Тело было маленькое, похоже на детское. Но это был не ребенок, а скорее старик. Или старуха. Разобрать сейчас было практически невозможно. Кожа, как пергамент, обтянула череп и костлявые руки, редкие седые волосы на голове торчали клочьями, а одежда была вся перепачкана и тоже стояла колом. Видно, после того дождя, который прошел пару дней назад, замерзла и превратилась в панцирь.
Домов вокруг пустыря не было. Метрах в ста на дороге была автобусная остановка. Неизвестно, зачем ее тут сделали.
Остановка называлась «Поликлиника», хотя никакой поликлиники тут в помине не было уже года два. И даже удивительно, что кого-то вообще занесла сюда нелегкая. Вот ведь не сидится людям по домам. Лазят где попало, а потом еще удивляются, почему это жмурики валяются везде, куда ни сунься.
— И че делать? — спросил один из санитаров, тот, что помоложе. Спросил даже не товарища, а, скорее, самого себя. Потому что отлично знал ответ на вопрос. Но жуть как не хотелось брать в трясущиеся после вчерашнего руки лопату и выдалбливать эту «находку» из мерзлой земли. — И кого, блин, сюда нелегкая занесла? Кто его вообще нашел? А, Колян?
— А че ты, Юра, у ментов не поинтересовался? — ехидно ухмыльнулся Колян, доставая из кузова труповозки лом и лопату. — Они ж тут целый час крутились.
Машина с экспертами уехала минут десять назад. Покрутились тут, пофотографировали маленько, посадили в тачку мужика, который этого жмурика нашел, и укатили. Сразу ведь понятно — бомж очередной скопытился. А делов вокруг него столько, как будто это был нормальный человек.
— Ладно, не хрен лясы точить, я тут до обеда торчать не собираюсь. — Колян кинул Юре лопату, поплевал на ладони и с размаху всадил лом в мерзлый грунт.
— Слушай, а может, тросом за ноги привяжем, дернем машиной и… — Юра с тоской смотрел, как Колян долбит лед.
— Ага… — Колян быстро вспотел и расстегнул телогрейку. — Сначала одну ногу оторвем, потом другую. И так всего по частям, да? Работай лучше давай, чего пялишься?
Юрик тяжело вздохнул, поднял лопату и нехотя принялся ковырять ею замерзшую землю…
8.30
Всю дорогу от дома до прокуратуры у Клавдии из головы не выходили ее жуткий сон, «Фонтаны любви» и Максовы «разгоряченные губы». Потом сон забылся, осталась одна забота о нравственности детей.
«Я в молодости такой не была, — убежденно подумала Дежкина. — Я читала классику».
А потом Клавдия вспомнила, что классику-то она читала, но это был «Декамерон» по ночам с фонариком под одеялом, и после этого ей снилось не кошмары, но такое, что утром стыдно было вспомнить. И было это примерно в том же возрасте, что и у Ленки. Ленке сейчас пятнадцать и ей тогда было… Клавдия вдруг покраснела. Потому что вспомнила, что ей самой тогда только исполнилось четырнадцать и именно на день рождения, тайком от родителей, ей дала почитать эту книгу Зинка из параллельного класса.
У входа в прокуратуру Клавдия столкнулась с Давыдовым, водителем, который часто возил ее на всякие вызовы. Хотя «столкнулась» — немного неподходящее слово, потому что еще с остановки троллейбуса Дежкина заметила, как он топчется у проходной, оглядываясь по сторонам, и как отвернулся в сторону, когда ее увидел.
«Артист…»
— Ой, привет, Клавдия Васильевна, как делишки? Давно не виделись! — преувеличенно радостно воскликнул он, налетев на нее спиной.
— Ладно, что у тебя ко мне за дело? — улыбнулась она и достала из сумки пирожок. — На, держи. С вишнями.
— Да нет, я просто так тут, покурить… — Он схватил пирожок и откусил половину.
— Ну если «так», то я пошла? — Клавдия вдоволь насладилась растерянностью Давыдова и пожалела его: — Ты ведь меня ждешь, Петь, так давай выкладывай. Что, опять твой оболтус стекло в магазине каком-то высадил?
— Да нет… — Петр вздохнул и поскреб седеющую щетину на подбородке. — Тут такое дело… Соседка у меня… В смысле соседи.
— Что, приструнить их нужно? — улыбнулась Клавдия. — Житья не дают?
— Не-е, не то. Бабка у них. Пропала она, понимаете?
— Не совсем. — Клава посмотрела на часы. Опаздывать на работу она терпеть не могла. — Вернее, понимаю, что пропала, но не понимаю, чем я могу помочь. Им в милицию надо.
— Так я им то же самое говорил, — махнул рукой Петр. — Но они говорят, что в милицию без толку.
— Как это?
— Да вот так. Бабка эта чуть не в прошлом веке родилась. Склероз у нее начался, забывает, как ее зовут, где живет. Вот так уйдет из дому, забудет все и бродит, пока не вспомнит. И так раза по три в неделю. И они каждый раз в милицию обращаются. Так их там и слушать перестали.
— А чего ж они в этот раз заволновались? Вернется, как вспомнит.
— Она уже два дня как пропала. В пятницу вечером. Никогда раньше так долго… — Давыдов вздохнул, как будто это его бабка пропала, а не соседей. Хотя, что ж в этом плохого, если человек переживает…
— Ну, а я чем могу помочь? — спросила Клавдия.
— Может, вы это… Подъедете, поговорите… — Петр опустил голову. — Я сказал, что в прокуратуре работаю, она… они и пристали — помоги, помоги.
— Как это, подъеду? — удивилась Дежкина. — Я что, следопыт? Петь, ты же взрослый дядька вроде. Да у меня и времени-то нету.
— Да это мигом! — радостно воскликнул Давыдов, неизвестно почему решив, что Клавдию он уже уговорил. — Я вас в три секунды довезу. В обед туда и обратно обернуться успеем.
— В обед? — Клавдия хитро улыбнулась. — Скажи, Петр, у вас ведь в гараже диагностику компьютерную провести можно?
— Диагностику? — не понял шофер. — Какую диагностику?
— Ну там сход-развал, перекосы всякие, что там еще?… У моего, понимаешь, Федора…
— А-а-а! — заулыбался Давыдов. — Конечно, можно, это я смогу устроить, очень даже легко смогу.
— Ну тогда в обед. — Клавдия подмигнула Петру и, вынув из сумочки пропуск, зашагала к проходной.
— А каких я вам сегодня пирожков напекла! — привычным нежным голоском пропела она, открыв дверь своего кабинета, но на нее никто не обратил внимания.
И Левинсон, и Игорь, и даже неизвестно как очутившийся тут Веня столпились вокруг ее стола, весело хохоча и наперебой рассказывая что-то белокурой девице, вальяжно рассевшейся в ее собственном кресле. Девица улыбалась жеманно и глядела на мужчин, хлопая длинными, наверняка накладными, ресницами.
— Так что вы, Ирочка, не волнуйтесь, у нас тут с убийцами чаще общаться приходится, чем в булочной с продавцом! — воскликнул Левинсон и небрежно кивнул через плечо. — Привет, Дежкина. Патищева тебя искала. Просила до обеда позвонить, а то без путевки останешься.
— Здрасьте, Клавдия Васильевна, — закивал головой