Парижское эхо

Читать «Парижское эхо»

0

Себастьян Фолкс

Парижское эхо

Эктору, моему другу

Что такое история? Это эхо прошедшего в будущем, отблеск будущего, падающий на прошедшее.

Виктор Гюго.Человек, который смеется

Метро предоставляет иностранцу наилучшую возможность почувствовать самый дух Парижа.

Франц Кафка.Дневники

О город, где плывут кишащих снов потоки,

Где сонмы призраков снуют при свете дня![1]

Шарль Бодлер.Семь стариков (из книги «Цветы зла»)

Sebastian Faulks

PARIS ECHO


Copyright © Sebastian Faulks, 2018

Published in the Russian language by arrangement with

Aitken Alexander Associates Ltd. and The Van Lear Agency

Russian Edition Copyright © Sindbad Publishers Ltd., 2019


Перевод с английского Марии Степановой


© Издание на русском языке, перевод на русский язык, оформление. Издательство «Синдбад», 2019


info@sindbadbooks.ru

www.sindbadbooks.ru

www.facebook.com/sindbad.publishers

www.vk.com/sindbad_publishers

www. instagram.com/sindbad_publishers



Себастьян Чарльз Фолкс, британский писатель, журналист и телеведущий, родился в 1953 году. После окончания Кембриджского университета работал учителем, затем журналистом.

Наибольшую известность Фолксу принесли три романа, действие которых происходит во Франции начала ХХ века. Первый из них, «Девочка и золотой лев» (The Girl at the Lion D’or), был опубликован в 1989 году. Тема была продолжена книгами «И пели птицы…» и «Шарлотта Грей». Последние два романа стали бестселлерами. Помимо упомянутых произведений, Фолкс также известен смелыми авторскими подражаниями. В ознаменование столетия со дня рождения Яна Флеминга Фолксу предложили написать новый роман о Джеймсе Бонде. Книга получила название «Дьявол не любит ждать» и стала бестселлером в Великобритании (только за первые 4 дня продаж в магазинах раскупили 44 093 экземпляра в твердой обложке). В 2013 году из-под пера Фолкса вышло новое подражание – роман «Дживс и свадебные колокола», написанный в стилистике Вудхауса. На этом автор пока покончил с чужими героями и вернулся к написанию собственных сюжетов. Себастьян Фолкс кавалер ордена Британской империи (за творческие достижения).

Живет в Лондоне с женой и тремя детьми.

Глава 1

Мезон-Бланш

Закрывшись в ванной, я начал было справлять нужду, как вдруг заметил краем глаза свое отражение. Оно оказалось таким красивым, что я тут же прильнул к зеркалу, чтобы рассмотреть его поближе – так торопливо, что в спешке забрызгал кафель под ногами. Стряхнув в унитаз последние капли, я спрятал свой зиб в трусы и наконец смог полностью сосредоточиться на лице. Казалось, кто-то очертил мои скулы легкой полоской теней, а потом подкрасил тушью ресницы. Во взгляде таилась глубина, которой я прежде никогда не замечал. Склонив голову набок, я сначала улыбнулся, а потом сосредоточенно нахмурил лоб, однако ничего не изменилось: как бы я ни кривлялся, в этих глазах все так же светились юмор и жизненный опыт. Словно это было лицо кого-то постарше, чем я.

Как же так вышло, что я никогда раньше не замечал этой красоты? И тут ведь не стандартная привлекательность кинозвезды из старого фильма и не пресная смазливость современных инди-мальчиков. Тут соединились душа и сексуальность. Благородство облика.

Я крутанул зеркало увеличительной стороной к себе, потом вернул нормальной стороной. Поднеся к лицу ручное зеркальце, нашел подходящий угол и как следует разглядел себя в профиль. Попятился к стене, а затем качнулся обратно, почти дотронувшись до стекла щекой.

Все было по-прежнему. До этого я покурил кифа, да, но там ведь было совсем чуть-чуть – помногу мне курить не нравилось. Еще я выпил банку колы – по совету одного знакомого из колледжа: он говорил, что это помогает поддерживать нормальный уровень сахара в крови. Ну как же все-таки здорово, что это отражение – мое. С тем, кто так выглядит, не случится ничего плохого. Я и он – вместе мы отправимся путями мира и праведности к далеким неизведанным странам, где по улицам гуляют девы с нежной, как атлас, кожей.

В течение нескольких минут мы не могли отвести друг от друга глаз. Наконец он сказал:

– Пора выдвигаться, приятель. Давай уже, чего тянуть?

Я поймал себя на том, что согласно киваю в ответ. Я и сам давно это понял. Ничего возмутительного в его словах не было, наоборот, они несли облегчение.

– Да поезжай уже.

– Поеду. Теперь уже совсем скоро.


Мы жили в побеленном доме рядом с мединой — старым городом. Первый этаж занимала другая семья, но вход у нас был отдельный – мы поднимались к себе по пожарной лестнице. Нам принадлежали верхние два этажа и терраса на крыше с видом на море. Моя мачеха обычно сушила там белье, и отца это ужасно бесило: «Как мне приводить сюда людей, зная, что придется сажать их между мокрыми рубашками?»

Я никогда ничего не имел против этой женщины – ну, кроме, конечно, того, что она была мне неродной. Только это и ее привычка постоянно повторять собственные слова. Стоило ей услышать какую-то новость или додуматься до какой-то мысли, у нее в голове будто что-то заклинивало, и она больше не могла остановиться. Однажды январским утром она заявила: «Во всех наших бедах виноваты арабы из Залива. А хуже всех – саудовцы». В сентябре она все еще пережевывала ту же самую мысль – словно ее только что озарило.

Посреди террасы возвышался тайфор — журнальный столик, застеленный огненно-красной скатертью с круглыми блестяшками, сверкавшими на солнце. На нем стояла коробка сигарет, а рядом – цветные стаканы для чая. Время от времени отец приглашал на крышу знакомых мужчин в надежде, что те согласятся вложить деньги в его предприятие; пока он открывал очередную бутылку виски из личных запасов, те любовались видом на море. Отец предлагал выпивку гостям, и на лице его в тот момент появлялась такая плотоядная ухмылочка, что от одного взгляда на него мне становилось тошно. В городе была целая куча мест, где продавали алкоголь. Сперва казалось, будто ты пришел в обычный магазин, но очень скоро все становилось ясно. На витринах лежал один-единственный тип товара – бумажные салфетки, кошачья еда или что-то в этом духе. Любой местный знал, что на одних только салфетках магазину не выжить, другое дело – продажа алкоголя из-под прилавка. Пройти чуть вглубь, и за платочками «Клинекс» наконец показывался островок бутылок «Джонни Уокер» и «Гленморанджи», снизу обставленный импортным лагером и марокканским вином.

Когда отец сказал мне идти заниматься, я спустился в свою комнату, укромно спрятанную в задней части дома, и сел за учебники. В колледже я изучал экономику, хотя, конечно, «изучал» – слишком громко сказано. Я достаточно неплохо закончил среднюю школу, да, но это только потому, что мне всегда давались языки. Я выучил французский благодаря своей родной матери, которая была наполовину француженкой. Ее отец родился в семье франко-алжирских колонистов, тех самых, что осели в Алжире порядка ста лет назад и еще тогда получили прозвище pieds noirs, то есть «черноногие», – за то, что всегда носили обувь из блестящей кожи. Среди колонистов было принято заключать

Подпишитесь на наш канал в TELEGRAM.
Новинки, подборки, цитаты, лучшие книги...
Подписаться
Возможно позже(