Читать «Честь семьи Прицци»

Внучка Коррадо Прицци венчалась у пышного алтаря Санта-Грациа-ди-Трагетто, семейной церкви Прицци. Невеста блистала, хор величественно воспарял, монотонно бубнил священник. Жених — жгучий брюнет на пол-головы ниже невесты — был ее кузен Пэтси Гарроне, член семьи. Церковь была празднично обряжена лучами света и бархатом духовной музыки. Восьмидесятичетырехлетний дон Коррадо Прицци сидел на передней скамье справа у прохода и дремал, но даже в дреме лицо его не переставало шевелиться и блестеть, точно ядовитая морская звезда Терновый венец. Его маленькие острые и скользкие, точно две льдинки, глазки то и дело распахивались и внимательно поглядывали по сторонам. Рядом сидел его старший сын Винсент, отец невесты, плотный широкоплечий мужчина. Крепко сжимая руками колени, он хмурился и напевал себе под нос «Звезды и полосы навсегда». Подле был его брат Эдуардо с третьей «натурализованной» женой Бейби. Всех своих жен Эдуардо именовал Бейби — но не из желания подражать американцам, как он однажды объяснил матери, а потому, что один из кораблей экспедиции Кристофоро Коломбо, открывшей Америку, носил название «Нинья», а нинья значит «бейби» или «малышка».

— Все они у тебя малышки, — заметила тогда мать, — а почему не Пинты?

О том, чтобы называть их Санта-Мария, речь, понятно, не шла.

С виду Эдуардо был типичный Прицци: высоко взбитые седые кудри, костюм от римского портного Чифонелли и бумажник от Гуччи. Позади дона Коррадо сидел Анджело Партанна, его давний друг и консильери, советник семьи. Это был высокий сухопарый, лысый и безупречно элегантный человек лет семидесяти с лишним. За первыми двумя скамьями в правой стороне церкви, точно феромоны в густом запахе горящих восковых свечей, теснились ряды дальних Прицци, Партанна и бесчисленные Сестеро и Гарроне. Меж ними вклинились представители основных семей фрателланцы в Америке. Сол Прицци был женат на Вирджи Ликамарито, сестре главы детройтской семьи Оджи Ликамарито по прозвищу Ангел. Две девицы Гарроне вышли замуж за сыновей Дженнарио Фустино, главы семьи в Новом Орлеане, которая контролировала всю южную границу Соединенных Штатов. Племянница дона Коррадо Катерина была замужем за сыном Релиджио Карамаццы, главы чикагской семьи, а дон Коррадо доводился троюродным братом Сэму Бенефиче, боссу семьи в Новой Англии, и Карло Бензобаку Виджоне, державшему Кливленд.

Вместе всевозможные семейные фирмы составляли обширную сеть, которая могла действовать лишь при условии невмешательства полиции и благодаря сердечным, долгим отношениям с клиентами-жертвами. Бизнес семьи Прицци, в отличие от подобных организаций, был целиком основан на прочных связях с некриминальной частью общества, причем эти связи заботливо поддерживались обеими сторонами. Было бы ошибкой полагать, что Прицци противостоят прочим законопослушным гражданам, что они мошенники, которые обманывают простаков. Нет, обе стороны давно и выгодно сотрудничали, помогая друг другу, и являлись, по сути, важнейшей составляющей политической и экономической системы общества.

Задние левые скамьи занимали бойцы семьи Прицци и их командиры — капореджиме, или капо; этот почетный караул, числом семьдесят человек, составлял треть состоящих на службе у Прицци солдат. Ближе к центру сидели свои люди из штата комиссара полиции, районных управлений и низшие полицейские чины Нью-Йорка, все в гражданской одежде. Неподалеку расположились также управляющий одного из международных концернов, папский нунций, лидеры профсоюзов, звезды кино, оперы, театра, телевидения и спорта. На роль шафера пригласили чемпиона мира по боксу в полутяжелом весе. Подружкой невесты была действующая мисс Америка, с которой невеста познакомилась только утром. На трех первых скамьях бок о бок сидели сенаторы, конгрессмены, высшие чины полиции, телеведущие, самые лучшие и яркие журналисты, сотрудники окружной прокуратуры, прокуратуры штата и администрации президента. На хорах были установлены камеры ведущих телеканалов, а также собственные камеры и магнитофоны Прицци. С галереи велась радиотрансляция события — гул голосов ведущих сливался с величественной песнью хора. Читал священник, ему вторили алтарники, стрекотали старомодные репортерские камеры. Словом, Коррадо Прицци выдавал внучку замуж.

Чарли Партанна сидел в одиннадцатом ряду, справа, рядом с кузеном Паули Сестеро, кипо-продюсером. Сорокадвухлетний Чарли внешне напоминал покойного Фара Лэпа — худое лицо, выдающийся подбородок, стальные глаза под насупленными бровями. Подобно своему отцу, он был официально принят в дело в семнадцать лет. Отец Чарли, Анджело, работал заместителем Винсента и инфорсером у Прицци. Когда Чарли исполнилось тринадцать, он открыл счет своим убийствам. Это произошло на Ган-хилл-Роуд в Бронксе, где он до того ни разу не бывал. Отец ломал голову, не зная, как достать Фила Террона, дилера-отморозка, — тот, казалось, всегда был окружен людьми. Чарли выглядел как обычный паренек в коротких штанишках — вокруг крутились не менее тридцати таких ребят, поскольку Фил, по своему обыкновению, швырял им мелочь. Чарли вышел из-за машины, пальнул ему в голову, бросил пушку и смешался с толпой детей. Чарли был крепкий орешек и ничего не боялся. Разработав план, он хладнокровно приводил его в исполнение. Как-то раз копы обложили одну квартиру — установили прожекторы, громкоговорители, посадили снайперов в окнах и на крышах, — точно в кино. И все ради бандита по имени Щекастик Танкреди, члена семьи, убившего двух копов. Танкреди сумел передать семье записку, где сообщал, что сдаст весь бизнес Прицци на Восточном побережье в обмен на собственную жизнь. По крайней мере, выиграет время, чтобы его адвокат успел сориентироваться, а бешеные копы поостыли. Дон Коррадо был в шоке. Во время разговора с ним Анджело Партанна сказал:

— Да мой Чарли мигом доберется туда и уложит засранца на месте.

В ту пору Чарли было двадцать, и это было его четвертое дело.

Эдуардо Прицци спешно договорился о встрече с полицейскими шишками Бруклина. Там-то и выяснилось, что все хотят одного — смерти этого отморозка, причем полиция должна получить всю славу за осуществленную операцию, не подвергая риску жизни своих сотрудников. Поэтому Чарли временно сменил имя. На следующий день газеты опубликовали заметки без фотографий — герой, дескать, детектив Джордж Феронс, вооруженный тяжелой полицейской винтовкой.

На самом деле Чарли поднялся на служебном лифте к черному ходу квартиры, где забаррикадировался Танкреди, и выманил его к двери якобы для того, чтобы изложить условия сделки, которую предлагали Прицци. Дверь так и не открылась, но Чарли достал его и через дверь. После того как он спустился, отдал копам оружие и обрисовал ситуацию, четверо из них поднялись наверх, выбили двери, чтобы впустить своих телевизионщиков, и проделали еще одиннадцать дыр в теле умирающего Танкреди.

— Здесь даже люди из Агридженто, Чарли, — сказал Паули. Низкорослый Паули казался очень широким и высоким, когда сидел. — Видишь вон того, на черепаху похож? В пятом ряду отсюда? Это Пьетро Спина. Да, действительно, все братство собралось, как в старые добрые времена.

— Ой, да перестань, —