Третья мировая война. Можно ли ее остановить?

Читать «Третья мировая война. Можно ли ее остановить?»

5

Леонид Михайлович Млечин   

Третья мировая война. Можно ли ее остановить? 

Вспомнить всё –   

Текст предоставлен правообладателем

«Третья мировая война. Можно ли ее остановить? / Л. Млечин»: Аргументы недели; Москва; 2019

ISBN 978-5-6040607-5-9

2

Аннотация 

Вторая мировая война преподнесла человечеству страшный урок. Однако сегодня все 

чаще  слышны  речи  о  неизбежности  новой  войны.  Вновь  звучат  нацистские  лозунги. 

Политическую арену завоевывают демагоги правого толка, призывающие очистить Европу 

от  «чужих»  и  «восстановить  национальную  идентичность»  коренного  населения.  На 

примере нацисткой Германии, фашистской Италии и других европейских государств автор 

показывает,  что  диктатура  пользовалась  безграничной  поддержкой  большинства  и 

выражала чаяния своего народа, который сам, по доброй воле, принимал активное участие 

в  терроре.  Оказавшись  перед  выбором:  убивать  или  сопротивляться,  граждане  выбирали 

первое.  Такое  решение  неминуемо  приводит  к  мировой  катастрофе.  От  выбора,  который 

сегодня сделает каждый из нас, зависит быть или не быть войне. Эта книга поможет во 

многом разобраться, многое переосмыслить… 

Леонид Млечин 

Третья мировая война. Можно ли ее остановить? 

От автора 

Гитлер возвращается? 

Роман под названием «Он вернулся» бросается в глаза в витринах немецких книжных

магазинов.  На  обложке  белого  фолианта  впечатляющая  графика:  вошедшая  в  историю

прическа  и  буквы  названия  расположены  идеальным  прямоугольником,  словно  маленькие

усики.  Лицо  знакомо  каждому,  и  потому  ясно,  о  ком  идет  речь  в  названии  книги  «Он

вернулся» –  это  Адольф  Гитлер.  Сюжет  книги  немецкого  автора  Тимура  Вермеса  –

пробуждение фюрера в Берлине в наше время.

Конечно, это не политический анализ и не роман-предсказание, книга сатирическая. Но

возвращение  Гитлера  –  очевидная  метафора  происходящего  на  наших  глазах.  Что-то  такое

витает в воздухе! Роман полгода возглавлял список бестселлеров в Германии, он переведен

на сорок три языка и разошелся общим тиражом в три с лишним миллиона экземпляров.

Автор популярной книги живет в Мюнхене, городе, где некогда обосновался его герой

и  где  зародился  национальный  социализм.  Нацисты  пышно  именовали  Мюнхен  «столицей

движения».  После  войны  столица  Баварии  превратилась  в  гостеприимный  город,  где  рады

любым гостям. Но сейчас и здесь полыхают злобные и перерастающие в настоящие стычки

политические  дебаты  относительно  мигрантов,  либерализма,  демократии,  нацистского

прошлого и выбора пути.

На  вопрос  журналистов,  чувствует  ли  автор,  что  его  книга  стала  предвестьем  того

подъема  ультраправых,  националистических  настроений,  которые  наблюдаются  ныне  в

Германии,  он  печально  отвечает,  что  обвинения,  которые  в  его  романе  Адольф  Гитлер

бросает  канцлеру  Германии  Ангеле  Меркель,  можно  услышать  сегодня  на  любой

3

демонстрации.

Итак, Гитлер действительно вернулся?

– Не сам Гитлер, – уточняет автор. – Но люди, которые говорят его словами.

Ультраправые популисты и неонацисты на подъеме.

Кто такие популисты? Те, кто уверен, что народ един в своих чаяниях и стремлениях. И

эту  единую  волю  надо  реализовать.  Но  мешает  правящий  истеблишмент,  который

утверждает, будто у разных слоев общества существуют различные интересы, и все следует

учитывать.

Атмосфера  сгущается.  Настроения  меняются.  Речи  звучат  все  более  агрессивные.

Вчерашние  табу  не  действуют.  Если  ничто  не  изменится,  их  сегодняшние  вожди  завтра

покажутся  либералами.  Германия  перемещается  вправо?  А  вместе  с  ней  вся  Европа?  И  не

только  Европа.  И  уже  Генеральный  секретарь  ООН  проводит  параллель  с  тридцатыми

годами XX столетия, которые привели ко Второй мировой войне.

В  государственном  аппарате  США  существует  комиссия  по  изучению  политической

нестабильности.  Она  должна  предсказывать,  в  каких  странах  в  ближайшем  будущем

вспыхнут  беспорядки.  Ее  материалы  никогда  не  предавались  гласности,  и  неизвестно, использует ли само правительство ее выводы.

Такие  исследования  основаны  на  компьютерных  программах.  И  требуют  обработки и

осмысления огромного объема данных – от военных бюджетов до лексики газетных статей.

Нет, конечно, волшебного хрустального шара, взглянув на который, узнаешь наше будущее.

И все-таки попытки выяснить, что нас ждет, предпринимаются вновь и вновь.

Австралийские  ученые  уверяют,  что  разработали  математическую  модель,  которая

способна предсказать геноцид,  уничтожение целых народов. Они исходят из того, что есть

факторы,  предвещающие  геноцид  – политические  убийства,  военные  перевороты.  Высокий

уровень детской смертности – важный индикатор беспорядков, потому что свидетельствует о

том, что государственные институты не работают.

Швейцарский  социолог,  изучив  газетные  заголовки  за  целое  столетие,  уверен,  что

способен предсказать, когда разразится новая война.

Войны редко возникают из ничего. Злобные речи, агрессивная лексика, воинственные

лозунги, язык ненависти – самое надежное предвестье грядущих бед.

Часть первая 

Волки за дверью, или Контрреволюция ультраправых 

Теперь ясна главная причина победы в ноябре 2016 года новичка в политике Дональда

Трампа,  которого  поначалу  и  всерьез  не  принимали.  На  тех  президентских  выборах  все

решала  не  партийная принадлежность кандидатов,  не  ситуация  в  экономике,  не положение

Америки  в  мире,  ее  успехи  или  неудачи,  а  вопросы,  которые,  как  многим  казалось,  давно

решены.

Расовая, этническая и религиозная принадлежность  – вот, что в основном определяло

выбор избирателей. В первую очередь это имело значение для белых американцев, которых

разделили  не  партийные  пристрастия,  а,  скорее,  уровень  образования  и  базовые

представления о жизни.

Образованные  и  успешные  предпочли  кандидата  от  демократической  партии  Хилари

Клинтон. Менее образованные, менее сведущие в происходящем, менее уверенные в себе и

своих силах отдали голос Дональду Трампу.

Дело не в том, что экономические вопросы вовсе не имели значения для избирателей.

Но  ключевым  оказался  расовый  аспект.  Многие  белые  исходят  из  того,  что  некоторые

группы населения – темнокожие и цветные  – незаслуженно процветают и богатеют за счет

оказываемых им предпочтений и льгот, а белые американцы беднеют и прозябают.

Трамп  угадал  эти  настроения  и  сделал  их центральным  пунктом  своей  предвыборной

4

кампании. Так что на выборах решался не только вопрос, станет ли Трамп хозяином Белого

дома.  Выборы  выявили,  как  говорят  ученые,  кризис  идентичности:  острые  разногласия

относительно того, какой Америка стала и какой она должна быть.

Немалое число американцев всегда подозревали, что прежний президент Барак Хусейн

Обама  –  скрытый  мусульманин,  ведь  его  отец  и  отчим  исповедовали  ислам.  Христианские

фундаменталисты  полагали,  что  те  же  религиозные  убеждения  прививались  и  самому

Бараку. Они были более чем встревожены, потому что радикальный политический исламизм

воспринимается  как  главный  враг  Америки.  Не  избрали  ли  они  президентом  тайного

ненавистника всего американского?

«Когда  я  впервые  выставил  свою  кандидатуру  в  конгресс, –  вспоминал  Обама, –  то

делал  то,  что  делают  все  кандидаты-новички.  Разговаривал  со  всеми,  кто  был  готов  меня

выслушать. Я посещал собрания в церкви, заходил в парикмахерские и салоны красоты. Если

двое  стояли  на  перекрестке,  я  переходил  улицу,  чтобы  вручить  им  свою  предвыборную

программу. И почти все задавали мне один и тот  же вопрос:  «Откуда  у вас такое странное

имя?»

В  2000  году  Обама  проиграл  выборы  в  конгресс  США.  Следующая  возможность

баллотироваться представилась через год. Но после терактов 11 сентября 2001 года умелый

политтехнолог, на услуги которого Обама рассчитывал, сочувственно сказал ему:

– Ты же понимаешь, что ситуация изменилась.

Он показал на газету, первую полосу которой украшала фотография Осамы бен Ладена, создателя террористической организации «Аль-Каида»*:

– С  именем  Барак  Обама  у  тебя  никаких  шансов.  Тебе  не  повезло.  А  менять  имя  уже

поздно. Если бы только начинал свою карьеру, придумали бы тебе псевдоним…

Обама  годами  отрицал  свою  принадлежность  к  исламу.  Объяснял,  что  его  дед, родившийся в Кении, действительно исповедовал ислам, но  его отец  уже не интересовался

религией. По словам сына, Обама-старший стал атеистом и считал религию предрассудком.

Отчим  президента  Соединенных  Штатов  –  индонезиец  –  тоже  был  весьма  практичным

человеком и не считал религию чем-то полезным в жизни.

По  словам  Обамы,  сам  он  пришел  к  религии  уже  взрослым,  когда  оценил  «силу

афро-американской  религиозной  традиции  для  социальных  перемен  в  нашей  жизни».  Его

крестили в Чикаго. Барак Обама принадлежит к протестантской церкви. Однако двенадцать

процентов  американцев,  как  показал  опрос  общественного  мнения,  все  равно  считают,  что

Обама скрывает свою принадлежность к исламу…

Темнокожие  мужчины  составляют  6 %  населения  страны  и  40 %  от  числа  убитых.

Настоящая эпидемия убийств молодых темнокожих! И как правило, преступления остаются

нераскрытыми.  С  одной  стороны,  родственники  не  хотят  расследования,  понимая,  что

свидетели  сами  могут  быть  убиты.  С  другой,  полиция  не  проявляет  рвения,  расследуя  эти

убийства. Им не хватает автомобилей, чтобы выехать на место преступления, компьютеров, чтобы сделать необходимые запросы, диктофонов, чтобы записывать показания свидетелей, папок,  чтобы  складывать  бумаги…  Поэтому  большинство  убийц  знают,  что  их  просто  не

станут искать.

Американцы  с  темным  цветом  кожи  сделали  все,  чтобы  Обама  дважды  побеждал  на

выборах.  Для  них  его  избрание  стало  триумфом,  долгожданным  вознаграждением  за  годы

рабства  и  расовой  сегрегации.  А  для  немалого  числа  белых  американцев  годы  его

президентства  стали  временем  болезненных  размышлений  о  том,  почему  же  они  оказались

на обочине жизни?

Вот  что  интересно:  Барак  Обама  и  его  непримиримый  противник  –  кандидат  в

вице-президенты  от  республиканской  партии  Сара  Пэйлин,  в  ту  пору  губернатор  штата

Аляска, практически ровесники. Но между ними непреодолимая пропасть.

Импульсивная  и  задиристая  Сара  Пэйлин  –  протестантская  фундаменталистка.

Выступая, она говорит собравшимся: я такая же, как вы.

– Я  из  маленького  городка, –  повторяет  Сара, –  из  тех  городков,  где  людям  достается

5

самая тяжелая работа. Это они кормят нас, трудятся на заводах и служат в армии. Они любят

нашу страну и в хорошие времена, и в плохие, они всегда гордятся Америкой.

Это  не  совсем  так.  Америка  –  уже  целое  столетие  не  страна  маленьких  городков.

Работают  и  сражаются  на  войне  жители  больших  городов  и  пригородов,  а  избыток

продовольствия  –  заслуга  мощных  аграрных  корпораций.  Но  Сара  Пэйлин  олицетворяет

американский миф, ее появление в политике – ностальгия по старым временам.

Жизнь  изменилась.  Появилось  то,  что  прежде  было  немыслимым:  широко

распространились  противозачаточные  средства,  легализованы  аборты,  многого  добились

феминистки и сторонники однополой любви, привычные семьи с двумя родителями разного

пола  –  не  единственная  форма  устройства  общей  жизни…  Немалая  часть  американцев, особенно старшего возраста, не в состоянии с этим смириться. Они все еще живут в стране, где миф важнее реальности.

Барак Обама – чужой в той Америке маленьких городков, которую представляет Сара

Пэйлин. Обама – олицетворение новой жизни, в которой люди не работают руками и не идут

утром  на  заводскую  проходную.  В  современной  Америке  процветают  те,  кто  работает

головой.  Обама  –  городской  человек.  За  его  спиной  нет  мифа,  важного  для  многих

американцев.  Он  принадлежит  к  новой  Америке,  которую  сами  американцы  еще  пытаются

понять. Это страна с куда большими возможностями, чем та старая Америка.

Его сторонники восторженно говорили, что сам факт избрания Барака Обамы сдвинет

горы,  изменит  мнение  всего  мира  об  Америке,  перевернет  страницу  в  расовой  истории

Соединенных Штатов, противостояние людей с разным цветом кожи останется в прошлом.

Но маятник пошел в иную сторону. И президентом стал Дональд Трамп.

Победа  ультраправого  политика  Жаира  Болсонаро  на  президентских  выборах  в

Бразилии  –  еще  одно  зримое  свидетельство  глобального  подъема  правых  националистов, которые захватывают высшие должности в Америке, Восточной Европе, Азии… Болсонаро, бывший десантник, ушедший в отставку в звании капитана, намерен избавить Бразилию от

либеральной  демократии.  Поклонник  военной  диктатуры,  он  говорил,  что  единственная

ошибка хунты в том, что она не всех своих врагов убила.

– Видимо,  бразильцы  забыли,  что  значит  жить,  когда  тебя  держат  на  мушке, –  с

горечью  заметил  один  бразильский  журналист,  отца  которого  убили  в  годы  военной

диктатуры, а мать отправили в лагерь.

Жаир  Болсонаро  долго  пребывал  на  политической  обочине,  отличаясь  лишь

зажигательно-презрительными  речами  о  женщинах,  национальных  и  сексуальных

меньшинствах.  Он  привлек  избирателей,  обещав  покончить  с  ужасающей  коррупцией  и

разгулом преступности. Он поклялся расправиться с жестокими уличными бандами, которые

держат  в  руках  торговлю  наркотиками,  разрешив  полиции  расстреливать  преступников  на

месте. А бразильская полиция и так убивает пять тысяч человек в год…

Бразилия всегда была страной «этнической демократии», здесь никого не интересовал

цвет  кожи.  Жаир  Болсонаро  создал  и  эту  проблему.  Он  высокомерно  заявил,  что  его  дети

никогда не женятся на темнокожих. Болсонаро – еще и сторонник экономического эгоизма, ему не нравятся масштабные китайские инвестиции:

– Мы никому не отдадим нашу территорию.

Проголосовали  за  него  те,  кто  разочаровался  во  всех  политических  партиях  и  в

политиках, которые давно на сцене: «Даже если он немного сумасшедший, кто-то должен все

изменить».  Бразильцы  верят  в  спасителя,  в  героя.  Они  видят  героя  в  Жаире  Болсонаро.

Верят,  что  он  найдет  простые  ответы  на  все  сложные  вопросы.  Он  обещал  изменить

школьные программы в пользу традиционных ценностей. Его поклонники писали на стенах:

«Конституция – нет, Библия – да!»

Болсонаро  обрушил  биржевые  котировки,  заявив,  что  он  в  принципе  против

приватизации и что нефтяная отрасль должна принадлежать государству. И новый президент

Мексики  Андрес  Мануэль  Лопес  Обрадор  обещал  национализировать  нефтяную  отрасль  –

свидетельство растущего ресурсного национализма.

6

Точно так же во многих европейских странах бушуют национальные страсти. Вновь и

вновь  срабатывают  архаичные  механизмы  «свой  –  чужой».  Разочарованные  и

неудовлетворенные  голосуют  за  популистов,  демагогов,  сторонников  жесткой  руки.  Еще

недавно  неонацисты  и  ультраправые  только  в  своем  кругу  ощущали  себя  сильными  и

мужественными и сбивались в стаи. Теперь они угрожающе заметны. Расцвет ультраправых

– симптом меняющихся настроений.

Контрреволюция  шагает  по  Европе!  Контрреволюция  крайне  правых,  националистов, популистов  и  неонацистов.  Они  намерены  не  только  побеждать  на  выборах,  завоевывать

места  в  парламентах,  становиться  министрами,  премьерами  и  президентами,  а  еще  и

изменить  образ  жизни  и  мыслей  сограждан.  И  пересмотреть  все,  чего  достигла  единая

Европа после 1945 года.

Ключевой лозунг послевоенной Европы – равенство! Те, кто лишен богатства и власти, должны обрести те же права, что и сильные мира сего.

Новые  националисты,  восставшие  в  XXI  веке,  отстаивают  обратный  принцип: формальное  равноправие  не  отменяет  того  очевидного  фанта,  что  коренные  народы  имеют

большие права, чем приезжие.

В  послевоенные  десятилетия  европейцы  отстаивали  права  меньшинств  –  этнических, религиозных, сексуальных. Популярный лозунг: «Мы все – меньшинства!»

А сегодня националисты сражаются за права большинства. Национал-популисты берут

власть,  обещая  руководствоваться  интересами  большинства.  Меньшинство?  Пусть  само  о

себе заботится. Споры о мигрантах, заполонивших Европу, – вожделенный повод  для того, чтобы  определить,  кто  имеет  право  здесь  жить,  провести  черту  между  «коренными»  и

«пришлыми». Пришлые – лишние!

После  Второй  мировой  войны,  ужаснувшись  содеянному,  европейцы  признавали

собственные  грехи  и  старались  извлечь  уроки  из  трагического  прошлого.  Вот  почему

канцлер Западной Германии Вилли Бранд опустился на колени перед памятником жертвам

варшавского гетто.

Сегодня

лидеры

националистов

заняты

приукрашиванием

истории.

Националистические  партии  жаждут  власти,  чтобы  изменить  минувшее  –  сделать  его

славным  и  героическим.  Развитие  экономики,  система  социального  обеспечения,  налоги  и

пенсии  –  это  их  мало  волнует.  Главное  –  правильное  восприятие  прошлого  и  воспитание

детей: они должны восхищаться своими генами и своей историей.

Программа  развития  ООН  назвала  пятерку  стран  с  самым  высоким  уровнем  жизни  –

это Норвегия, Швейцария, Австрия, Ирландия и ФРГ. Россия в этом списке на сорок девятой

позиции – после Аргентины и Омана.

Место  в  списке  определяется  с  учетом  валового  внутреннего  продукта  на  душу

населения,  ожидаемой  продолжительности  жизни,  уровня  здравоохранения  и  образования.

Первая  пятерка  –  это  страны  с  либеральным  политическим  устройством,  разделяющие

базовые европейские ценности. Но и в этих государствах правые на подъеме!

Настроения на европейском континенте переменились. Самой заметной в европейской

политической  жизни  силой  становятся  новые  правые, новые  националисты,

национал-популисты.  Они  обосновались  в  серой  зоне  между  неофашистами  и

традиционными правыми.

Широкое  распространение  по  всему  европейскому  континенту  ультраправых

настроений и пугающее количество людей, готовых голосовать за эти идеи, – новая угроза.

Два  десятилетия  назад  началось  возрождение  неонацизма  в  виде  скинхедов,  изначально

вызывавших насмешки.

Маргинальное  течение  становится  мейнстримом,  как  выражаются  политики.  Лагерь

антисемитов и ксенофобов  укрепился за  счет  видных политиков, которые  требуют закрыть

границы и выкинуть из страны чужих.

В Европе появилось то, чего не было на протяжении всех послевоенных десятилетий: новые  правые.  Это  не  бритоголовые,  не  нацисты  с  улицы,  не  шайка  малограмотной  и

7

обозленной  на  весь  свет  шпаны  со  свастикой  на  рукаве.  Это  благопристойные

интеллектуалы, разделяющие те же идеи. От фашистов они сами открещиваются, назвать их

просто консерваторами – язык не поворачивается.

Быть  правым  ныне  модно,  хотя  еще  недавно  в  Европе  это  считалось  непристойным, недостойным  порядочного  человека.  Видимо,  уровень  брезгливости  сильно  понизился.  На

наших глазах подрастает новая национальноправая Европа, умная, образованная, циничная и

не связанная прошлым.

Новые  правые  обещают  расправиться  с  коррупцией,  отстранить  от  власти  надоевшие

всем старые партии и избавить европейцев от  пугающей их волны иммигрантов из Азии и

Африки,  да  и  из  Восточной  Европы  –  носителей  чуждой  культуры,  религии,  традиций  и

привычек.

Растущая популярность националистов и правых радикалов заставляет и другие партии

сдвигаться в этом направлении. Видя успех этих лозунгов, их перенимают. Меняется уже в

целом политический пейзаж, меняется духовный климат.

В  какой-то  момент  вообще  показалось,  что  с либерально-демократическими  идеями  в

Европе покончено. Один из лидеров французского Национального фронта торжествовал:

– Их мир рушится, наш создается!

Ультраправые  популисты  были  уверены,  что  вот-вот  похоронят  либерализм  и

демократию,  мультикультурализм  и  глобализацию.  Марион  Марешаль  Ле  Пен,  внучка

основателя  Национального  фронта,  стала  депутатом  национального  собрания  Франции.  У

нее ощущение торжества ультраправых идей:

– Некоторые события сломали важный психологический барьер. Англия показала, что

можно выйти из Европейского союза. А победа Трампа показала, что мы способны победить

несмотря ни на что.

Казалось, что с европейской идеей покончено. А вот и не угадали.

Националисты  проиграли  выборы  в  Нидерландах.  Правые  популисты  дважды  терпят

поражение  во  Франции,  и  президентом  страны  стал  молодой  политик  Эмманюэль  Макрон, который  ясно  обозначил  свою  позицию:  «Национализм  –  это  предательство  патриотизма».

Лидер либерально-демократической партии Великобритании Тим Фаррон выразился так:

– Благодаря победе Макрона крайне правые волки остались за дверью.

Результаты  выборов  в  Англии  и  Франции  остановили  популистскую  волну.  Но  это

скорее лишь передышка.

Ультраправых  и  националистов  объединяет  ненависть  к  современной  либеральной

цивилизации,  то  есть  к  тому,  что  создавалось  Европой  со  времен  Возрождения  и

Просвещения.

Испанский философ Хосе Ортега-и-Гассет сформулировал эти настроения так:

«Многие  вновь  затосковали  по  стаду.  И  страстно  вверяются  тому,  что  сохранилось  в

них овечьего. Им хотелось бы двигаться по жизни плотным гуртом, загривок  к загривку,  в

одном  направлении.  Оттого-то  европейские  народы  блуждают  в  поисках  пастуха  и

волкодава. Не в том ли источник и сегодняшней ненависти к либерализму? Ведь либерализм

– не столько политика, сколько взгляд на жизнь. Это убежденная вера в то, что у каждого  –

своя кровная, без права передачи, судьба и каждый волен сделать ее достойной».

В  отличие  от  своих  предшественников  они  образованны  и  изощренны.

Ультрасовременная  терминология  скрывает  старые  идеи.  Но  звучат  и  откровенно

фашистские  лозунги,  еще  недавно  немыслимые  на  европейском  пространстве.  Расцветает

национализм «крови и почвы». Политики твердят:

– Чужие дети не сохранят нашу цивилизацию.

Англичанин  Найджел  Фараж  возглавляет  партию  независимости  Соединенного

королевства, членов которой премьер-министр страны назвал «скрытыми расистами», а один

из министров – брезгливо! – «клоунами».

Найджел  Фараж  –  инициатор  выхода  Англии  из  Европейского  союза.  Он  призывал

англичан «подняться с колен» и жить самостоятельно, не подчиняясь ЕС:

8

– Скажем  «нет»  иммиграции  и  европейским  бюрократам,  которые  взялись  нами

управлять!

Он доказывал, что мигранты нужны только богатым: это дешевые шоферы, садовники

и няни, а для миллионов простых англичан приезжие – катастрофа.

Как  водится,  партийные  лозунги  предназначены  для  других,  а  не  для  себя.  Главный

борец  против  иностранцев  был  пойман  на  том,  что  оформил  жену-немку  на  казенную

зарплату… Один из его соратников, депутат Европейского парламента, вынужден был уйти

из партии после того, как обозвал всех женщин «шлюхами». Другой член партии отличился, заявив,  что  наводнения  –  кара  божья  за  легализацию  однополых  браков.  Сам  глава  партии

произвел сильное впечатление на англичан, сказав в интервью, что восхищается президентом

Путиным.

Независимая  партия  Соединенного  королевства  объединила  не  только  консерваторов, но  и  традиционно  левых  рабочих,  которые  в  прежние  времена  поддерживали  лейбористов.

Экономика  страны  вышла  из  кризиса,  но  ощущение  неуверенности  и  неопределенности  не

покидает  англичан.  На  всеобщих  выборах  партия  собрала  лишь  3 %  голосов.  Британцы  не

доверят «клоунам» судьбу государства.

Но  партийная  демагогия  повлияла  на  общественное  мнение.  Прежние  правительства

открыли страну для рабочих из Восточной Европы. Давление правых заставило британское

правительство  обещать  ограничить  иммиграцию,  сократить  социальные  выплаты

новоприбывшим  и  провести  референдум  относительно  выхода  из  Европейского  союза.  И

референдум принес победу тем, кто желал выхода Англии из ЕС. «Клоуны» взяли верх.

Когда  привычные  институты  не  справляются  со  своими  обязанностями,  когда  людей

охватывает  чувство  неуверенности  и  страха,  даже  самые  демократические  государства

подпадают  под  влияние  популистов  и  демагогов.  За  последние  два  десятилетия  число

голосующих за откровенных популистов увеличилось втрое.

В  Италии  летом  2018  года  победу  на  парламентских  выборах  одержали  две  партии  –

популистская «Движение 5 звезд» и праворадикальная «Северная Лига».

Умберто  Босси,  лидер  итальянской  партии  «Северная  Лига»,  человек  со

ксенофобскими  взглядами,  ненавидит  всех  чужаков  и  иностранцев.  Его  партия  требует

запретить  африканцам,  азиатам  и  арабам  переселяться  в  Италию.  Представитель  партии, поклонник  Бенито  Муссолини  и  неофашист  по  взглядам,  взялся  претворять  партийные

лозунги  в  дела.  Он  открыл  огонь  по  людям  с  темным  цветом  кожи  и  ранил  шестерых

африканцев.

Победители сформировали правительство. Самая популярная фигура нового кабинета –

федеральный  секретарь  «Лиги»  Маттео  Сальвини,  получивший  портфель  министра

внутренних дел. Он поклялся вообще не пускать в Италию иностранцев.

Сальвини  распорядился  провести  перепись  цыган  в  стране.  Обещал  изгнать  всех

неитальянских цыган и добавил:

– К сожалению, нам придется оставить итальянских цыган.

Даже  в  нынешнюю  эпоху  расистское  заявление  министра  внутренних  дел,  который

позволил  себе  делить  сограждан  по  этническому  признаку,  произвело  шокирующее

впечатление. Но он от своих слов не отказался.

Выступая  на  конференции,  организованной  Европейским  союзом,  Маттео  Сальвини

пренебрежительно заявил, что его стране не нужны мигранты:

– Возможно,  у  Люксембурга  есть  такая  потребность,  а  Италии  необходимо  помочь

нашим детям завести своих детей, а не заменять рабами детей, которых у нас нет.

Министр  внутренних  дел  Люксембурга  Жан  Ассельборн  не  выдержал  и  напомнил

коллеге  из  Рима,  что  в  прежние  времена  именно  люксембуржцы  принимали  отчаянно

нуждавшихся в работе итальянцев:

– К  нам  приезжали  как  мигранты  десятки  и  десятки  тысяч  итальянцев,  которые

работали у нас, чтобы у вас в Италии им было на что кормить детей.

Министром труда и экономического развития Италии стал лидер  «Движения 5 звезд»

9

Луиджи  Ди  Майо.  Он  гневно  заявил,  что  страна  ежегодно  отдает  в  бюджет  Европейского

союза  двадцать  миллиардов  евро!  Но  выяснилось,  что  в  2017  году  Италия  перечислила  в

бюджет ЕС всего три с небольшим миллиарда евро.

На  парламентских  выборах  в  Швеции  осенью  2018  года  большого  успеха  добилась

партия «Шведские демократы». Название не должно вводить в заблуждение. Встревоженный

премьер-министр

страны

Стефан

Лёвен

напоминает

о

«расистских

и

национально-социалистических  корнях»  этой  партии.  Первым  партийным  казначеем  был

Густав  Экстром,  служивший  когда-то  в  СС,  а  первым  председателем  партии  –  Андерс

Кластром, активный участник откровенно неонацистской «Северной имперской партии»…

Страна приняла множество мигрантов, в том числе с Ближнего Востока. Далеко не все

прижились.  Несколько  сотен  человек  присоединились  к  боевым  отрядам  джихадистов.  И

ультраправая  партия  «Шведские  демократы»  выступает  против  общеевропейского

сотрудничества,  требует  никого  в  страну  не  пускать  и  проводить  политику  «культурного

национализма»: нам чужих не нужно.

Швеция входила в число стран, принявших наибольшую долю беженцев, спасавшихся

от  войны  и  терроризма  в  Сирии,  Афганистане  и  Ираке.  Почти  пятая  часть  населения  –

иностранцы.  Они  вносят  свой  вклад  в  экономику  страны,  они  платят  налоги.  Население

стареет, скоро рабочих рук будет не хватать. Если изгнать мигрантов, кто будет работать?

В  экономическом  плане  Швеция  добилась  завидных  результатов  за  последнее

десятилетие.  Высокие  темпы  экономического  роста,  низкая  безработица,  страна  стабильно

входит в число самых конкурентоспособных и инновационных. Но и в «раю» есть проблемы.

Политические  реформы  правоцентристского  правительства  привели  к  увеличению

неравенства между верхними и нижними слоями, к падению качества социальных услуг. Это

недовольство  подрывает  современное  государство  всеобщего  благоденствия,  которое

зависит  от  готовности  граждан  платить  налоги,  чтобы  помочь  согражданам,  которых  они, возможно, никогда не видели.

«Шведские демократы» обвинили во всех трудностях мигрантов. И привлекли на свою

сторону  малообеспеченных  и  малообразованных,  тех,  кто  привык,  что  государство

всеобщего  благосостояния  защищает  их  от  безработицы  и  других  неприятностей.  Они

говорят  просто:  мигрантов  слишком  много,  преступность  растет,  Швеция  в  опасности.

«Шведские демократы» хотят «предложить» родившимся за границей «вернуться домой».

Эти  лозунги  обеспечивают  поддержку  избирателей.  Рано  или  поздно  ультраправые

доберутся до власти и в Скандинавии.

А  те,  кто  голосовал  против  этой  партии,  считают  что  Швеция  –  все  еще  либеральная

демократия,  которая  отстаивает  право  на  убежище  в  единой  Европе.  И  что  нет  никаких

непримиримых различий между культурами, и все люди равны. А сто лет назад сами шведы

были мигрантами. Миллион шведов отправился тогда в Соединенные Штаты, и в основном

они очень неплохо устроились.

И  сейчас  Европа  вовсе  не  погрузилась  в  хаос  и  беспорядок.  В  Германии,  которая

приняла  с  2015  года  сотни  тысяч  беженцев  и  мигрантов,  официальная  статистика

свидетельствует:  преступность  в  2017  году  упала  на  десять  процентов  в  сравнении  с

предыдущим годом, несмотря на заявления ультраправых политиков об обратном.

Устройство беженцев и мигрантов – бремя для казны. Но в долгосрочной перспективе

они будут полезны для страны. В Швеции приезжие уже помогают экономике. «Беженцы и

иммигранты прибыли в нужное время», – отмечают шведские экономисты. Но на митингах

они не выступают.

В новую правую принимают не только с неофашистским прошлым. Разрушение левого

движения  привело  растерявшихся  леваков  на  правый  фланг.  Немало  полумарк-систских

догматиков  легко  перешли  от  леворадикального  интернационализма  к  праворадикальному

национализму.  По  всей  Европе  оказавшиеся  в  идеологическом  одиночестве  бывшие  левые

радикалы  тянутся  к  теоретикам  новой  правой,  которые  предлагают  себя  в  качестве

интеллектуальной альтернативы тем, кто оказался без духовного пастыря. Все чаще слышен

10

призыв:

– Левые и правые, националисты и коммунисты, соединяйтесь в борьбе против общего

врага – либеральной капиталистической системы!

Былые  смертельные  противники  обещают  идти  по  третьему  пути,  отказавшись  от

интернационализма  и  либерализма.  Ультраправые  разделились  на  тех,  кто  довольствуется

совсем уж примитивными идеями, и тех, кто предпочитает более изощренную пищу.

Первых  –  с  весьма  скромным  интеллектуальным  багажом  и  повышенной

возбудимостью – устраивает старая и надежная идея всемирного еврейского заговора. Более

образованная  и  ловкая  публика  говорит  о  «культурной  колонизации  европейского

континента  Соединенными  Штатами,  о  разрушении  культурной  идентичности,  о  мире,  в

котором ничто уже не имеет своей ценности, но у всего есть своя цена».

Борьба развернулась и на политической, и на культурной арене. Новые правые и новые

националисты  представляют  себя  защитниками  подлинной,  народной  культуры  и  потому

требуют избавить свой народ от чуждых влияний, вообще от инородцев и покончить с тем, что они называют доминированием либералов в сфере культуры:

– Идеи,  которые  они  проповедуют,  противоречат  моральным  и  национальным

принципам нашего общества!

Призывают  сменить  репертуар  оркестров  и  кинотеатров,  почистить  школьные  и

публичные  библиотеки.  Цель  –  запретить  американские  фильмы  и  иную  «чуждую»

культурную продукцию:

– Запад  экспортирует  свои  ценности,  объявляя  их  универсальными.  Но  нелепо

утверждать превосходство западной цивилизации. Ее исторический путь был прискорбным, ее  сегодняшнее  духовное  состояние  плачевно.  Нам  нужно  национальное  искусство, созданное своими для своих.

По  мнению  новых  правых,  Европа  стала  объектом  культурной  колонизации.

Американцы  навязывают  Европе  наднациональное  государство,  мировое  правительство, чтобы  тем  самым  лишить  народы  их  идентичности.  Инструмент  этой  колонизации  –

Европейский  союз,  экономическая  и  политическая  интеграция.  Европейцы,  доказывают

новые правые, должны отвергнуть интеграцию и вернуться к своим корням.

Народ рассматривается как единый организм, объединяемый коллективной особостью, которая имеет не поддающиеся рациональному познанию культурные корни и особую почву.

В  нацистской  Германии  эта  метафизическая  субстанция  именовалась  народным  духом.

Чужеродные  –  в  культурно-этническом  отношении  –  элементы,  считают  новые  правые, должны  быть  исключены  из  народного  организма.  Национальную  культуру  следует

предохранять от чуждых элементов, не допускать смешения культур…

Конечно,  политические  симпатии  европейцев  постоянно  меняются.  Скажем,  два

десятилетия  назад  правые  вышли  из  доверия  у  избирателя,  были  деморализованы  и

пребывали в прострации. На политических горизонтах Европы редко можно было встретить

подлинно  консервативную  душу…  Неонацистами  просто  брезговали.  Возможно,  наступит

момент,  когда  симпатии  избирателей  вновь  вернутся  к  левым.  Если  только  посеянные

ультраправыми семена ненависти не приведут к войне и диктатуре.

Ультраправые  представляют  себя  спасителями  «традиционной  Европы».  Вновь

кажется,  что  только  надежно  отгородившись  от  чужих  бед,  можно  зажить  счастливо.

Система,  которая  создалась  после  второй  мировой  и  которая  должна  предупреждать

возникновение опасных ситуаций, не работает.

Современные ультраправые политики твердят, что они не наследники Адольфа Гитлера

и Бенито Муссолини, что они вовсе не нацисты и не фашисты, что они уважают демократию

и  не  любят  насилие.  Сами  они  уголовных  преступлений  не  совершают,  только  речи

произносят. Но разве не эти респектабельные политики воспитывают в молодежи ненависть

к  «другим»  и  «чужим»?  Не  они  ли  натравливают  общество  на  иностранцев?  И  разве  эти

благообразные  и  респектабельные  члены  парламента,  идеологи  крайне  правых,  издатели

подстрекательской  националистической  литературы  не  должны  нести  ответственность  за

11

тех,  кто  претворяет  их  слова  в  дела?  Они  выпустили  на  свободу  страшных  монстров.

Опираясь  на  свою  «чистопородность»,  разжигают  ненависть  ко  всем  тем,  кто  не  подходит

под установленные ими стандарты.

Мир  возвращается  на  привычный  путьяростного  национализма,  который  в  XX  веке

дважды приводил к страшным войнам.

11  апреля  отмечается  как  Международный  день  освобождения  узников  нацистских

концлагерей. Вечером 11 апреля 1945 года два американских танка подошли к Бухенвальду.

Восставшие узники разоружили охранников и открыли ворота лагеря.

Бухенвальд был первым освобожденным концлагерем, где немцы, отступая, не успели

уничтожить следы своих преступлений. 16 апреля американцы заставили жителей соседнего

города  Веймара  побывать  в  лагере  и  посмотреть,  что  там  творилось,  в  чем  они

соучаствовали.  По  всему  миру  распространились  фотографии  узников,  горы  трупов, содранной с людей кожи, отрезанные и мумифицированные головы узников…

Мир ужаснулся. И победители, и побежденные повторяли:

– Мы даже не могли себе это представить!

Они  просто  не  хотели  знать.  Отстранялись.  Закрывали  глаза.  Не  желали  признавать

реальность. И позволили всему этому свершиться.

Нацистская Германия не просто проиграла войну, а потерпела страшную катастрофу. В

майские  дни  1945  года  Германия  представляла  собой  груду  развалин.  Казалось,  что  это

государство  прекратило  свое  существование.  И,  как  крысы,  заползали  в  щели  пособники

нацистов – предатели собственного народа.

Разгром третьего рейха был крахом идеологии, основанной на расовой теории. Вместе с

убежденными  нацистами  в  пламени  войны  горели  и  те,  кто  сам  не  участвовал  в

преступлениях режима, однако же позволил ему существовать. И тогда казалось: нацистские

идеи больше не расцветут на европейском континенте.

Тогда, после войны, мир поклялся: никогда больше!

Клятва нарушена.

Антифашистская  прививка  перестала  действовать.  Иммунитет  от  неонацистских  идей

утрачен.  Рефлекс,  оставленными  старыми  антифашистскими  временами, –  не  иметь  дело  с

крайне правыми, утрачен. Никогда еще национализм не был таким сильным и никогда еще

он  не  пользовался  столь  страстной  поддержкой!  На  европейском  континенте  появилось

новое  поколение  интеллектуалов,  которых  не  смущает,  что  они  в  одной  партии  с

неофашистами. Это наглые и изощренные демагоги.

Едва  ли  они  сами  верят  в  то,  что  говорят.  Эта  риторика  нужна  им  для  того,  чтобы

показать, что сердце у них справа.

Мы  видим  возрождение  нацизма.  Связь  современного  неонацизма  с  гитлеровским

фашизмом очевидна. Знание истории позволяет увидеть, к чему ведет нежелание сознавать

пугающую  реальность.  Неонацисты  занимают  места  в  парламентах,  возглавляют

муниципалитеты.  Завтра  станут  руководить  правительствами.  И  кто-то  думает,  что  их

поведение будет сильно отличаться от поведения их коричневых предшественников?

Сегодня  люди  бравируют  своим  антисемитизмом,  тянут  руки  в  нацистском

приветствии. Это не только люмпены, футбольные фанаты и завсегдатаи пивных. Немецкие

журналисты,  проведя  расследование,  установили,  что  после  объединения  Германии  в  1990

году  неонацисты  и  ультраправые  убили  не  менее  169  человек,  вдвое  больше,  чем  гласит

статистика спецслужб ФРГ.

И за оружие берутся не только в Германии.

Джеймс  Нолан  Мейсон  присоединился  к  американской  нацистской партии,  когда  ему

было  всего  четырнадцать  лет.  Его  несколько  раз  сажали,  сидел  и  за  нападение  на  группу

темнокожих, и за растление несовершеннолетних.

Он  написал  книгу  «Осада» –  вместе  с  Чарлзом  Мэйсоном,  предводителем  банды, которая  зверски  убила  пять  человек,  в  том  числе  актрису  Шарон  Тейт,  беременную  жену

известного кинорежиссера Романа Полански.

12

Чарлза Мэнсона приговорили к смертной казни. Заменили на пожизненное заключение, поскольку  Верховный  Суд  штата  Калифорния  отменил  закон  о  смертной  казни.  Сидя  в

тюрьме, он основал неонацистскую группу. Написанная ими книга – призыв к созданию сети

децентрализованных террористических ячеек, которые поведут войну против «системы».

Авторы  долго  ждали,  не  откликнется  ли  кто  на  их  призыв.  И  дождались.  Нацистская

группа, которая именует себя «Атомной дивизией», намерена соединить усилия неонацистов

всего мира.

Они говорят:

– Мы не понимаем самодовольства наших родителей. Разве они не понимают, что все

преступления  в  стране  совершают  черные?  В  результате  наше  поколение  терпит  неудачу.

Западная цивилизация обречена.

Они вешают на дома гигантские свастики и символику СС. Феномен, который кажется

непонятным:  «обычные»  мальчики  из  обычных  городов  в  относительно  благоприятных

экономических  условиях  внезапно  становятся  неонацистами.  За  последние  несколько  лет

600-процентный рост последователей национально-социалистических движений.

Члены  группы  обнаружили  книгу  Джеймса  Мейсона  и  пришли  в  восторг  от  его

безумных

идей.

«Единственный

выход

для

национально-социалистических

революционеров, –  объясняет  Мейсон, –  это  уйти  в  подполье  и  начать  свою  собственную

вооруженную борьбу против государства».

«Осада» – обязательное чтение начинающего неонациста.

Члены  группы  обзавелись  оружием  и  готовы  пустить  его  в  ход.  Они  готовятся  к

грядущей  «расовой  войне»  и тренируются  в  «лагерях  ненависти».  Учат  их

профессиональные  военные,  которые  разделяют  те  же  взгляды.  Или  вступают  в

национальную гвардию, чтобы пройти военную подготовку.

Члены группы  уже совершили несколько  убийств. Лидер группы Брэндон Рассел был

арестован.  Полиция  обнаружила  в  его  гараже  огнестрельное  оружие,  боеприпасы  и  все

необходимое  для  изготовления  бомб.  Рассел  поведал  своим  соратникам,  что  собирается

взрывать линии электропередач, синагоги и атомную электростанцию в Майами.

Это не группа интернет-троллей, которые развлекаются, сидя за компьютером.

Они  восхищаются  такими  убийцами,  как  расист  и  неонацист  Тимоти  Маквей, устроивший  взрыв  в  Оклахома-сити,  когда  погибли  сто  шестьдесят  восемь  человек,  в  том

числе девятнадцать маленьких детей, как расист Дилан Руф, который расстреливал прихожан

в  африканской  методистской  епископальной  церкви  города  Чарлстоуна  и  убил  девять

человек, как норвежский неонацист Андерс Брейвик, организовавший взрыв в центре Осло и

расстрел в молодежном лагере, в результате чего погибло в общей сложности семьдесят семь

человек.

Тогда  Брейвик,  именовавший  себя  современным  крестоносцем,  казался  безумцем, сумасшедшим одиночкой. Манифест, который он распространил, прежде чем приступить к

убийствам,  был  направлен  против  иммиграции  и  мультикультурализма,  навязываемого

политическим  истеблишментом.  Теперь  Брейвик  не  кажется  таким  уж  одиноким.  По  всей

Скандинавии,  Европе  и  даже  в  Соединенных  Штатах  ультраправая,  антииммигрантская

политика на подъеме.

Способны  ли  европейские  структуры  выдержать  этот  штурм?  Политики-центристы

терпят  поражение  на  выборах  по  всему  континенту.  Йенс  Столтенберг,  премьер-министр

Норвегии  во  время  резни  Брейвика,  утратил  власть  в  2013  году.  В  2014-м  он  стал

генеральным секретарем НАТО, которое так не нравится ультраправым.

Генерал Майкл Хэйден, недавний директор ЦРУ, который по долгу службы видел, как

исламистские  джихадисты  и  ультраправые  боевики  устроили  восстание  против

глобализации,  напомнил,  что  если  европейские  страны  изначально  были  моноэтническими

государствами,  то  Соединенные  Штаты,  напротив,  строились  людьми  разных

национальностей:

– Если  же  мы  отвергаем  те  идеи,  на  которых  были  основаны  Соединенные  Штаты,  и

13

вместо этого принимаем лозунг «крови и почвы», то последствия для нашего общества могут

быть самыми разрушительными.

Кому-то  кажется,  что  ненависть  ультраправых  нацелена  только  на  мигрантов  из

исламских стран. Это ошибка.

Субботним  утром  27  октября  2018  года  одиннадцать  человек,  в  том  числе  97-летняя

женщина,  были  убиты,  а  шестеро,  в  том  числе  четверо  полицейских,  ранены  в  синагоге

города  Питтсбурга,  штат  Пенсильвания.  Ворвавшийся  во  время  богослужения  преступник, вооруженный винтовкой и тремя пистолетами, стрелял во всех без разбора с криками:

– Все евреи должны умереть!

Всоциальных  сетях  46-летний  Роберт  Бауэрсугрожал  благотворительной  организации

«Еврейское  общество  помощи  иммигрантам»:  «Они  привозят  захватчиков  в  страну,  чтобы

убить наших людей. Я не могу спокойно сидеть и смотреть на то, как убивают мой народ».

Он  был  ранен  в перестрелке  с  полицией, и  его  повезли  в больницу.  Когда  его  доставили  в

отделение скорой помощи, он продолжал кричать:

– Я хочу убить всех евреев!

Он не знал, что бригада, которая занялась спасением его жизни, состояла из евреев.

– Мы здесь для того, чтобы заботиться о больных людях, – сказал потом журналистам

руководитель  больницы  Джеффри  Коэн,  который  ходит  в  ту  же  синагогу,  где  субботним

утром  были  убиты  одиннадцать  человек. –  Мы  не  спрашиваем  больных,  кто  они.  Мы  не

спрашиваем  у  них,  есть  ли  страховка?  Мы  здесь  для  того,  чтобы  позаботиться  о  всех,  кто

нуждается в нашей помощи.

Слова  доктора  Коэна  о  том,  как  к  убийце  отнеслись  люди,  которых  он  ненавидит, –

зримая  демонстрация  человечности,  свидетельство  того,  что  есть  нечто  более  важное,  чем

деление мира на «своих» и «чужих».

После  операции  главный  врач  пришел  в  палату  проверить  состояние  своего  нового

пациента,  поинтересовался  у  Роберта  Бауэрса,  не  больно  ли  ему.  Тот  ответил,  что  он  в

порядке. И мрачно спросил:

– А вы-то кто?

– Я  доктор  Коэн,  главный  врач  этой  больницы, –  ответил  руководитель  клиники  и

ушел.

Резкие  выражения  доктор  Джеффри  Коэн  приберег  для  тех  политиков  и  идеологов, которые разжигают злобный национализм и антисемитизм:

– Слова много значат. И если слова приводят к тому, что люди начинают убивать, это

чудовищно.

Расстрел в синагоге – не единственное преступление такого рода.

В Канзасе белый американец кричит: «Убирайся из моей страны!» и стреляет в индуса.

В  Нью-Йорке  другой  белый  мужчина,  уверенный  в  том,  что  белую  расу  разрушают

межрасовые  браки,  наносит  смертельный  удар  ножом  афроамериканцу.  Белый  мужчина, пытавшийся вломиться в церковь близ Луисвилля, штат Кентукки, застрелил двух пожилых

афроамериканцев.  Охраннику,  пытавшемуся  его  остановить,  обиженно  бросил:  «Белые  не

убивают белых».

Число преступлений на почве ненависти растет.

Президент Дональд Трамп заявил:

– Зловещая  антисемитская  атака  –  нападение  на  каждого  из  нас.  Мы  должны  стоять

плечом к плечу с нашими братьями и сестрами  – евреями, чтобы победить антисемитизм и

преодолеть силы ненависти.

Но президента называют трубадуром поколения сердитых белых мужчин и обвиняют в

том,  что  в  его  демагогии  звучат  националистические  мотивы,  что  он  сам  подогревает

ненависть к этническим и религиозным меньшинствам, и эта риторика словно оправдывает

насилие со стороны расистов и антисемитов.

В какой степени идеологи виновны в терроре?

Накачавшиеся  пивом  группы  молодых  белых  американцев  часто  вечерами  охотились

14

на  темнокожих  или  на  гомосексуалистов.  Но  в  основном  они  хотели  показать,  какие  они

крутые.

Все  изменилось  после  серии  страшных  терактов  11  сентября  2001  года,  когда

радикальные  исламисты  из  «Аль-Каиды»*  убили  почти  три  тысячи  человек.  За  год  в

Соединенных Штатах в двадцать раз увечилось число нападений на мусульман и арабов.

После  того,  как  Массачусетс  в  2004  году  стал  первым  штатом,  где  разрешили

однополые браки, число нападений на гомосексуалистов увеличилось в десять раз.

Экономический кризис 2008 года совпал с избранием первого темнокожего президента.

Оставшиеся  без  работы  белые  американцы  включали  телевизор  –  и  смотрели  плохие

новости, и лица, которые они там видели, были уже не такие белые, как раньше…

Когда  Обама  обосновался  в  Белом  доме,  группа  сотрудников  ФБР  информировала

нового  министра  внутренней  безопасности  Джанет  Наполитано  о  том,  что  экономический

кризис  в  сочетании  с  избранием  первого  темнокожего  президента  создает  благоприятные

условия для распространения неонацистских настроений. И обратили внимание министра на

то,  что  наиболее  восприимчивы  к  такой  пропаганде  ветераны  военных  действий, отслужившие в Ираке и Афганистане. Но спецслужбы продолжали игнорировать растущую

опасность крайне правого экстремизма.

Для  президента  Дональда  Трампа  масштабная  атака  на  «чужих»  была  последним

средством укрепить позиции республиканской партии накануне выборов в конгресс в ноябре

2018  года.  Трамп  отправил  на  границу  с  Мексикой  войска  с  приказом  не  пускать  в  страну

«мигрантов  с  Ближнего  Востока»,  хотя  речь  шла  о  выходцах  из  Латинской  Америки.  Его

единомышленники  рассказывали  о  том,  что  войска  сдерживают  зараженных  различными

болезнями мигрантов, которых засылают в Америку опасные либералы.

Во  времена  ку-клукс-клана  белые  расисты  ощущали  свое  превосходство.  Сейчас  они

считают, что потерпели историческое поражение. Они ощущают себя беззащитной жертвой

в мультикультурном мире мигрантов и межрасовых браков.

Все это основано на представлении о том, что есть «полноценные» и «неполноценные»

расы.  Разницу  определяет  генетика  или  культура.  «Неполноценные»  опасны.  И  звучат

патетические речи:

– Чужие  портят  нашу  кровь  и  разрушают  нашу  культуру.  Или  мы  защитим  себя,  или

погибнем!

Ультраправые боевики с 2002 по 2017 год убили втрое больше людей, чем джихадисты.

Статистика  опровергает  разговоры  о  том,  что  все  террористы  –  иностранцы,  а  именно  это

утверждение администрация Трампа использует для борьбы с иммиграцией.

– ФБР знает, сколько происходит ограблений банков, – говорят бывшие агенты бюро, –

но  не  знает,  сколько  правых  экстремистов  нападают  на  людей,  сколько  ранено  и  убито.

Немногие американцы открыто поддерживают радикальных исламистов. Но есть миллионы

расистов, антисемитов, ксенофобов, которые высказываются в социальных сетях. Даже если

ФБР попытается следить за этими ненавистническими речами, у бюро не хватит ресурсов.

Еще  один  кумир  молодых  американских  боевиков-осужденный  убийца  Теодор

Казински,  более  известный  как  Унабомбер,  который  рассылал  бомбы  по  почте.  Они  с  ним

переписываются  и  просят  советов.  Они  обмениваются  книгами,  в  которых  сказано,  что

Адольф  Гитлер  –  реинкарнация  Иисуса  Христа.  «Атомная  дивизия»  намерена  сплотить

склонных к насилию молодых нацистов-фанатиков.

Еще недавно экстремисты ощущали себя одиночками. Теперь, включив компьютер, они

оказываются в кругу единомышленников. И возникает упоительное ощущение, что их много.

Им остается только воплотить свою ненависть к окружающему миру в дела.

В тридцатые годы XX столетия другим нацистам это  удалось, хотя и тогда опасность

была видна невооруженным глазом. Так почему не удалось спастись от мировой войны?

После первой мировой. Неудачная попытка предупредить вторую 

15

Победители  в  Первой  мировой  войне  жаждали  безопасности  и  гарантий  от  нового

кровопролития.  Они  понимали:  ненужная  война  была  порождена  национализмом  масс  и

страстью  истеблишмента  к  власти.  Тогда  возникла  идея  прочного  европейского  союза, который избавит континент от войны.

Страны  Антанты,  победившие  в  первой  мировой,  создали  Лигу  Наций.  Это  была

предшественница  ООН,  но  с  меньшими  правами  и  полномочиями.  10-я  статья  устава

предусматривала  оказание  коллективной  военной  помощи  стране,  ставшей  жертвой

агрессии. Европейцы осознали: это единственный способ предупредить новую войну.

3 февраля  1918 года открылось первое совещание Лиги. В нее вступили сорок четыре

государства.  Президент  США  Вудро  Вильсон  пытался  создать  новый  мировой  порядок  и

механизмы  противодействия  агрессии.  Но  когда  настало  время  Соединенным  Штатам

практически  помочь  послевоенной  Европе,  конгресс  потребовал  от  президента  проводить

политику  невмешательства.  Сенаторов  больше  всего  возмутила  статья  10-я  Устава  Лиги

Наций. Сенат отказался ратифицировать Устав Лиги. Таковы были настроения американских

политиков-изоляционистов. Европейцы остались одни со своими проблемами.

Соединенные  Штаты  подписали  обязательство  поддержать  Францию  в  случае

нападения,  но  сенат  не  ратифицировал  и  этот  документ.  Стремительное  самоустранение

Америки от европейских дел, пожалуй, только приблизило вторую мировую.

Президент Вудро Вильсон считал, что рухнуло дело всей его жизни. Он не испытывал

ненависти к сенаторам-республиканцам, только сожаление:

– Я  могу  совершенно  точно  предсказать,  что  при  жизни  следующего  поколения

разразится новая мировая война.

Лига  Наций  приступила  к  работе  в  январе  1920  года  в  Женеве.  Ассамблея,  когда

собирались  все  страны-участницы,  проходила  каждый  сентябрь.  В  промежутках  работал

Совет  Лиги  Наций  и  действовал  генеральный  секретарь.  В  Совет  входили  четыре

постоянных члена – Англия, Франция, Италия и Япония – и четыре непостоянных, которых

выбрала  Ассамблея.  Советский  Союз  вступил  в  1934  году  и  получил  право  на  постоянное

место в Совете Лиги.

Лига  помогла  Финляндии  и  Швеции  решить  пограничный  спор.  Убедила  Грецию  и

Югославию  не  вводить  войска  в  новое  государство  –  Албанию.  Уговорила  в  1925  году

Грецию вывести войска из Болгарии и даже выплатить Софии компенсацию за нанесенный

ущерб. Решила пограничный конфликт между Турцией и Ираком из-за Мосула. В 1934 году

отправила миротворческие силы в буферную зону между Колумбией и Перу.

Убийство  террористами  югославского  короля  Александра  I  и  французского  министра

иностранных  дел  Луи  Барту  в  Марселе  в  октябре  1934  года  обсуждалось  Советом  Лиги

Наций,  все  государства  призвали  помогать  друг  другу  в  борьбе  с  терроризмом,  и  было

признано желательным заключить соответствующую международную конвенцию.

Но  решение  крупных  проблем  оказалось  Лиге  Наций  не  под  силу.  Она  не  смогла

остановить  масштабную  японскую  агрессию  против  Китая  и  итальянскую  –  против

Эфиопии.  Нацистская  Германия  сама  демонстративно  вышла  из  Лиги.  Советский  Союз  в

декабре 1940 года исключили за войну против Финляндии…

Когда  после  первой  мировой  рухнули  три  империи  –  Германская,  Российская  и

Австро-Венгерская,  народы  Восточной  Европы  обрели  самостоятельность,  и  появились

новые  государства.  Но  проведенные  на политической  карте  континента  границы  никого  не

устраивали. Это породило злобу и ненависть к соседям.

Как же сохранить мир?

Француз Жан Монне предложил налаживать отношения путем тесного экономического

сотрудничества  еще  на  мирной  конференции  в  1919  году.  На  следующий  год  его  изберут

заместителем  генерального  секретаря  Лиги  Наций,  но  немногие  пожелают  к  нему

прислушаться.

Австрийский граф Рихард Николаус фон Куденхове-Калерги в 1923 году опубликовал

книгу  «Пан-Европа».  Он  основал  Пан-европейский  союз.  Его  поддержали  великие  –  физик

16

Альберт  Эйнштейн,  психоаналитик  Зигмунд  Фрейд,  писатель  Томас  Манн,  но  лишь

немногие политики  – француз Аристид Бриан,  будущий премьер-министр, и немец Конрад

Аденауэр, который станет первым канцлером ФРГ уже после второй мировой.

Еще  в  роли  министра  иностранных  дел  Франции  Аристид  Бриан  выдвинул  идею

европейской  федерации  в  сентябре  1929  года,  за  десять  лет  до  второй  мировой.  Министр

иностранных дел Германии Густав Штреземан предложил единую европейскую валюту. Но

Штреземан  скоропостижно  скончался.  Начался  экономический  кризис,  который  похоронил

под собой и эту идею.

29  октября  1929  года  кризис  разразился  в  главном  финансовом  центре  Соединенных

Штатов, а, может быть, и всего мира, – на Уолл-стрит. Обвалилась нью-йоркская фондовая

биржа.  Это  было  началом  экономической  катастрофы,  которая  ударила  по  всему  миру  и, возможно, привела ко Второй мировой войне.

Один крупный американский журналист вспоминал: «Я вырос, твердо веря, что биржа

–  это  кухня  дьявола…  Потому  что  «черная  пятница»  разнесла  наш  мир  в  пух  и  прах.  Вся

страна  провалилась  в  преисподнюю.  Закрывались  банки.  Все,  сказал  я  себе,  все  пошло  к

черту. США кончились».

Котировки акций обвалились 24 октября и продолжали падать месяц. Причем накануне, казалось, ничто не предвещало краха. Курс акций неостановимо рос. Покупка акций казалась

делом  надежным  и  выгодным.  Люди  занимали  деньги  и  скупали  акции.  И  банки  скупали

акции  –  на  те  деньги,  которые  принесли  им  вкладчики.  А  потом  всё  рухнуло.  Все  стали

стремительно  избавляться  от  акций,  и  они  буквально  на  глазах  превращались  в  ничего  не

стоящие бумаги. Множество людей разорилось.

В  1929  году  президентом  Соединенных  Штатов  был  Герберт  Гувер,  которого

именовали «великим инженером». Он был доволен десятилетием экономических успехов, он

в роли министра торговли, а затем президента вместе с титанами бизнеса немало сделал для

создания научно обоснованной системы управления и налаживания массового производства.

Открывались  новые  заводы,  выпускались  автомобили,  распространялись  радиосети, и  даже

появилось  первое  экспериментальное  телевещание,  героем  одной  из  трансляций  стал  сам

президент Гувер.

И  вдруг  акции  на  Уолл-стрит  упали.  24  декабря  1929  года  вечером  президент

отправился  отмечать  Рождество.  В  это  время  в  комнате  его  секретаря  искра  вылетела  из

печки, и начался пожар. Когда овальный кабинет полыхал, Гувер кричал в полном отчаянии:

– Спасите мои досье!

Сотрудники  секретной  службы,  которые  призваны  охранять  главу  государства, вытаскивали  папки  из  овального  кабинета  и  вообще  все,  что  могли  вынести  из  огня.  К

одиннадцати вечера овальный кабинет лежал в руинах, очень скоро такая же судьба постигла

президентство Гувера.

В  1930  году  экономика  США  оказалась  в  тяжелейшем  кризисе.  С  1930  по  1933  год

национальный доход страны упал вдвое. В 1932 году 273 тысячи семейств, оставшиеся без

средств к существованию, были изгнаны из своих домов. Герберт Гувер не смог справиться с

кризисом  и  стал  самым  ненавидимым  человеком  в  Америке.  В  последний  год  его

президентства тринадцать миллионов сидели без работы, миллион американцев остались без

жилья.  Вспыхивали  настоящие  голодные  бунты,  потому  что  кончились  деньги  у

благотворительных организаций, которые открывали бесплатные столовые. В двадцати трех

штатах закрылись банки.

Мировой  кризис  1929  года  оказал  огромное  влияние  на  умонастроения  американцев, которые и десятилетия спустя не могли забыть эту катастрофу.

«Нигде  я  не  видел  такой  нищеты,  как  в  Луизиане, –  вспоминал  корреспондент

информационного  агентства  ЮПИ  Гаррисон  Солсбери. –  Жалкие  хлопковые  участки, грязный хлопок, нагруженный на прогибающиеся от тяжести повозки. Мулы тащили повозки

с  хлопком  и  сидящими  на  нем  белыми  или  черными  фермерами-арендаторами,  которые

везли на фабрики выращенное ими за год. Везли без малейшей надежды получить за хлопок

17

деньги, а просто, чтобы занести в конторские книги – выплачена часть долга за полученные

год  назад  сало  и  овсянку.  Дороги  были  просто  даром  свыше.  Эти  люди  могли  сотни  лет

провести в болоте, не имея возможности отойти от своей лачуги».

Вот, как тогда жили многие американцы. И они искали ответ на вопрос, кто виновен в

их бедственном положении.

После  первой  мировой  вырос  поток  мигрантов  со  всего  мира,  устремившихся  в

казавшуюся благополучной Америку. Мигранты считались причиной всех несчастий – даже

в годы экономического подъема.

– Америка  должна  оставаться  американской, –  сказал  президент  Кальвин  Кулидж  в

1924  году,  подписав  закон,  который  положил  конец  самой  большой  волне  иммиграции  в

истории США.

Новый закон использовал популярную в то время евгенику, чтобы ограничить въезд в

страну тех, кого правительство считало «социально неадекватными» – в основном речь шла

об  итальянцах  и  евреях  из  Восточной  Европы.  А  ведь  это  время  стремительного

экономического  роста,  когда  нужны  были  рабочие  руки.  Что  же  говорить  о  настроениях

кризисных лет…

В  расистскую  организацию  Ку-клукс-клан,  которая  пыталась  помешать  созданию

многорасовой  Америки,  в  конце  двадцатых  входило  больше  четырех  миллионов  человек, пять процентов взрослого населения.

Отец  Чарлз  Кофлин,  католический  священник  из  Детройта,  во  время  «великой

депрессии»  стал  очень  популярен  благодаря  своим  воскресным  радиопроповедям  и

возглавил  огромное  национальное  движение.  Отец  Кофлин  внушал  своей  пастве,  что

простых американцев угнетают банки, Уолл-стрит и евреи.

– Мы  дожили  до  того,  что  современные  Шейлоки  стали  жирными  и  богатыми, –

возмущался отец Кофлин, – что их хвалят и обожествляют.

Священник  говорил,  что  выбирая  между  коммунизмом  и  фашизмом,  он  выбирает

фашизм.  На  митинге  в  Нью-Йорке,  где  послушать  его  собралось  двадцать  тысяч  человек, отец  Кофлин  призвал  своих  сторонников  работать  над  «восстановлением  Америки  для

американцев».

Отцы-основатели  Соединенных  Штатов  сделали  все,  чтобы  уберечь  страну  от

потрясений.  Независимая  судебная  система,  гарантии  личных  прав  человека  и  сложная

выборная система не позволяют эмоциям толпы определять политику страны. Тем не менее и

Америкой  не  раз  пытались  завладеть  демагоги,  готовые  нарушить  любые  моральные  и

политические нормы, требующие уничтожить внутреннего врага.

Самая  яркая  и  характерная  история  –  это  судьба  Хью  Лонга,  губернатора  штата

Луизиана, а затем сенатора, нацелившегося на Белый дом. Он оседлал ненависть обедневших

американцев к элите, к богачам, к тем, кто преуспевал и во время кризиса.

«Я  предсказал  великую  депрессию  1929  года,  и  я  предсказал  все  ее  последствия, –

писал  Хью  Лонг  в  своей  автобиографии. –  Богатство  в  руках  немногих.  Люди  ничего  не

покупают, потому что им не на что покупать. Корпорации ничего не могут продать, потому

что  некому  продавать.  Вот  почему,  когда  один  процент  населения  имеет  все,  а  остальные

девяносто девять процентов не имеют практически ничего, даже долги не могут заплатить, вот в такой ситуации кризис 1929 года был неизбежен…»

Он  поносил  крупнейших  олигархов  Америки  –  Морганов,  Меллонов  и  Рокфеллеров, предлагая перераспределить их капиталы. В родных местах он был настоящим диктатором.

Провел  в  законодательные  органы  штата  своих  сторонников.  Смещал  всех,  кто  выступал

против  него, –  окружных  чиновников,  судей,  мэров.  Ни  один  оппозиционер  не  имел

возможности быть избранным на сколько-нибудь значимую должность.

«Он  был  ближе  всего  к  превращению  в  диктатора  за  всю  историю  Соединенных

Штатов, –  считает  один  из  крупнейших  американских  политологов. –  Он  не  гнушался

преступных  методов  и  использовал  силу  против  своих  противников.  Он  провозгласил

популистский  лозунг:  «Каждый  человек  –  король».  Но  в  реальности  в  его  царстве  только

18

один человек носил корону, и этим человеком был сам Хью Лонг».

Хью Лонг мог радикально изменить политику Соединенных Штатов. И он нажил себе

больше  врагов,  чем  кто  бы  то  ни  было.  Самым  влиятельным  среди  его  политических

противников  был  президент  Франклин  Делано  Рузвельт,  который  по-настоящему  боялся

Хью Лонга.

Рузвельт  боялся  не  только  Лонга,  но  и  руководившего  фашистским  движением

«Серебряный  легион  Америки»  Уильяма  Дадли  Пелли,  поклонника  Гитлера  и  антисемита.

«Серебряных рубашек» насчитывалось в те послекризис-ные годы двадцать тысяч, серьезная

сила.

Сенатор  Хью  Лонг  твердо  обещал  выставить  свою  кандидатуру  на  президентских

выборах 1936 года против Франклина Рузвельта. Лонг объявил об этом в августе 1935 года.

И месяца не прошло, как он был мертв. Если бы Лонга  не застрелили, он почти наверняка

победил бы на выборах Рузвельта и стал следующим главой Соединенных Штатов…

Когда Франклин Делано Рузвельт стал президентом, Америка была в беде. Безработные

бродили  по  улицам,  дети  и  женщины  продавали  на  улицах  все,  что  могли:  карандаши, яблоки, старую одежду. Темы разговоров: кризис, тоска, самоубийства, революция. Цены на

продовольствие упали, фермеры жгли урожай, забивали скот. Банки, пользуясь закладными, забирали дома и фермы. На свалках вспыхивали драки за объедки и  одежду. Два миллиона

человек бродили по стране в поисках работы.

В  отличие  от  своего  предшественника  Гувера  президент  Франклин  Делано  Рузвельт

предпочел  вмешаться  в  экономические  дела,  чтобы  избежать  худшего.  За  восемь  лет  он

предпринял целый ряд мер, чтобы перезапустить экономический механизм. Создал систему

регулирования,  которая  помогает  ограничивать  риск  экономического  кризиса:  открытость

финансовых рынков, защита вкладчиков от махинаций, банковские гарантии вкладчикам…

Администрация общественных работ предоставила рабочие места четырем миллионам

человек.  В  начале  1936-го  биржевой  курс  и  промышленное  производство  удвоились  в

сравнении с 1932 годом. Но до 1939 года без работы сидели девять миллионов человек.

Кризис больно ударил и по Германии. Американские банки возвращали свои деньги из

Европы  и  отказывались  от  предоставления  Германии  кредитов.  Через  несколько  месяцев

немецкое правительство рухнуло. Зима оказалась тяжелой для  немцев, невероятно выросла

безработица, и люди откликались на призывы уличных демагогов.

Инфляция  за  одну  ночь  делала  богачами  ловких  спекулянтов,  но  на  одного

разбогатевшего приходились сотни и тысячи разоренных. Рядом с веселящейся молодежью –

разочарованное  и  выброшенное  на  обочину  старшее  поколение,  раненые  и  искалеченные  в

первой мировой, нищие и озлобленные люди, которые не понимают, почему они проиграли

войну.  Они  побеждали  в  одной  битве  за  другой,  а  потом  внезапно  все  рухнуло.  Их  просто

предали,  решат  они.  Германию  победил  внутренний  враг,  объединившийся  с  врагом

внешним.

До 1928 года немецкие рабочие хранили верность социал-демократам и коммунистам.

Средний  класс  побаивался  нацистов  за  их  социалистические  лозунги.  Численность

гитлеровской  партии  не  превышала  семидесяти  пяти  тысяч  человек.  Семь  депутатов  в

рейхстаге  не  имели  никакого  значения.  А  вот  в  конце  1929  года  численность  нацистской

партии начинает стремительно расти.

Жестокий  экономический  кризис,  разразившийся  в  Германии,  стал  для  Гитлера

подарком  судьбы.  В  стране  царила  безысходность.  Казалось,  Германия  никогда  не

оправится. Самоубийства, падение рождаемости, ощущение полного краха… Все политики

наперебой  пытались  успокоить  немцев.  Гитлер,  напротив,  говорил  о  том,  что  страну

постигла  катастрофа  и  призывал  свергнуть  существующий  строй  и  построить  новую

Германию.

Ничто  не  предопределено.  Второй  мировой  войны  никто  не  хотел,  кроме  Адольфа

Гитлера,  который  в  1933  году  возглавил  германское  правительство  и  втравил  собственную

страну  в  кровавую  бойню.  Так  ведь  и  его  приход  к  власти  вовсе  не  был  предопределен.  В

19

иную историческую эпоху о нем бы никто и не узнал. Но он расцвел в эпоху, когда возник

спрос на талантливого и беззастенчивого демагога.

И не только в Германии, но и в других странах, где люди, выбирая такого рода вождей, сами навлекали на себя беды и несчастья.

Италия. Муссолини и его поклонники 

Кто  теперь  помнит,  что  всемирно  известный  архитектор  Ле  Корбюзье,  классик, которому  подражали,  у  которого  учились,  многими  почитаемый  как  гений,  был  идейным

фашистом и страстным поклонником Муссолини?

Казалось, что он был близок левым. Ле Корбюзье приезжал в Москву, заводил друзей, хотел здесь строить, участвовал в конкурсах, объявленных советским правительством. А сам

с  20-х  годов  влюбился  в  архитектурные  творения  вождя  итальянских  фашистов  Бенито

Муссолини. Поклонник чистоты и порядка, он поехал в Рим. Предложил свои услуги. Хотел

работать  на  Муссолини,  его  завораживали  холодно-грандиозные  конструкции  фашистских

градостроителей. Но у дуче были свои архитекторы.

Ле  Корбюзье  нашел  поддержку  среди  французских  фашистов.  Он  искренне

приветствовал поражение Франции летом 1940 года, когда вермахт вошел в Париж. Убеждал

сограждан: капитуляция перед немцами – хорошая вещь… А после войны Ле Корбюзье стал

все отрицать, старательно переписывая свое прошлое.

Знаменитый  французский  архитектор  –  не  единственный,  кто  пел  осанну  вождю

итальянских  фашистов.  Два  лауреата  Нобелевской  премии  по  литературе  –  выдающийся

британский  драматург  Бернард  Шоу  и  почитавшийся  во  всем  мире  индийский  поэт

Рабиндранат  Тагор  тоже  поддерживали  Бенито  Муссолини.  Поразительно,  что  певцы

свободы способны восхищаться тиранами.

Еще  один  лауреат  Нобелевской  премии  по  литературе  норвежский  прозаик  Кнут

Гамсун,  кумир  читающей  публики  тридцатых  годов,  больше  восхищался  Адольфом

Гитлером.

– Гитлер, крестоносец и реформатор, – говорил Гамсун, – желает создать новую эпоху

и новую жизнь для всех стран, прочное международное единство на благо каждой страны. И

труды его не пропали даром, народы и нации поддержали его, стали с ним плечом к плечу, народы  и  нации  решили  бороться  вместе  с  ним  и  победить.  Он  держится,  Адольф  Гитлер, этот  выдающийся  человек,  который  потихоньку-полегоньку  поставил  весь  мир  на  ребро  и

теперь переворачивает его на другой бок! С ним рядом его великий итальянский соратник…

Сообща они справятся.

В двадцатые годы Бенито Муссолини был одним из самых заметных людей в Европе.

Хваткий,  циничный  и  уверенный  в  себе,  он  очень  отличался  от  традиционных  политиков.

Они  говорили,  он  действовал!  Старая  Европа  пасовала  перед  его  напором,  наглостью  и

цинизмом. И он получал все, что хотел. Он казался олицетворением молодости и силы. Мало

кто  понимал,  что  эта  беззастенчивая  наглость  ведет  к  концлагерям,  массовым  убийствам  и

мировой войне.

Даже  такой  проницательный  политик,  как  Уинстон  Черчилль,  приехав  в  январе  1927

года в Рим, высокопарно заявил:

– Я не мог не быть очарованным, как и многие другие, синьором Муссолини… Если бы

я  был  итальянцем,  то  убежден,  что  с  начала  до  конца  всем  сердцем  поддержал  вашу

победоносную борьбу против ленинизма. С точки зрения внешней политики фашизм оказал

услугу всему миру. Он является необходимым противоядием русскому яду…

Что  им  всем  так  нравилось  в  Муссолини?  Экономический  кризис  после  Первой

мировой  войны  и  подъем  национализма  –  вот  две  главные  причины,  которые  привели

итальянских фашистов к власти.

Фашизм  воспринимался  как  ответ  на  глобальный  распад  мирового  экономического

порядка.  Считалось,  что  капитализм  неспособен  избавить  от  нищеты  и  безработицы.

20

Муссолини хвастался экономическим возрождением Италии при фашистах. И говорил, что в

отличие  от  большевиков  не  собирается  свергать  монархию,  разрушать  церковь  и  отменять

частную собственность.

Бенито  Муссолини  не  раз  менял  свои  взгляды.  Злые  языки  утверждали,  что  это

характерная  черта  переменчивых  итальянских  политиков.  У  властителей  Италии  была

неважная репутация. Это проявилось в первую мировую.

Италия  еще  в  1882  году  подписала  тройственный  союз  с  Германией  и

Австро-Венгрией.  Срок  действия  договора  регулярно  продлевался.  Когда  летом  1914  года

вспыхнула война, от короля Виктора Эммануила III ожидали, что он, разумеется, выступит

на стороне Берлина и Вены. Однако 2 августа 1914 года в Риме объявили о нейтралитете.

Оба  противостоящих  лагеря,  и  Антанта,  и  Четверной  союз  отчаянно  нуждались  в

союзниках.  Поэтому  Италию  обхаживали  с  обеих  сторон.  В  Риме  долго  прикидывали,  чье

предложение  выгоднее.  И,  перечеркнув  прежние  договоренности,  выступили  против

Германии, которой еще недавно клялись в вечной дружбе.

Почему  итальянцы  предпочли  присоединиться  к  Антанте?  Англия  выделила  заем  в

пятьдесят миллионов фунтов стерлингов, и союзники обещали после войны передать Италии

завидные территории, входившие в состав Австро-Венгерской империи, – Трентино, Триест, Южный Тироль, Далмацию.

Глава  правительства  Италии  Антонио  Саландра  откровенно  назвал  собственную

политику  «священным  эгоизмом».  И  молодой  Бенито  Муссолини  поддержал  войну  против

Германии,  с  которой  потом  будет  союзничать.  Тогда  он  возмущенно  писал:  «Победа

Германии означала бы конец свободы в Европе». Немцев Муссолини именовал «пиратами», а австрийцев – «палачами».

23 мая 1915 года Рим объявил войну и Австро-Венгрии. Итальянские войска заставили

австрийцев развернуть часть сил с Восточного фронта против нового противника. Это могло

бы  помочь  русской  армии.  Но  на  поле  боя  итальянцы  терпели  поражение  за  поражением.

Союзникам приходилось их спасать.

23  февраля  1917  года  унтер-офицер  Муссолини  был  ранен  при  разрыве  мины.  Врачи

вытащили из него сорок четыре мелких осколка – без анестезии. Он провалялся в госпитале

до  августа  и  вышел  на  костылях.  Социализм демобилизованного  унтер-офицера  больше  не

привлекал.  Через  два  года,  в  воскресенье,  23  марта  1919  года,  он  провозгласит  создание

фашистской  партии  –  на  небольшом  собрании  в  Милане.  Здесь  же  через  четверть  века

Муссолини повесят.

Когда бывший ефрейтор кайзеровской армии Адольф Гитлер еще только начинал свою

политическую карьеру в Мюнхене, его сравнивали с Бенито Муссолини, уже возглавившим

правительство  в  Италии.  И  Гитлер  в  начале  двадцатых  мечтал  повторить  поход  на  Рим

итальянских  фашистов,  которые  привели  Бенито  Муссолини  к  власти.  Потом  фигура

фюрера, ставшего хозяином Германии, отодвинула дуче на второй план.

И  теперь  уже  Муссолини,  считавший  себя  отцом  европейского  фашизма,  ревновал  и

обижался. Он искал сочувствия у своей любовницы Клары Петаччи:

– Я расист еще с 1921 года. Как кто-то может верить, будто я подражаю Гитлеру, если

он тогда еще даже не появился!

Вернувшись из Мюнхена в 1938 году, с гордостью сказал Кларе:

– Когда Гитлер смотрел на меня, у него на глаза навертывались слезы. Я ему нравлюсь.

Он мной восхищается.

Муссолини  был  модным  политиком.  В  Рим  приезжали,  чтобы  на  него  посмотреть.

Президент  Соединенных  Штатов  Франклин  Делано  Рузвельт  назначил  послом  в  Италию

Брекенриджа  Лонга,  видного  политика  с  Юга.  Американцу  Италия  очень  понравилась.  В

письмах в Вашингтон он нахваливал Муссолини:

«Италия  представляет  собой  самый  интересный  эксперимент  в  сфере  управления

государством.  Муссолини  –  один  из  самых  выдающихся  людей.  Они  делают  уникальную

работу,  и  я  ими  наслаждаюсь.  Города  изменились.  Улицы  чисты.  Люди  хорошо  одеты.

21

Дороги  приведены  в  порядок.  Такое  ощущение,  что  вся  страна  утром  прихорашивается.

Поезда  хотят  точно  по  расписанию.  Изменилось  настроение  людей.  Они  кажутся

счастливыми.  Они  заняты  делом.  Фашисты  в  своих  черных  рубашках  повсюду.  Они

распространяют атмосферу важности своего дела вокруг себя».

Но когда Италия в феврале 1935 года напала  на Эфиопию, отношение американского

посла  к  фашистскому  режиму  переменилось.  Посол  Лонг  из  Рима  призывал  президента

Рузвельта  обращать  больше  внимания  на  международные  дела,  прозорливо  предсказывал, что через пару лет в Европе вспыхнет большая война.

Вождь  итальянских  фашистов  нравился  тогда  самым  разным  людям.  Великий  князь

Александр Михайлович, внук императора Николая I и двоюродный дядя Николая II, говорил:

«Я  восхищаюсь  душой  Муссолини.  Уверен,  что  в  глубине  сердца  он  не  сторонник

материализма  и  вдохновляется  высшими  идеалами.  Италия  переживает  процесс, необходимый  для  ее  души.  Не  может  быть  спасения  без  дисциплины  –  той  дисциплины, которой Муссолини подчинил душу своего народа».

Удивительным образом мнение великого князя разделял самый знаменитый террорист

того  времени  –  Борис  Викторович  Савинков,  который  тоже  покинул  Россию  после

революции и вел свою личную войну против большевиков.

Хорошо  исследовано  увлечение  европейской  молодежи  в  предвоенные  годы

марксизмом. Гораздо меньше известно о том, что в те же годы другая часть молодежи в не

меньшей  степени  увлекалась  национальным  социализмом.  Слово  «фашизм»  для  многих

ушей звучало тогда сладкой музыкой.

Молодые  русские  эмигранты  объединились  в  Национально-трудовой  союз.  Михаил

Георгиевский,  вторая  фигура  в  НТС,  на  страницах  партийной  газеты  писал  о

«величественном построении национал-социалистов»:

«Нарождается новый порядок и требует новых форм для себя. В просторечии все эти

новые течения принято объединять под общим названием «фашизм».

Либеральствующие,  неустойчивые  и  умственно  робкие  третируют  «фашизм»  и

«тоталитарное

государство»,

говорят

о

«диктатуре

партии»

и преследовании

инакомыслящих,  о  терроре  и  концлагерях.  Но  тот,  кто  не  приемлет  ни  анархического

либерализма, породившего хищнический капитализм и разложившего нацию, ни социализма, зачеркнувшего человеческую личность, тот принадлежит к лагерю фашизма».

Фашизм  в  первые  годы  своего  существования  казался  мощным  средством

восстановления  чувства  национальной  гордости  и  успешного  решения  многих  проблем

европейских  государств.  Исходили  из  того,  что  демократии  отступают  под  натиском

фашистских движений, победивших в Италии, Германии, Испании, Португалии… Казалось, это мировая тенденция.

«То, что Германия благодаря Гитлеру и его хирургии, – писал в 1934 году публицист и

философ  Петр  Бернгардович  Струве,  входивший  в  состав  крымского  правительства  при

генерале  Врангеле, –  избавилась  от  коммунизма  как  открытой  коммунистической  силы, было,  конечно,  огромным  успехом.  В  Германии  вместо  отравленного  ядами  социальной

ненависти  воздуха  классовой  борьбы  воцарился,  казалось,  некий  здоровый,  единящий  и

крепящий, национальный дух».

Но уже скоро Петр Струве, увидев, что происходит в нацистской Германии, возмутился

травлей евреев и нападками на церковь. А других это нисколько не смущало. Профашистски

настроенных эмигрантов было хоть отбавляй. Эта идеология казалась соблазнительной. Что

заставляло поддерживать Муссолини и Гитлера? Только одно – совпадение идей.

Со

всех

сторон  звучало:

«Мы

живем

в

век

крушения

всех

этих

интернационалистических утопий, крушения Лиги Наций и буйного роста национализма во

всех областях культурной, общественной и государственной жизни».

Певец  Белого  движения  писатель-эмигрант  Роман  Борисович  Гуль  написал  полное

горечи  письмо  известному  философу  Ивану  Александровичу  Ильину.  Дворянин  Гуль  не

принял революцию и большевиков, с первого дня служил в Добровольческой армии. Но и в

22

гитлеровской  Германии  он  жить  не  захотел.  В  отношении  к  нацистам  он  разошелся  со

многими эмигрантами, в том числе и с Ильиным.

«В  эмиграцию, –  писал  он  Ивану  Ильину, –  Вы  приехали  «православным

националистом». Но вот к власти пришел Гитлер, и Вы стали прогитлеровцем. У меня до сих

пор среди вырезок имеются Ваши прогитлеровские статьи, где Вы рекомендуете русским не

смотреть  на  гитлеризм  «глазами  евреев»  и поете  сему  движению  хвалу!  Признаюсь,  этого

изменения  Вашего  духовного  лица  я  никак  не  понимал  и  не  понимаю.  Как  Вы  могли, русский человек, пойти к Гитлеру?»

Положительные  черты  в  фашизме  обнаруживали  различные  эмигрантские  группы  и

даже  вполне  умеренные  руководители  Российского  общевоинского  союза  (РОВС), организации, объединявшей военнослужащих Белой армии.

«Мы,  чины  РОВСа,  являемся  как  бы  естественными,  идейными  фашистами.

Ознакомление с теорией и практикой фашизма для нас обязательно», – говорилось в приказе, который  2  января  1937  года  подписал  председатель  РОВС  генерал-лейтенант  Евгений

Карлович Миллер.

Когда  вспыхнула  Гражданская  война  в  Испании,  генерал  Миллер  объявил  участие  в

ней  на  стороне  мятежников-националистов  продолжением  Белого  дела.  Русских  офицеров

уговаривали  ехать  в  Испанию  воевать.  Но  французские  власти  запрещали  переходить

испанскую  границу.  Поэтому  к  генералу  Франко, который  возглавил  мятеж,  пробралось не

так  много  русских  офицеров  –  семьдесят  два  человека.  Тридцать  четыре  погибли.  Девять

были ранены. В знак благодарности Франко предоставил русским офицерам право получить

гражданство и остаться в Испании.

Учеба  на  таких  выдающихся  образцах,  как  Муссолини  и  Гитлер,  быстро  дала  плоды.

Глава русской военной эмиграции в Германии генерал Алексей фон Лампе 21 мая 1941 года

(за  месяц  до  начала  войны)  предложил  командующему  сухопутными  войсками  вермахта

генерал-фельдмаршалу Вальтеру фон Браухичу использовать ветеранов Белой армии в войне

против Советского Союза. Это Сталин не верил, что немцы нападут, а отставной генерал фон

Лампе, находясь в Берлине, не сомневался, что война вот-вот начнется.

«Мы  твердо  верим, –  писал  фон  Лампе  генералу  Браухичу, –  что  в  этом  военном

столкновении доблестная германская армия будет бороться не с Россией, а с овладевшей ею

и губящей ее коммунистической властью… И потому я ставлю себя и возглавляемое мною

Объединение  Русских  Воинских  Союзов  в  распоряжение  германского  военного

командования».

Генерала  Браухича  предложение  не  заинтересовало.  Начальник  генштаба  германских

сухопутных войск пребывал в уверенности, что вермахт быстро справится с Красной армией.

«Наш  идеал  –  фашистская  монархия», –  повторял  бежавший  от  советской  власти

генерал  Антон  Васильевич  Туркул,  в  Белой  армии  он  командовал  Дроздовской  дивизией.

Когда  Германия  напала  на  Советский  Союз,  генерал  Туркул  изъявил  желание  служить

Гитлеру. В феврале 1944 года вступил в Русскую освободительную армию генерала Андрея

Андреевича  Власова.  Принял  под  командование  добровольческую  бригаду,  созданную  на

территории Австрии.

Эмигранты,  сделавшие  выбор  в  пользу  Гитлера,  надеялись,  что,  разгромив  Красную

армию, немцы начнут искать национальные русские силы, способные переустроить Россию.

Но  Гитлер  и  не  думал  отказываться  от  своей  программы  уничтожения  русской

государственности. Для Гитлера Россия была врагом.

Еще в 1925 году Гитлер писал:

«Как  национально  настроенный  человек,  оценивающий  человечество  с  расовых

позиций,  я  не  имею  права  уже  хотя  бы  ввиду  расовой  неполноценности  этих  народов

связывать  с  ними  судьбу  собственного  народа.  Современная  Россия,  лишенная  своего

немецкого верхнего слоя, не может быть союзником немецкой нации».

Свои  планы  Гитлер  не  скрывал.  Он  говорил  об  этом  открыто  и  потому  раздражался, когда слышал, что русские националисты претендуют на союз с ним. Он не нуждался в таких

23

союзниках!

«О  России, –  вспоминал  имперский  министр  иностранных  дел  Иоахим  Риббентроп, –

фюрер  всегда  говорил  с  острейшей  враждебностью.  При  таком  внутреннем  возбуждении

глаза его темнели, лицо становилось жестким и неумолимым».

Оккупационный  режим  нуждался  только  в  подручных  для  грязной  работы.

Согласившиеся  служить  немецким  оккупантам  соучаствовали  в  военных  преступлениях

гитлеровского  режима  против  русского  народа.  Немцы  принимали  на  службу  в

оккупационную администрацию русских националистов, но не хотели, чтобы на территории

Европы сохранялось русское государство.

Гитлер повторял вновь и вновь:

– Я  не  желаю  иметь  с  русскими  ничего  общего…  Мы  заинтересованы  в  том,  чтобы

русские не слишком сильно размножались; ведь мы намерены добиться того, чтобы в один

прекрасный день все эти считавшиеся ранее  русскими земли были бы полностью заселены

немцами.

Вот почему Гитлер не мог понять генерала Власова и других русских, которые желали

ему служить и лезли с предложением своих услуг. Он считал их слабоумными.

А Бенито Муссолини, оказавшийся в тени Адольфа Гитлера, представлял себя в роли

нового  римского  императора,  спасителя  итальянского  народа.  Он  хотел  сделать  латынь

международным  языком  мирового  фашизма.  Ему  виделся  некий  фашистский

Интернационал.  В  1936  году  Германия  принимала  олимпийские  игры,  что  придало

нацистскому режиму некую респектабельность. По примеру Гитлера и Муссолини пожелал

провести в 1944 году Олимпиаду в Риме, но из-за войны она не состоялась. Сам о себе он без

стеснения говорил:

– Я как Наполеон.

7  октября  1938  года  на  заседании  Большого  фашистского  совета,  в  который  входили

члены правительства и руководители партии, Бенито Муссолини высокопарно произнес:

– Я рожден для того, чтобы никогда не оставлять итальянцев в покое. Сначала Африка, сейчас Испания, завтра что-нибудь еще.

Все аплодировали.

Когда началась вторая мировая, Бенито Муссолини самоуверенно говорил, что если в

небе  Рима  появятся  вражеские  бомбардировщики,  он  не  побежит  в  убежище,  а  станет

спокойно  наблюдать  за  тем,  как  бомбы  будут  падать  ему  на  балкон.  Он  хотел  произвести

впечатление на публику.

«Дуче предпочитает солдатский стиль, твердый, как сталь, – записывал в дневнике его

зять Чиано. – Он вообще считает итальянский народ очень жестким народом. И, может быть, несколько  печальным,  как  итальянские  песни.  Наша  репутация  за  границей  испорчена

неаполитанскими песнями и танцами».

Галеаццо  Чиано,  женатый  на  старшей  дочери  Муссолини  Эдде,  стал  министром

иностранных дел Италии. Это был династический брак. Его отец – адмирал Костанцо Чиано, президент палаты депутатов, герой первой мировой, рано примкнул к фашистам и тем самым

обеспечил высокие посты себе и своему сыну.

Но Муссолини по обыкновению врал. На самом деле почти в самом центре Рима, под

виллой  Торлония,  ставшей  его  резиденцией, ему  вырыли  бункер  на  случай  налета  авиации

союзников. Он слишком дорожил своей жизнью. Она была прекрасна с тех пор, как он стал

единоличным диктатором. И ни в чем не знал отказа.

Дуче был одержим сексом. Требовал, чтобы ему каждый день приводили женщину. В

журнале посетителей их записывали как «товарищей по партии». Девятнадцатилетняя Клара

Петаччи  настолько  ему  понравилась,  что  стала  его  постоянной  спутницей.  Она  была  на

двадцать  девять  лет  его  младше.  Ей  полагалась  охрана,  автомобиль  с  шофером  и

апартаменты  во  дворце  «Венеция».  Но  дуче  продолжал  развлекаться  напропалую.  Просил

Клару не ревновать. Удивлялся: «Любовь моя, почему ты отказываешься мне верить?» Сам

он был очень ревнив и велел охране не спускать с нее глаз.

24

Муссолини  жаждал  успеха  на  поле  боя.  Когда  испанские  военные  летом  1936  года

подняли мятеж против левого правительства, Муссолини обещал им поддержку.

«Обедали  с  пиратами, –  записал  в  дневнике  министр  иностранных  дел  Чиано, –  дуче

пригласил  к  себе  старших  офицеров  кораблей,  которые  осуществляют  пиратские  операции

против  красной  Испании.  Дуче  озабочен  Испанией.  Он  сказал  мне,  что  испанцы  в  силу  их

арабского  происхождения  не  владеют  стратегическим  мышлением.  Дуче  возмущен  Франко

из-за его дряблого ведения войны».

– Я предсказываю поражение Франко, – сказал Муссолини своему министру. – Он либо

не знает, как вести войну, либо не хочет. Красные – это борцы, а Франко нет.

Муссолини,  высокомерный  по  натуре,  ошибся.  Генерал  Франко  одержал  победу  в

гражданской войне и оставался полновластным владыкой Испании до самой смерти. А дуче

все  проиграл.  Когда  уже  мертвого  Бенито  Муссолини  повесили  вниз  головой  вместе  с  его

любовницей Кларой Петаччи на бензоколонке в Милане, в этом было нечто символическое: рухнули его претензии на героизм Цезаря и мужские достоинства Казановы.

Иногда справедливость торжествует, и тиран получает то, что заслужил.

Но время проходит. И в Риме торгуют календарями с фотографиями дуче, и его внучка

Александра Муссолини, она же племянница замечательной актрисы Софи Лорен, вступила в

неофашистскую партию Итальянское социальное движение:

– Программа этой партии ближе всего к идеям моего дедушки. Я чувствую духовную

близость с ним, и я всегда гордилась тем, что я – его родственница.

Александра  Муссолини  стала  депутатом  итальянского  парламента,  а  затем  и

Европарламента.  Она  не  раз  говорила,  что  гордится  своим  дедушкой,  который  втянул

Италию  во  Вторую  мировую  войну  и  привел  ее  к  катастрофе.  И  она  явно  наследовала  его

националистические взгляды: в 2007 году Александра Муссолини заявила, что все румыны –

преступники…

Испания. Крестовый поход Каудильо 

Будущий  неограниченный  владыка  Испании  Франциско  Франко  был  произведен  в

бригадные генералы в тридцать три года. Самый молодой генерал в Европе после Наполеона

Бонапарта. В личном деле записали:  «Является национальным достоянием. Армия и страна

только  выиграют  от  использования  его  выдающихся  способностей  на  более  высоких

постах».

Он был маленьким – метр шестьдесят четыре сантиметра, так что в военном училище

ему  пришлось  непросто.  Недостаток  роста  компенсировал  невероятным  хладнокровием.

Предпочитал штыковую атаку. Взять противника в штыки – значит деморализовать его. Это

стало стилем и стратегией.

Летом  1936  года,  возглавив  мятеж,  вождь  националистов  генерал  Франциско  Франко

понимал, что в случае провала рискует жизнью. Поэтому он должен победить. И он принял

на вооружение стратегию устрашения – массовый террор. Задача состояла не только в том, чтобы физически уничтожать врагов, но и подавить волю к сопротивлению.

Воинскую  службу  будущий  диктатор  Испании  начинал  в  Марокко,  жители  которого

добивались независимости. Воевать там было сложно и дорого, к тому же испанская армия

сильно  отставала  от  европейских.  Война  в  Африке  сделала  его  безжалостным.  Солдаты

Франко  отрезали  головы  взятым  в  плен  марокканцам,  вернувшись  в  казарму,  с  гордостью

демонстрировали трофеи.

В Африке Франко привык к тому, что те, кем он управляет, неразумны, как дети – им

нужна  твердая  отеческая  рука.  И  никакой  свободы,  которая  оборачивается  анархией.  В

подчиненных  генерал  воспитывал  привычку  слепо  подчиняться  приказам  и  уверенность  в

том, что армия – верховный арбитр политической судьбы страны.

В бою он был ранен в живот. В Африке при том уровне медицины подобное ранение

заканчивалось смертью. А он выжил. Ему фантастически повезло. И он сам, и его солдаты

25

поверили, что провидение его бережет.

Ходили  разные  слухи  относительно  того,  куда  именно  угодила  пуля.  Говорили,  что

после  ранения  Франко  утратил  интерес  к  женщинам.  Генерал,  желая  покончить  с

неприятными для его мужского достоинства слухами, повторял, что пуля попала не в пах, а в

район  печени…  Он  действительно  воздерживался  от  обычных  для  мужской  кампании

развлечений, чем удивлял своих сослуживцев. Но рана тут, видимо, ни при чем.

Парламентские  выборы  в  Испании  прошли  16  февраля  1936  года.  Седьмой  конгресс

Коминтерна разрешил коммунистам создавать предвыборные коалиции с другими партиями

во имя борьбы с фашизмом. Народный фронт, который объединил анархистов, социалистов

и  коммунистов,  победил  с  минимальным  перевесом.  Народный  фронт  набрал  всего  на

семьсот тысяч голосов больше, чем соперники, но мажоритарная система дала левым в два

раза больше мест в парламенте, чем правым.

У власти впервые оказались радикально настроенные социалисты. Главной силой стали

коммунисты – благодаря своей организованности. Партией руководил Хосе Диас, недавний

анархист. Он страдал от рака желудка. В декабре 1938 года он уедет в Советский Союз. Не

выдержав боли, в сорок втором в Тбилиси выбросится из окна.

На  посту  генерального  секретаря  его  сменила  Долорес  Ибаррури  по  прозвищу

Пассионария  (то  есть  страстная).  На  митинге  18  июля  1936  года  она  произнесла  слова, которые станут знаменитыми:

– Но пасаран! Они не пройдут!

И  вошла  в  историю.  Ее  имя  облетело  весь  мир.  Сколько  миллионов  людей  гордо

повторяли эти слова!

А 3 сентября 1936 года на митинге в Париже прозвучит другая громкая фраза Долорес

Ибаррури:

– Испанский народ предпочтет умереть стоя, чем жить на коленях!

И эти слова тоже войдут в лексикон революционеров всего мира. Пассионария станет

символом стойкости и мужества. После поражения в войне и она уедет в Советский Союз.

Победа  левых  на  выборах  породила  большие  ожидания.  В  XX  век  Испания  вступила

раздробленной  и  неуспешной.  Басни  и  каталонцы  не  желали  интегрироваться  в  единое

государство.  Что  общего  между  богатой  Каталонией  и  бедной  Андалузией?  Сельское

хозяйство безнадежно отстало. Крестьяне, которые жаловались на безземелье, теперь просто

захватывали чужие участки. И в городах начались беспорядки.

Правые  любую  забастовку  или  демонстрацию  считали  происками  мирового

коммунизма.  Правые  воспринимали  Народный  фронт  как  троянского  коня,  как  попытку

протащить коммунизм в Испанию. Политическая температура повышалась.

Испания  была  очень  религиозной.  Набожных  офицеров  пугали  антицерковные

настроения  левых.  Консервативно  настроенные  военные  не  сомневались,  что  испанские

левые вольно или невольно служат мировому коммунизму.

В  офицерской  среде  созрел  заговор.  Офицеры  решили,  что  придется  силой  подавить

безбожников  и  анархистов.  Генерал  Франко  до  последнего  не  решался  вступить  в  дело.

Боялся провала. Он знал, что за ним присматривает полиция. Его письма читали, телефоны

прослушивали. Франко убежденно говорил:

– Москва приговорила меня к смерти.

23  июня  1936  года  Франко  отправил  премьер-министру  письмо,  в  котором

предупреждал о враждебности армии к республике. Но намекнул, что это можно преодолеть, если правильно относиться к военным. Последняя попытка предложить правительству свои

услуги в обмен на очень высокий пост?.. Он всегда хотел быть на стороне победителей и не

желал  рисковать.  И  вот  вопрос:  если  бы  республика  была  щедрее  к  Франко,  стал  бы  он  ее

врагом? А без его участия мятеж провалился бы сразу.

Но  тут  в  Мадриде  произошли  драматические  события,  в  результате  которых  исчезла

последняя  возможность  избежать  гражданской  войны.  12  июля  1936  года  правые  убили

лейтенанта Хосе дель Кастилло, известного республиканца. На следующий день его друзья

26

открыли ответный счет – убили лидера монархистов Кальво Сотело.

Испанские  левые  боялись  прихода  к  власти  фашистов,  они  хотели  избежать  судьбы

немецких  и  итальянских  левых,  отправленных  в  концлагеря.  Фашистами  левые  называли

всех правых. Через три дня, в ночь на 18 июля 1936 года, военные подняли мятеж.

21 июля в авиационной катастрофе погиб генерал Хосе Санхурхо, который должен был

возглавить  восстание.  Его  везли  в  небольшом  самолете,  а  он  прихватил  с  собой  слишком

много вещей. Тяжелый чемодан с парадным мундиром его и погубил.

На пост вождя претендовал другой генерал – Эмилио Мола. 13 сентября 1936 года он

взял  город  Сен-Себастьян.  Войска  генерала  Мола  быстро  дошли  до  Мадрида.  Именно  ему

принадлежат  исторические  слова  о  «пятой  колонне».  Он  имел  в  виду  своих  тайных

сторонников, которые изнутри поддерживают армию националистов, наступающую на город

четырьмя колонами. Но Мадрид упрямо держался. Генералу Мола не удалось взять столицу.

Он  не  любил  Франко,  сам  рассчитывал  на  первые  роли.  И  генерала  ждало  большое

будущее, но 3 июня 1937 года года он тоже погиб в авиакатастрофе – его самолет врезался в

гору. Испанским путчистам не везло в небе.

1  октября  1936  года  руководители  мятежа  поставили  Франко  во  главе  правительства, присвоили  ему  высшее  воинское  звание  генералиссимуса  и  стали  почтительно  именовать

каудильо – вождем. Франциско Франко призвал армию защитить родину от анархии.

Франко объяснил американскому журналисту, который брал у него интервью:

– Не будет никаких компромиссов. Очень скоро мои войска успокоят страну.

Журналист воскликнул:

– Так вам придется перестрелять пол-Испании!

Франко не стал спорить:

– Повторяю: я наведу порядок любой ценой.

Мятежников  в  ту  пору  называли  фашистами.  Наверное,  это  не  совсем  точно.  Хотя

фашисты  в  Испании  были.  29  октября  1933  года  в  театре  «Комедиа»  в Мадриде  Хосе

Антонио  Примо  де  Ривера,  сын  генерала  и  недавнего  диктатора  страны,  аристократ  и

плейбой, основал Испанскую фалангу.

Примо  де  Ривера  презирал  политические  партии,  либерализм  и  восхвалял

«традиционные  испанские  ценности».  Фаланга  была  близка  к  итальянскому  фашизму.

Темпераментным  испанцам  нравилась  смесь  высокопарности  и  напыщенности,  вся  эта

помпезно-зловещая атмосфера, которую создал в Италии любитель пышных зрелищ Бенито

Муссолини.

После  начала  мятежа  социалисты  арестовали  руководителей  фаланги,  начиная  с  де

Ривера, и всех расстреляли. Сам Франко не был фашистом, но он подчинил себе фалангу, а

ее генеральным секретарем сделал своего шурина.

Силу франкистам придала католическая церковь, которая заняла сторону мятежников.

Испанские  епископы  были  одержимы  одной  идеей:  католицизм  –  единственный  бастион

против  коммунизма.  И  Франко  объявил  крестовый  поход  в  защиту  христианства  и

католической церкви. Этим лозунгом прикрывались кровавые расправы с противниками.

Многие  испанцы  требовали  возвращения  инквизиции,  чтобы  она  строго  наказала

вероотступников.  А  история  страны  и  без  того  полна  кровавых  страниц.  В  XIX  веке  уже

были  две  гражданские  войны,  где  пленных  не  брали…  Неудачный  опыт.  И  не  было

привычки договариваться. Как и привычки мириться с инакомыслием. Испанцы считали, что

правда  только  одна.  Иная  точка  зрения  невозможна.  Всеобщая  нетерпимость  и  привела  к

гражданской войне, в которой обе стороны проявили невероятную жестокость.

Вступая в город, кинооператоры армии Франко снимали восторженно встречавшие их

толпы.  Новая  власть  раздавала  хлеб  и  консервы.  Эти  кадры  бесконечно  крутились  в

кинохронике.  Молодые  женщины  из  патриотических  соображений  сдавали  кровь  для

раненных  мятежников.  Испанская  медицина  находилась  на  самом  примитивном  уровне.  В

госпиталях не было электричества. Хирургические операции делали при свечах.

Во  время  боевых  действий  обе  армии  нещадно  бомбили  и  обстреливали  города

27

противника, не жалея мирных жителей и памятников архитектуры. После чего обе стороны

приглашали журналистов, показывали, что творит враг! Искренне возмущались варварством

врага. А сами делали то же самое.

Франкисты  сильно  отличились  по  части  расправ.  Попавших  в  плен  и  политических

противников  они  расстреливали.  Церковь  знала  обо  всех  преступлениях  армии  Франко  и

молчала.  Священнослужители  не  испытывали  сомнений.  Уничтожение  врагов

воспринималось  как  необходимая  хирургическая  операция,  что-то  вроде  удаление

воспаленного аппендикса. Они же исполняют волю Всевышнего.

В  нашей  стране  считается,  что  атеизм  большевиков,  преследования  церкви  и

священнослужителей  привели  к  оскудению  народной  нравственности,  и  это  сделало

возможным массовые преступления.

Испанская война показала, что принадлежность к церкви вовсе не уберегают людей от

участия  в  преступлениях.  В  ситуации  выбора  человек  может  полагаться  только  на

собственную совесть.

Война на Пиренейском полуострове расколола не только самих испанцев, но и Европу.

Мятежников поддержали фашистские вожди. Адольф Гитлер и Бенито Муссолини признали

режим Франко и оказали ему военную помощь.

Первым  в  испанские  дела  вмешался  Муссолини,  который  намеревался  включить

Испанию в свою будущую империю, которая величием должна была сравняться с Римской.

Дуче приписывают энергию и настойчивость. В реальности он постоянно менял свои мнения

и  решения.  Иллюзию  решительности  создавал  его  бурный  темперамент.  Он  постоянно

кого-то распекал и с кем-то конфликтовал. Он жил конфликтами. Уважал и признавал только

силу. Попытку договориться воспринимал как проявление слабости.

Министр  иностранных  дел  Италии  и  зять  Муссолини  Галеаццо  Чиано  записал  в

дневнике 29 октября 1937 года:

«Утром вручали медали вдовам павших в Испании и раненым в боях. Я смотрел на этих

женщин и мужчин и видел, как у них на глаза навертывались слезы, и задавал себе вопрос: пролита  ли  эта  кровь  во  имя  правого  дела?  Ответ:  да!  В  Испании  мы  сражались,  защищая

нашу цивилизацию и нашу революцию. Раненые демонстрировали мужество. Один из них, потерявший обе руки и глаз, сказал:  «Я бы хотел иметь еще одну руку, чтобы отдать ее за

Италию».

А вот от Гитлера европейцы не ожидали участия в испанской войне. Именно в тот год

Германия  принимала  Олимпийские  игры  и  старалась  быть  респектабельной.  Казалось, беспощадные  репрессии,  с  которых  в  1933  году  началось  правление  нацистов,  остались  в

прошлом.  Количество  заключенных  в  концлагерях  сократилось.  На  фоне  агрессии

фашистской Италии в Африке, Японии – в Китае, на фоне сталинских репрессий дипломатам

и политикам гитлеровское правительство представлялось умеренным.

Европейцы  не  понимали,  с  кем  имеют  дело.  Для  Гитлера  это  была  всего  лишь

передышка,  необходимая  для  мобилизации  ресурсов.  Он  жаждал  войны  и  власти  над

Европой. Он двигался к цели шаг за шагом, не встречая сопротивления, наглел и смелел.

Если  мятежникам  помогала  нацистская  Германия,  то  республиканцам  –  Советский

Союз. Приход к власти крайне левых в Испании, среди которых коммунисты играли главную

скрипку,  обрадовал  Москву,  где  все  еще  ожидали  мировой  революции.  Москва  поставляла

оружие и боевую технику. Советские офицеры служили в испанской армии советниками или

даже занимали высшие командные должности.

Люди  с  обостренным  моральным  чувством  не  знали,  кого  поддержать  в  этой  войне.

Русский эмигрант религиозный философ Георгий Петрович Федотов не принял коммунизм и

уехал из Советской России. Но Франко и франкисты ему нравились еще меньше.

«Холодная и организованная жестокость генералов» хуже «ярости безумной черни», –

писал  Федотов. –  А  когда  я  узнаю,  что  эти  палачи,  убивающие  врагов  даже  в  церквах, выдают  себя  за  защитников  христианства,  мой  выбор  окончательно  сделан:  я предпочитаю

им  одержимых,  которые  жгут  монахинь  и  ругаются  над  трупами.  Они  по  крайней  мере  не

28

знают, что творят. Я с Пассионарней».

На стороне республиканцев сражались европейцы и американцы левых и либеральных

убеждений.  В  Испанию  устремились  антифашисты,  идеалисты,  а  также  искатели

приключений  и  прирожденные  авантюристы.  Сюда  приехали  выдающиеся  писатели  –

Эрнест Хемингуэй, Антуан де Сент-Экзюпери, Джон Дос Пассос.

Иностранных  добровольцев  зачисляли  в  интернациональные  бригады.  Семь

интербригад насчитывали несколько десятков тысяч человек. Больше всего было французов, итальянцев, американцев. Через интербригады прошли видные деятели компартий, будущие

руководители социалистических стран.

Но многие левые и либерально мыслящие люди были сильно разочарованы поездкой в

республиканскую  Испанию.  Симона  Вейль,  французский  философ  левых  убеждений, записала в дневнике: «Человеческая жизнь ничего не стоит в Испании».

Писатель-коммунист Артур Кёстлер был схвачен франкистами, обвинен в шпионаже и

приговорен  к  смертной  казни.  Смерти  избежал,  потому  что  его  обменяли.  Франкистов  он

ненавидел.  Но  познакомившись  с  методами  коммунистических  вождей,  распрощался  с

компартией.

Террор,  устроенный  левыми,  которых  инструктировали  советские  чекисты,  сыграл  на

руку  Франко.  Испанцы  испугались  коммунистической  диктатуры.  Партийные  комитеты  на

заводах  развалили  промышленность.  Крестьяне  жили  хуже,  чем  перед  войной.  На

территориях, контролировавшихся республиканцами, начался голод. А в областях, где были

войска Франко, экономика работала исправно.

Республиканцам  сочувствовал  только  Париж.  Французские  левые  тоже  выиграли

выборы  в  1936  году  и  сформировали  правительство  Народного  фронта,  которое  возглавил

Леон Блюм. Правые его ненавидели, потому что он был не только социалистом, но и евреем, злобно кричали:

– Лучше Гитлер, чем Блюм! Блюм – это война!

Остальная Европа заявила о невмешательстве в испанские дела.

«На  конгрессе  социалистического  интернационала, –  рассказывала  Голда  Меир, которая  станет  премьер-министром  Израиля, –  я  видела,  как  плачут  члены  испанской

делегации. Они умоляли о помощи, чтобы спасти Мадрид от наступающих войск каудильо

Франко. Но лидер британских лейбористов Эрнест Бевин сказал им:

– Британские лейбористы не готовы воевать за вас.

Других слов он в своем сердце не нашел».

В конце концов и Франция перестала поставлять оружие правительственным войскам.

Поэтому вмешательство фашистской Италии и нацистской Германии, особенно поддержка с

воздуха, сыграли важную роль в исходе гражданской войны.

И  позорное  мюнхенское  соглашение  в  сентябре  1938  года,  когда  Англия  и  Франция

фактически капитулировали перед Гитлером, подорвало позиции испанских республиканцев.

Все увидели, что Европа пасует перед Германией. Франция, чтобы не ссориться с Германией, больше  не  пропускала  в  Испанию  советскую  боевую  технику.  Республиканские  войска

остались без оружия и боеприпасов.

Мятежные войска генерала Франко 26 января 1939 года взяли Барселону, второй город

в стране, а 24 марта – столицу, Мадрид. 1 апреля Франко торжествующе объявил: «Красная

армия взята в плен и разоружена. Национальные войска одержали победу. Война окончена».

Левые  потерпели  поражение.  Коммунистическое  движение  истекло  кровью  в  Испании.  А

пакт Молотова и Риббентропа в августе 1939 года окончательно его добил.

После  победы  в  гражданской  войне,  4  августа  1939  года,  Франциско  Франко  объявил

себя пожизненным  «верховным правителем Испании, ответственным только перед Богом и

историей», а также главой Испанской фаланги и председателем совета министров.

Гражданская  война  унесла  в  Испании  полмиллиона  жизней.  Одержав  победу,  Франко

казнил  сто  тысяч  республиканцев.  Уже  в  наше  время,  осенью  2008  года,  испанский  судья

Бальтазар Гарсон потребовал раскопать могилы, куда сбрасывали тела убитых при Франко. В

29

подписанном  им  ордере  перечислены  имена  114266  человек,  которые  значатся

«пропавшими».  Судья  назвал  методичное  уничтожение  политических  противников

«преступлением против человечности».

Одни  испанцы  поддержали  судью.  Должна  же,  наконец,  восторжествовать

справедливость.  Другие  высказались  против  –  не  стоит  бередить  старые  раны…  Как  же

сегодня в Испании относятся к правлению Франко?

Франциско Франко был храбрым солдатом во время марокканской войны, расчетливым

карьеристом между двумя войнами, умелым стратегом в гражданскую войну и беспощадным

диктатором до последних дней своей жизни.

При  жизни  он  слышал  одни  неумеренные  похвалы.  Его  сравнивали  с  Александром

Великим, Юлием Цезарем, Наполеоном.

Его соратник Луис Карреро Бланко без всякого стеснения говорил в парламенте:

– Бог  оказал  нам  невиданную  милость,  ниспослав  нам  каудильо.  Это  один  из  тех

бесценных даров, которыми проведение жалует народы один раз в несколько столетий.

После обеда с Франко выдающийся художник Сальвадор Дали произнес:

– Я пришел к заключению, что он святой.

В школьном учебнике написали:

«Каудильо – это дар, который Всевышний посылает только тем народам, которые этого

заслуживают и кто принимает его как посланца неба, призванного спасти народ».

Очень хладнокровный, он не позволял чувствам брать верх над разумом. Несмотря на

давление  Гитлера  и  Муссолини,  он  удержался  от  участия  во  Второй  мировой  войне.

Отделался отправкой одной Голубой дивизии в помощь вермахту на восточный фронт.

Он загодя подумал о том, что будет после него. В июне 1947 года устроил референдум, который  подтвердил,  что  испанцы  желают  видеть  страну  монархией,  но  Франко  в  любом

случае остается пожизненным правителем страны.

Король Альфонс XIII покинул страну и не вернулся. Его старший сын Альфонсо умер

от  гемофилии,  второй  сын  Гонсало  погиб  в  автомобильной  катастрофе.  Престол  король

завещал  третьему  сыну  –  Хуану,  графу  Барселонскому.  Договорились,  что  королем  станет

сын  графа  Барселонского  –  Хуан  Карлос,  который  был  совсем  юным  человеком.  Франко

позволил  ему  вернуться  в  Испанию.  Хуан  Карлос  женился  на  принцессе  Софии,  дочери

бывшего  короля  Греции.  И  Франко  официально  назвал  Хуана  Карлоса  Бурбона  своим

преемником.

В  1964  году  Франко  объявил  амнистию  всем  политзаключенным,  сидевшим  за

решеткой  со  времен  гражданской  войны.  В  1966-м  появилась  новая,  более  либеральная

конституция.  В  1973-м  Франко  отказался  от  поста  премьер-министра.  После  того,  как

Франко  умер  в  возрасте  83  лет,  Хуана  Карлоса  I  в  ноябре  семьдесят  пятого  короновали.

Через два года прошли первые свободные выборы. Еще через год на референдуме приняли

конституцию. Испания стала парламентской монархией – на британский манер.

Страна решительно переориентировалась на западные державы. Вступила в НАТО и в

Общий  рынок,  который  превратился  в  Европейский  союз.  Авторитарное  правление

оказалось  меньшим  бедствием  для  государства,  чем  тоталитаризм.  Испания  быстрее

вернулась  к  нормальной  жизни  и  вошла  в  общеевропейское  сообщество,  чем  бывшие

социалистические страны. Вот почему одни испанцы не в силах забыть диктатуру Франко, а

другие довольны, что не коммунисты победили в гражданской войне.

Но  правление  каудильо  Франко  стало  прививкой  от  ультраправых  настроений.  И  в

последние годы, когда во всей Европе усиливаются позиции крайне правых, испанцы за них

не голосуют, помня, что они ведут страну к диктатуре. Испанское правительство не требует

изгнания мигрантов… Впрочем, ни одна прививка не является вечной.

Германия. Не хватало только Гитлера 

Россия – не единственная страна, в истории которой ноябрь сыграл решающую роль. В

30

истории  Германии  XX  столетия  ноябрь  вообще  оказался  главным  месяцем.  И  ноябрь, возможно,  самый  неудачный  месяц  в  немецкой  истории  XX  столетия.  Именно  в  мрачные

ноябрьские дни в Германии происходили события, которые привели ее к полной катастрофе.

Хотя  поначалу  это  мало  кто  понимал.  Именно  то,  что  происходило  в  ноябре,  определило

судьбу  страны.  Каждые  пять  лет  именно  в  ноябре  происходили  события,  менявшие  жизнь

Германии.

В ноябре 1918 года в Германии случилась революция. Империя рухнула. Кайзер бежал.

Возникла республика.

Через  пять  лет,  в  ноябре  1923  года,  Адольф  Гитлер  в  первый  раз  попытался  взять

власть, эта попытка вошла в историю как пивной путч.

Еще  через  пять  лет,  в  ноябре  1928  года,  Гитлер  впервые  выступал  в  столице,  в

берлинском дворце спорта, перед огромной аудиторией.

Проходят очередные пять лет, и в ноябре 1933 года, на выборах в рейхстаг почти вся

страна – 93 % избирателей – проголосовала за гитлеровскую партию.

Еще  пять  лет,  и  в  ноябре  1938  года  нацисты  устроили  «хрустальную  ночь» –

всегерманский еврейский погром. И мир понял – это преступное государство.

Ноябрь  –  явно  неудачный  месяц  для  Германии.  Эта  череда  трагических  событий

началась  с  того,  что  Германия  отвергла  и  прокляла  ноябрьскую  революцию  1918  года.  Но

почему?  Революция  покончила  с  Первой  мировой  войной,  которая  истощила  страну.  Ведь

немцы умирали не только на фронте, в боях, но и в тылу, от голода. Почему же они отвергли

ноябрьскую революцию, которая принесла мир?

Свое объяснение предложил известный немецкий публицист Себастиан Хафнер:

«Начало  Первой  мировой  войны,  несмотря  на  все  несчастья,  которые  за  ним

последовали,  сохранилось  в  памяти  хотя  бы  немногими  днями  незабываемого  подъема  и

ощущения  полноты  жизни.  А  революция  1918  года,  принесшая  в  конечном  итоге  мир  и

покой,  оставила  практически  у  всех  немцев  самые  печальные  воспоминания.  Уже  одно  то, что война начиналась в прекрасные солнечные дни, а революция – в дождливые ноябрьские

холода, послужило в глазах людей не в пользу последней».

Немецкие  мужчины  вернулись  домой,  их  жены  обрели  мужей,  но  радости  не  было:

«Они  видели  горе,  разруху,  страх,  а  слышали  лишь  стрельбу  по  ночам,  чьи-то  вопли  да

ноябрьский дождь за окном».

Наверное, всему виной дурная ноябрьская погода, рождающая депрессию.

В  Германии  двадцатых-тридцатых  годов  двадцатого  столетия,  переполненной

ожиданиями  и  неуверенностью,  велика  была  потребность  в  пробуждении,  потребность  в

вожде.  Настроенная  на  патриотический,  романтический  и  героический  лад,  Германия

надеялась на обновление через фюрера милостью Божьей.

Условия  Версальского  мира  принято  считать  грабительскими и  несправедливыми.  Но

ведь  после  победы  над  Францией  в  1871  году  правительство  Отто  Бисмарка  преспокойно

отрезало  себе  две  французские  провинции  и  наложило  на  французов  не  меньшую

контрибуцию. А условия навязанного России брест-литовского мирного договора были еще

более  грабительскими.  Но  когда  точно  так  же  поступили  с  немцами,  они  возмутились  и

заговорили о том, что все их ненавидят.

Поражение  в  Первой  мировой  войне  и  революционный  грохот  изрядно  напугали

немцев. Общество было потрясено. Эмоции масс перерастали в страх перед современностью.

Этому  способствовали  поражение  в  мировой  войне,  «позор»  Версаля,  «безобразная»

ноябрьская  революция,  «убогая  Веймарская  республика»,  инфляция  и  экономическая

депрессия и не в последнюю очередь «вырождение» современного направления в искусстве.

Все это усиливало страх и вело к политической радикализации мелкой буржуазии и среднего

класса.

Четырнадцать  лет  Веймарской  республики  не  похожи  ни  на  какую  другую  эпоху  в

истории  немцев.  В  сфере  культуры  это  было  временем  фантастического  подъема.  Но  в  тот

момент немцы не могли этого оценить. Культурная и научная жизнь Германии между двумя

31

войнами  была  блистательным  успехом.  Это  эпоха  экспрессионизма  и  экзистенциализма, время Альберта Эйнштейна, Томаса Манна и Бертольта Брехта, додекафонической музыки, дирижерского искусства Отто Клемперера и театрального – Макса Райнхарда.

Это  было  время  авангарда,  который  протестовал  против  существующего  порядка, против авторитетов, буржуазной морали и традиций. Авангард свободно экспериментировал, не обращая внимания на то, что до тех пор в искусстве и литературе считалось обязательным

с точки зрения формы и содержания. Когда художника Пабло Пикассо спросили: «Что есть

искусство?» – он ответил: «А что не есть искусство?»

В  Берлине  возникла  критическая  масса  таланта,  необычная  концентрация  одаренных

индивидуальностей,  создававшая  редкостную  творческую  атмосферу.  Художники

побуждали  друг  друга  к  работе,  соревновались  между  собой  и  влияли  один  на  другого.  С

высоты  прошедших  лет  модернизм  видится  одним  из  самых  творческих  периодов

европейской  истории.  Мастера  модернизма  стали  классиками,  вошли  в  европейскую

традицию, против которой при жизни восставали.

Двадцатые  годы  –  это  кинематограф,  варьете,  автомобильные  гонки,  джаз  и

танцевальная  лихорадка.  Началось  повальное  увлечение  новыми  танцами  –  чарльстон, джимми,  фокстрот.  В  моде  спорт,  туризм,  диета  и  забота  о  фигуре.  Идеал  красоты  –

спортивная фигура и холодные глаза.

Темп новой жизни завораживал. Переменился весь духовный и общественный климат.

Это  была  беспокойная,  взвихренная,  вибрирующая,  необузданная  и  полная  жизни  эпоха.

Рухнули  прежние  ценности  и  возникли  новые.  Молодежь  с  восторгом  осваивала

бесконечные  возможности  XX  века.  Прощай,  все  старое!  Берлин  становится  одной  из

культурных  столиц  мира,  на  равных  соревнуясь  с  Парижем.  Веймарская  республика  с

симпатией относилась ко всему новому в искусстве и жизни.

Но даже самые талантливые  берлинцы не понимали, в какое плодотворное время они

живут, не ценили республику. Общество раскололось. Одни питали надежды на радикальное

переустройство  жизни.  Другие  мрачно  за  ними  наблюдали.  Охваченная  стремительным

ритмом  городской  жизни  интеллигенция  не  замечала  другую  сторону  реальности  –

безработицу,  инфляцию,  нищету.  «Время  мчится  на  автомобиле,  но  ни  один  человек  не  в

состоянии им управлять», – пророчески замечал писатель Эрих Кёстнер.

Озлобленные  люди  не  понимали,  почему  они  проиграли  войну.  Они  подозрительно

наблюдали за всем происходящим.

Демократическая  республика,  конституция  –  все  это  кажется  абсоютно  чуждым, привезенным  из-за  границы,  навязанным  немецкому  народу.  Чем  дальше,  тем  больше.

Прежняя,  утерянная  жизнь  казалась  прекрасной  и  заманчивой,  всего  было  вдоволь,  цены

были низкими и был порядок, столько не воровали!

Провинция не  желала  признавать  столицу.  Это  столкновение  раскрывает  суть  многих

конфликтов  внутри  Веймарской  республики.  Провинция  была  средоточием  самой

ожесточенной  реакции  против  любых  современных  веяний.  Космополитизм  столицы, открытость  города  противопоставлялись  хранящей  устои  провинции,  почве,  народным

традициям и национальному духу.

Городская,  или  как  тогда  говорили,  асфальтовая  цивилизация  воспринималась  как

болезнь,  подрывающая  органические  начала  народной  жизни.  Многие  люди  испытывали

страх  перед  всем  новым,  неизведанным,  перед  обновлением,  перед  утратой  всего

привычного.

Европа была больна, и Германия была ее больным сердцем. Слишком много немцев не

хотели демократии.

В первую очередь республику беспощадно ненавидела политическая элита.

Страх,  охвативший  Германию,  стал  главной  причиной  прихода  Гитлера  к  власти.

Немцы  в  1933  году  жили  не  хуже  французов  или  англичан.  Немцы  не  справились  со

свободой, которую они получили после распада империи! Свобода требовала от них прежде

всего самостоятельности во взглядах и решениях. Немцы растерялись, всю вину за неумение

32

наладить  жизнь  они  перекладывали  на  внешних  и  внутренних  «врагов».  Неспособные  к

самоорганизации,  они  жаждали  возвращения  к  привычному  порядку,  когда  все  решается

наверху и надо всего лишь подчиняться приказам и указаниям.

Поражение  в  войне  и  революция  были  восприняты  как  позор,  который  можно  смыть

только кровью. Вину возложили на либералов, коммунистов как агентов России и евреев как

агентов Запада. Нацисты обещали «отомстить евреям за революцию». Адольф Гитлер сказал

30 января 1939 года, отмечая очередную годовщину прихода к власти:

– Мы собираемся уничтожить евреев. Они не смогут избежать наказания за то, что они

сделали 9 ноября 1918 года. Час расплаты настал!

Националистическая шизофрения, как яд, разрушала республику.

Страх  и  ненависть  вызывали  немецкие  дети,  родившиеся  в  Рейнской  области  от

цветных  солдат  французской  оккупационной  армии  после  1918  года.  Тот  факт,  что

некоторые из чернокожих французских солдат понравились немкам, вызвал у националистов

едва  ли  не  больший  гнев,  чем  само  поражение  в  войне.  Волна  животного  национализма

охватила депутатов рейхстага:

– Эти дикари представляют собой зловещую опасность для немецких женщин и детей!

Член  социал-демократической  партии  военный  министр  веймарской  Германии  Густав

Носке был вне себя:

– Наша молодежь опозорена, достоинство немцев и белой расы топчут ногами.

Его  товарищ  по  партии,  тогдашний  президент  Германии  Фридрих  Эберт  выразил

сожаление  по  поводу  «использования  чернокожих  военнослужащих  с  очень  низкой

культурой  в  составе  оккупационных  частей,  осуществляющих  надзор  над  населением

Рейнской области с ее высоким духовным и экономическим потенциалом».

У  Гитлера  был  свой  взгляд:  «Евреи  прислали  черных  на  Рейн  –  с  намерением

уничтожить белую расу путем гибридизации, неизбежно происходящей при этом».

После прихода нацистов к власти дело было поручено гестапо. Государственная тайная

полиция  искала  таких  детей  по  всему  левому  берегу  Рейна.  «Гибридов»  доставляли  на

заседание  комиссии,  в  которую  вошли  сливки  германского  научного  мира  –  крупнейшие

специалисты  в  области  наследственности.  У  трехсот  восьмидесяти  пяти  детей  они

обнаружили  «примесь  негроидной  расы».  Детей  стерилизовали.  Отчет  о  каждой  операции

направлялся  на  Принц-Альбрехт-штрассе,  в  центральный  аппарат  государственной  тайной

полиции, гестапо.

Гитлер обещал избавить немцев от чужаков, которые ведут себя в стране как хозяева.

Он обещал создать сильное государство, достойное великого народа. Он обещал порядок и

надежность, подъем экономики. Он обещал вернуть величие отечества, потерянную честь и

мощь государства.

Первые  богатые  поклонники,  которые  стали  регулярно  снабжать  его  деньгами, –  это

знаменитый производитель фортепьяно Эдвин Бехштайн и его жена Хелен. Она даже хотела

усыновить Адольфа Гитлера, он показался ей таким робким, смущающимся и неухоженным.

Ее мужу эта идея нравилась меньше. Визит к Бехштайнам произвел на Гитлера впечатление.

– Слуги  были  в  ливреях, –  восторженно  рассказывал  он  приятелю, –  до  еды  мы  пили

только  шампанское.  И  видел  бы  ты  эту  ванную  комнату!  Там  можно  даже  регулировать

температуру воды.

Фюрер хотел жить так же. И даже лучше! Но вдали от чужих глаз.

Для всей страны Гитлер был героем войны, великим вождем, полностью посвятившим

себя  Германии.  Идеологический  аппарат  дополнял  образ  государственного  мужа  чертами

скромного  человека.  Гитлера  изображали  «добрым»,  «любящим  детей  и  животных»,

«простым человеком из народа», который пожертвовал личным во имя государства.

И никому не ведома была подлинная жизнь фюрера. А ему было, что скрывать. Он вел

двойную жизнь, которая оставалась тайной все годы существования третьего рейха.

Когда  Гитлер  застрелился,  на  его  кителе  военного  образца  красовались  значок  за

ранение  и  железный крест  первой  степени. Он  гордился наградами.  В  своем  политическом

33

завещании написал, что с 1914 года был «добровольцем» и внес «вклад в Первую мировую

войну, навязанную германскому рейху».

В реальности фюрер был дезертиром. Многие годы уклонялся от военной службы. Он

родился не в Германии, а в Австро-Венгрии.

В  австрийском  городке  Браунау  20  апреля  1889  года  в  половине  седьмого  утра  в

семействе Алоиза и Клары Гитлер появился четвертый ребенок. Трое предыдущих  умерли.

Этот выжил. Через день его крестили и назвали Адольфом.

А  в  мае  1913  года  он  внезапно  перебрался  в  Баварию  –  только,  чтобы  избежать

призыва.  Боялся,  что  посадят.  И  австрийская  полиция  его  искала,  чтобы  привлечь  к

уголовной ответственности. В конце концов нашла – в Мюнхене.

18  января  1914  года  Гитлера  арестовали  за  уклонение  от  воинской  повинности.  Он

попросил  освободить  его  от  службы  по  причине  плохого  здоровья.  В  феврале  хилого

молодого  человека  признали  негодным  для  несения  строевой  и  вспомогательной  службы  в

мирное время.

Гитлеру  все-таки  пришлось  надеть  форму,  когда  ему  уже  исполнилось  двадцать  пять

лет. Вспыхнула война, началась всеобщая мобилизация, бежать было некуда. Но он вовсе не

попросился на фронт добровольцем. Его забрили, как и других военнообязанных.

В  его  характере,  манерах,  поведении  было  слишком  много  женственного.  Военная

форма  это  скрывала.  Придавала  Гитлеру  ощущение  мужественности.  Поэтому  и  в  роли

главы государства он носил кители военного образца и фуражку.

Гитлера зачислили в 16-й баварский пехотный полк. Командовал им полковник Юлиус

Лист.  Это  вовсе  не  был  добровольческий  полк,  куда  будто  бы  вступали  одни  только

студенты, художники и ученые, как изображали дело нацисты. Подающие надежды молодые

интеллектуалы составили малую часть личного

Подпишитесь на наш канал в TELEGRAM.
Новинки, подборки, цитаты, лучшие книги...
Подписаться
Возможно позже(