– Мама, спасибо тебе за заботу. А с девочками ты тоже поговорила?
– Я говорила с Нилом. – Мать сделала особый упор на последнем слове. – И он мне сказал, что ваша семья разделилась.
– Мама, не драматизируй ситуацию! – Джорджи снова взяла трубку в руку. – Всего на какую-то неделю.
– Не на какую-то. На рождественскую. Чтобы семья праздновала Рождество порознь…
– Мама, в тебе пропадает создательница мыльных опер. Ты умеешь додумывать то, чего нет на самом деле. А на самом деле на меня свалилась срочная работа.
– Не припомню, чтобы прежде ты работала в Рождество.
– Я не собираюсь работать в Рождество. Но все дни перед Рождеством – да. И очень плотно. Всего по телефону не расскажешь. – Сет наверняка слышал ее разговор, однако Джорджи подавила желание проверить. – Я сама так решила, – сказала она матери.
– Ты решила на Рождество остаться одна. Очень странно.
– Почему одна? Я проведу сочельник с вами.
– Дорогая, видно, ты забыла, что мы с Кендриком едем к его родным, а твоя сестра отправится к своему отцу. То есть я будут только рада, если ты поедешь с нами в Сан-Диего…
– Не волнуйся. Я найду оптимальный вариант и заранее тебе позвоню.
Джорджи оглядела кабинет. Сет подбрасывал виноградины и ловил их ртом. Скотти развалился на стуле и корчился так, словно его донимали менструальные спазмы.
– Мама, ты извини, но мне надо работать.
– Приезжай вечером к нам, – предложила мать. – Я приготовлю обед.
– Мам, ты не волнуйся. У меня все прекрасно.
– Джорджи, приезжай. Сейчас тебе нельзя оставаться одной.
– Мама, нет никаких «сейчас». Я тебе сказала, что прекрасно себя чувствую.
– Это же Рождество.
– Оно еще не наступило.
– Все равно приезжай. Я приготовлю обед.
Мать повесила трубку раньше, чем у Джорджи кончились силы на разговор с нею.
Джорджи вздохнула и потерла веки. Они почему-то были жирными, словно намазанными кремом. Ее руки пахли кофе.
– Я не могу это сделать, – снова застонал Скотти. – Все сразу поймут, что у меня есть секрет.
Сет посмотрел на дверь. Закрыта.
– В чем загвоздка? Пока никто не знает, в чем суть секрета…
– Так мне не нравится, – заскулил Скотти. – Я чувствую себя предателем. Ландо[2] из Облачного города. Или тем парнем, что целовал Христа.
Интересно, действительно ли остальные сценаристы о чем-то догадываются? – думала Джорджи. Вряд ли. Срок контракта Джорджи и Сета с этой телекомпанией скоро заканчивался, но все думали, что они и дальше останутся здесь работать. С какой стати им уходить, если «Джефф сыт по горло» наконец-то выбился в десятку лучших шоу?
Если они останутся, их ждет прибавка в зарплате. Прибавка настолько ощутимая, что сможет изменить их жизнь. Когда Сет говорил о новых размерах их зарплат, глаза у него вылезали из орбит, а сам он становился похож на Скруджа Макдака.
Но если они уйдут…
Такое раскрученное шоу, как «Джефф сыт по горло», можно оставить по одной-единственной причине: чтобы начать свое собственное. Шоу, о котором Джорджи и Сет мечтали практически со дня знакомства. Первый вариант сценария (черновой, естественно) они написали, еще учась в колледже. Их собственное шоу с их собственными персонажами. И больше никакого Джеффа Джермана, никаких броских фраз, дебильного закадрового смеха.
Если они отсюда уйдут, то возьмут с собой и Скотти. «Когда они уйдут», – обычно поправлял ее Сет. Когда, когда, когда… Скотти был их человеком. Джорджи наняла его пару шоу назад. У него был несомненный талант к сочинению острот. С ним им работалось гораздо успешнее, чем со всеми прежними сочинителями.
А самим Джорджи и Сету лучше всего удавались ситуации. Нелепость, превращаемая в еще бо́льшую нелепость. Шутки, постепенно набиравшие обороты и где-нибудь после восьми серий приносившие солидный урожай. Но иногда требовалось, чтобы кто-нибудь просто поскользнулся на банановой кожуре. Скотти был неистощим по этой части.
– Никто не знает про твой секрет, – продолжал Сет. – Никому до него нет дела. Все сейчас торопятся поскорее подтянуть свои хвосты и спокойно слинять на Рождество.
– Тогда какой будет план? – спросил Скотти, садясь нормально.
Он был индийцем, маленького роста, с лохматой шевелюрой и в очках. Одевался как все сценаристы: джинсы, толстовка с капюшоном и дурацкого вида вьетнамки. Из всех сценаристов Скотти был единственным геем. Иногда за гея принимали Сета, но он таковым не был. Просто симпатичный мужчина.
Сет бросил виноградину в Скотти. Потом в Джорджи. Она нагнулась, и виноградина пролетела мимо.
– А план такой, – ответил ему Сет. – Завтра приходим как обычно и пишем. Затем снова приходим и пишем дальше.
Скотти подобрал с пола предназначенную ему виноградину и съел.
– Терпеть не могу расставания. Ну почему стоит мне завести друзей, как мы сразу снимаемся с места? – Он взглянул в сторону Джорджи и нахмурился. – Эй! У тебя ничего не случилось? А то вид у тебя какой-то… потусторонний.
Джорджи только сейчас сообразила, что сидит, вперившись взглядом в стену. На коллег она даже не смотрела.
– Да… – невпопад ответила она. – Все отлично.
Потом снова потянулась за мобильником и стала набирать текст эсэмэски.
Наверное…
Наверное, ей нужно было перед отъездом поговорить с Нилом. По-настоящему, без огибания острых углов. Убедиться, что они правильно понимают друг друга и сложившуюся ситуацию.
Будильник прозвонил в половине пятого. К тому времени Нил уже успел встать и одеться. Он до сих пор пользовался одной из первых моделей радиочасов «Машина снов». Вслед за сигналом будильника включилось радио. Нил поспешил к кровати, чтобы его выключить. Джорджи тоже проснулась и села на постели.
– Спи, – сказал он жене. – Тебе надо выспаться, иначе встанешь развалиной.
Можно подумать, что Джорджи послушно заснет и не попрощается с девочками. Можно подумать, что они не расстаются на неделю, а мир с нарастающей скоростью не катится к Рождеству.
Джорджи потянулась к изголовью кровати за очками и надела их.
– Я отвезу вас в аэропорт, – сказала она.
Нил стоял возле раскрытого шкафа и натягивал голубой свитер.
– Я уже вызвал такси, – ответил он, не поворачиваясь к ней.
Наверное, здесь Джорджи нужно было бы затеять спор. Но она молча встала и пошла помогать ему собирать девочек.
Много времени это не потребовало. Нил еще вечером уложил их спать прямо в спортивных костюмах и футболках. Так что их можно будет спокойно перенести в машину, даже не разбудив.
Однако Джорджи хотелось на прощание поговорить с ними. Тем более что Элис все равно проснулась, когда Джорджи попыталась надеть ей туфельки.
– Папа разрешил мне надеть сапоги, – зевая, сказала Элис.
– А где твои сапоги? – шепотом спросила Джорджи.
– Папа знает.
Разыскивая сапоги, они разбудили Нуми, и та, естественно, тоже захотела надеть сапоги.
Джорджи предложила принести девочкам йогурт, но Нил сказал, что это лишнее. Они позавтракают в аэропорту. Он уже приготовил все необходимое.
Джорджи рассказала зевающим дочерям, что не сможет полететь с ними на самолете.
– Значит, ты туда на машине поедешь? – спросила Элис.
Нил в это время без конца бегал к входной двери, перепроверял содержимое чемоданов,