на земле. Бром знал, что если это и не намеренная ложь, то, по крайней мере, заблуждение, потому что город не являлся даже крупнейшим в Тор Фунвейре. Можно было назвать его самым густонаселенным, самым чистым, самым богатым и, вероятно, городом с самым низким уровнем преступности; однако по площади Ро Тирис уступал Ро Вейру, расположенному на юге. И, несмотря на то что в этом южном городе было грязно, жарко, жители его страдали от вредоносных испарений, что его буквально переполняли преступники всех мастей и иностранные лазутчики, по мнению Брома, в нем, в отличие от Ро Тириса, жизнь кипела. Чопорные, строгие порядки столицы, многочисленные священники и рыцари, обитавшие здесь, действовали ему на нервы.
И все-таки даже в столице Тор Фунвейра существовали кое-какие возможности для людей, находившихся не в ладах с законом; Брому были известны несколько торговцев краденым и мошенников, которые могли бы помочь ему выбраться из города и отправиться на юг. В голове появилась смутная идея: нужно найти одного несколько раздражавшего его знакомого, кирина, по имени Рам Джас Рами. Этот человек обладал некоторыми навыками, необходимыми Брому, и был кое-чем обязан молодому лорду. Он знал: если ему удастся раздобыть фальшивую церковную печать и пройти через ворота Тириса незамеченным, его шансы сохранить свободу сильно возрастут. Найти человека в диких землях Тор Фунвейра нелегко, а Пурпурные священнослужители, которых отправят за ним на охоту, непривычны к походным условиям.
Часть первая
Глава первая
Рэндалл из Дарквальда в городе Ро Тирис
– Рэндалл, если мне еще раз придется самому выливать свой ночной горшок, я откушу тебе ухо. Иди сюда, парень.
Лучшие дни престарелого рыцаря давно остались позади, в бою он уже никуда не годился, и сейчас его способны были взволновать только женщины и спиртное. Он проводил дни в компании бутылок и проституток, эксплуатируя свою былую славу. В Ро Тирисе было немало содержателей таверн, готовых поставить человеку выпивку в обмен на истории о боевых подвигах и выигранных сражениях. Имя сэра Леона Большой Клык было пока еще достаточно хорошо известно и привлекало немало благодарных слушателей. Только его юный оруженосец, Рэндалл, знал правду: сэр Леон – просто пьяница, неспособный застегнуть собственные доспехи и по многу раз за ночь вынужденный наведываться к ночному горшку.
Когда Рэндалл появился в грязном гостиничном номере, его обдало волной отвратительного запаха, и две шлюхи, составлявшие компанию старому рыцарю, вышли, напоследок осыпав сэра Леона оскорблениями.
– Надо было с него спросить дополнительную плату за то, что мы терпели эту вонь… Он же обделался, пока мы работали.
Рэндалл мысленно посочувствовал девушкам, но, с другой стороны, он знал, что им повезло: их хотя бы не избили. Сэр Леон был не склонен к мягкому обращению с женщинами, которым он платил, и постоянно жаловался – а жаловался он буквально на все, – что «сейчас никто не знает, как сделать приятное рыцарю».
– Где ты шлялся, парень? Хочешь, чтобы я целый день так и провалялся в собственном дерьме?! – прорычал сэр Леон.
– Вовсе нет, милорд, но хозяин таверны не очень доволен разгромом, который вы учинили вчера вечером, и мне пришлось выполнить кое-какую работу по хозяйству, чтобы ублаготворить его.
Рэндалл привык к тому, что хозяин постоянно напивается и начинает буянить, но вчера он переломал больше стульев и столов, чем обычно.
– Разгром? Проклятье! Я рассказывал историю, а когда я рассказываю, то люблю делать это с выражением. – И словно для того, чтобы наглядно проиллюстрировать свои слова, сэр Леон замахал руками.
– Это просто замечательно, милорд, но вы еще к тому же стукнули служанку и порубили мечом немало мебели. – Рэндалл отвел глаза и придал лицу смиренное выражение, чтобы не обидеть господина.
– Я просто перенесся в прошлое, мальчик мой. Для меня это были не столы, а воины Каресии, и я шагал по колено в их крови – как тогда, в битве при Кабрине.
Битва при Кабрине произошла двадцать лет назад, когда сэр Леон воевал вместе с рыцарями Красной церкви против Псов Каресии. По подсчетам Рэндалла, старый рыцарь рассказывал об этом эпизоде уже несколько сотен раз, и всякий раз его повесть обрастала новыми подробностями. Рыцари Красного ордена давно забыли о нем, и он вынужден был смириться с тем, что Один Бог больше не нуждается в его мече.
– Убери это и принеси мне вина. – Сэр Леон пнул ногой ночной горшок и тяжело рухнул на вонючие простыни.
– Сию минуту, милорд, – быстро отозвался юноша.
Рэндалл был высоким для своего возраста, но еще не вырос окончательно, передвигался он вприпрыжку и со стороны казался весьма неуклюжим. Ему уже исполнилось семнадцать, и, по местным представлениям, он считался взрослым мужчиной, но окружающие продолжали называть его мальчишкой, а он никак не мог набраться смелости поправить кого бы то ни было. По требованию сэра Леона он коротко стриг свои темные волосы и часто брил пробивавшуюся на подбородке щетину. Рэндалл считал, что длинные волосы и