О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века

Читать «О вещах действительно важных. Моральные вызовы двадцать первого века»

0

Питер Сингер

О ВЕЩАХ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВАЖНЫХ

Моральные вызовы двадцать первого века

Peter Singer

ETHICS IN THE REAL WORLD

© 2016 by Peter Singer

Published in the Russian language by arrangement with The Robbins Office, Inc. and Aitken Alexander Associates Ltd and The Van Lear Agency LLC.

Перевод с английского Елены Фотьяновой


Издание осуществлено при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России (2012–2018 годы)»


Правовую поддержку издательства обеспечивает юридическая фирма «Корпус Права»

© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. Издательство «Синдбад», 2018

* * *

Предисловие

МЫ СОВЕРШАЕМ ЭТИЧЕСКИЙ ВЫБОР гораздо чаще, чем осознаем сами. Обычно человеку кажется, что «этичность» — это соблюдение неких правил о том, «чего нельзя». Если бы к ним этика и сводилась, то любой поступок, который не нарушает этих правил, считался бы этичным. Но это, конечно же, не вся правда. Такое ограниченное понимание этики ничего не говорит о том благе, которое мы в состоянии принести другим, не таким удачливым, как мы, причем не только внутри собственного общества, но и везде, куда только дотянемся. Более того, человеку не помешало бы распространить свое этическое неравнодушие и на будущие поколения, и даже за пределы своего биологического вида — на животных.

У граждан демократического общества есть еще один важный этический долг: стремиться к знаниям и участвовать в принятии решений, имеющих общественное значение. Поскольку многие из таких решений требуют этического выбора, профессионально подготовленные специалисты в области этики, или философии морали, принесли бы много пользы, участвуя в общественной дискуссии по этическим вопросам.

На взгляд современного человека, ничего странного в таком подходе нет, но еще недавно, когда я учился в университете, философы настойчиво просили, напротив, не рассматривать их как экспертов, обладателей знаний и умений, применимых в решении сложных этических задач. К счастью для меня (потому что вряд ли бы я остался философом, если бы эта точка зрения победила), под давлением студенческих движений конца 1960-х — начала 1970-х годов изменилось и применение, и преподавание философии морали. Студенты эпохи войны во Вьетнаме, борьбы с расизмом и сексизмом, кампаний в защиту окружающей среды потребовали от университетских программ актуальности и отклика на острые проблемы современности. В ответ на этот запрос философы вернули свой предмет к его истокам. По примеру Сократа, расспрашивавшего сограждан-афинян о природе справедливости и о том, что значит праведно жить, они набрались смелости и начали задавать эти вопросы студентам, коллегам и всему обществу.

Моя первая книга, написанная во времена общественных протестов против расизма, сексизма и войны во Вьетнаме, ставила вопрос так: когда в условиях демократии допустимо гражданское неповиновение? С тех пор я стараюсь заниматься прежде всего тем, что волнует людей, далеких от философии. В некоторых философских кругах принято считать все, что можно объяснить неспециалисту, слишком поверхностным, чтобы тратить на это время. Я же, напротив, подозреваю, что нельзя объяснить просто только то, что непонятно тебе самому.

Если даже книга для массового читателя ниже достоинства многих академических специалистов, то газетная колонка — это в их глазах предел падения. Тем не менее здесь вы найдете некоторые из моих работ в этом малом жанре. Колонка быстро теряет актуальность, но я отобрал те из них, которые касаются долгосрочных вопросов и проблем, к сожалению, пока далеких от решения. Ограниченный объем колонки — не больше тысячи слов — заставлял меня писать не только просто, но и кратко. Разумеется, такие эссе невозможно вынести на суд других ученых. Неизбежно приходится жертвовать какими-то нюансами, которые были бы затронуты в сочинении более объемном. Одобрение коллег по философскому цеху, конечно, очень приятно, но для меня успех заключается еще и в том, как мои книги, статьи и лекции воздействуют на гораздо более широкую аудиторию — на тех, кто интересуется возможностями жить этично. Статью в научном журнале, как утверждает одно недавнее исследование, в среднем дочитывают до конца десять человек. Авторскую колонку в крупной газете или колонку комментатора, перепечатанную многими изданиями, могут прочитать десятки тысяч, иногда — миллионы людей, и как знать, не изменит ли кто-то из них свои взгляды на важные вопросы или даже свою жизнь. Я точно знаю, что это возможно, потому что некоторые читатели рассказывали, как под впечатлением от моих заметок больше жертвовали на благотворительность, отказывались от продуктов животного происхождения, а один даже отдал почку совершенно постороннему человеку.

О своем подходе к этике я рассказываю в первой части книги, но кое о чем хочу сказать сразу и подробнее. Моральное суждение нельзя считать на сто процентов субъективным, этим оно отличается от оценочного. Будь оно строго субъективным, спорить по этическим вопросам было бы так же бессмысленно, как о вкусе мороженого — какой лучше. Понятно, что у разных людей разные вкусы и что «правильного» количества чеснока в салатной заправке не существует. Тем не менее спор о легализации добровольной эвтаназии или о том, хорошо ли есть мясо, мы бессмысленным не считаем.

Этика состоит не в том, чтобы выразить интуитивное одобрение или осуждение, даже если многие его разделяют. Безотчетное «фу, гадость!» помогало нашим предкам выживать, когда они уже были социальными млекопитающими, но еще не стали людьми, не умели рассуждать абстрактно. В более масштабном и сложном глобальном обществе, в котором мы живем сегодня, безотчетные реакции — не самый надежный способ отличить добро от зла. В наше время для этого нужно уметь рассуждать.

Одно время я считал, что такого рода рассуждения представляют собой просто вывод логических следствий из основополагающего этического постулата, который в конечном счете субъективен. Сейчас я так не думаю. Дерек Парфит в своей масштабной работе «О том, что имеет значение» (On What Matters; я говорю о ней дальше, в эссе «Имеет ли что-то значение?») доказывает, что существуют объективные этические истины, которые мы способны обнаружить с помощью рассуждения и размышления. Те, кто считает, что объективной этической истины не существует, вправе рассматривать мои эссе как развитие той этической позиции, которую разные философы формулировали по-разному, но, пожалуй, лучше всего выразил великий философ-утилитарист XIX века Генри Сиджвик: «Благо отдельного человека с точки зрения, если так можно выразиться, Вселенной имеет не больше значения, чем благо любого другого, — если только нет особых причин считать, что в одном случае благо окажется больше, чем в другом».

Сиджвик был утилитаристом, я тоже утилитарист. Когда начинаешь изучать интуитивные реакции человека на вопросы морали, формировавшиеся веками и распространяемые через культуру, утилитаризм, на мой взгляд, — самая удачная позиция. Подробнее я излагаю это в работе «Точка зрения Вселенной» (The Point of

Подпишитесь на наш канал в TELEGRAM.
Новинки, подборки, цитаты, лучшие книги...
Подписаться
Возможно позже(