Керриган Берн
Брачная ночь с горцем
Р.Л. Меррил и Эллей Брентон.
Что было бы с этой книгой без вас?
Kerrigan Byrne
THE SCOT BEDS HIS WIFE
© Kerrigan Byrne, 2017
© Перевод. Н.Л. Холмогорова, 2019
© Издание на русском языке AST Publishers, 2020
Пролог
Замок Рейвенкрофт, Уэстер-Росс, Шотландия
Мальчик, которого все звали Торном, потерял девственность накануне своего шестнадцатилетия. А невинность – намного раньше. Так рано, что едва ли осознал утрату.
В тот вечер отец купил шлюху по имени Тесса Макграт и привез ее в Рейвенкрофт. Он стал не первым и не последним, кто приглашал продажных женщин, чтобы сделать своих мальчишек мужчинами. Но Торн был слишком молод – и не догадывался, что Хеймиш Маккензи не собирался учить сыновей искусству любви.
Хеймиш хотел сделать из них чудовищ. Таких же, каким был сам.
Среди горцев Тесса Макграт славилась искушенностью в темной стороне любовных утех; однако, принимая предложение лэрда Маккензи, она не представляла себе бездонных глубин его жестокости.
Впрочем, она принесла с собой набор «игрушек»: мягких кнутов и плеток, кожаных постромок, веревок для связывания и иных любопытных штучек, которым даже пытливый ум мальчишки в возрасте Торна не мог подобрать применения.
Стоя бок о бок со старшими братьями, ужасно волнуясь, смотрел он, как отец привязывал соблазнительную нагую женщину к кровати, и то и дело косился на братьев, Лиама и Хеймиша, пытаясь по выражению их лиц понять, что сейчас следовало чувствовать и чего ждать.
Угольно-черные глаза Хеймиша-младшего, бастарда, носившего имя отца, горели хищным огнем. Нескрываемое злорадное предвкушение на его лице смущало Торна и ставило в тупик. Он знал, что Хеймиш – не девственник, в свои двадцать он уже мог похвастаться множеством побед над женщинами, в том числе победами, добытыми силой.
Лиам же, наследник Рейвенкрофта, едва удостаивал обнаженную женщину взглядом. Он не сводил глаз с отца, и на лице его читалось какое-то мрачное опасение. Лиам, рожденный между Хеймишем и Торном, был сыном первой жены лэрда Маккензи. Той, что умерла.
Умерла, как гласили слухи, от руки лэрда.
Взгляд Торна снова метнулся от Лиама к отцу. Они были очень похожи. У обоих – длинные волосы, черные, как вороново крыло, полночно-темные глаза. Лица же – суровые, пожалуй, мрачноватые. С удивлением мальчик заметил, что Лиам вытянулся почти вровень с отцом; оба они казались ему мощными, несокрушимыми – словно дубы в лесу Инверторна. Торн не знал, была ли у Лиама женщина… или женщины. В последнее время они мало разговаривали. И все же Торн любил Лиама так пылко, как только может мальчишка любить старшего брата.
Лиам не знает страха. Он сильный и суровый, но всегда готов защищать брата. Когда Торн был маленьким, Лиам показал ему, где можно спрятаться от отца во время его приступов бешенства. И не раз принимал на себя оплеухи и удары кнута, предназначавшиеся Торну.
За это Торн любил брата, будет любить его до самой смерти, что бы ни случилось.
Маленьким Торн прятался в укромных уголках и закоулках Рейвенкрофта, а когда подрос, старался как можно реже бывать дома.
Тесса Макграт была чудо как хороша. Миниатюрная, стройная, с бледной гладкой кожей и родинками – знаками любви – в таких местах, о которых он много фантазировал, но никогда еще не видел воочию. Под высокой грудью… На бедре… И прямо над завитками волос между ног.
Вид обнаженной женщины очень его возбуждал. И еще сильнее возбуждали ее телодвижения – она так соблазнительно извивалась в своих путах, так мурлыкала, умоляя сделать с ней то, что женщины до сих пор делали лишь в его фантазиях. О боже! Она произносила все это вслух!
«Завтра, – думал Торн, – непременно расскажу обо всем Каллуму!»
Каллум, сын старшего конюха, был на год или на два моложе Торна; однако вот уже много лет они вместе бродили по Уэстер-Россу, взбирались на Гришем-Пик, скакали по бескрайним просторам лугов Эррадейла – и давным-давно стали лучшими друзьями. В последнее время Каллум повадился таскать душистый табак из табакерки своего отца; этот табак они раскуривали вместе, устроившись в укромном уголке за пастбищами и любуясь тем, как волны бьются о черные утесы, или смеясь выходкам пушистых и рыжих горных телят.
И говорили почти только об «этом». Обнаженная женщина – какая она? А на вид? На ощупь? Что с ней можно сделать? А что она (будем надеяться) захочет сделать с ними?
Еще они подглядывали за миссис Росс – статной черноволосой молодой женщиной с сияющими голубыми глазами и бесконечно соблазнительной походкой. Миссис Росс была сильна и полна жизни, звонкий смех ее разносился далеко над лугами, и мальчишки, услышав этот смех, невольно улыбались. Одевалась она как настоящая леди, хоть и была женой простого скотовода.
Иной раз, в особенно теплые и солнечные дни, забравшись на какой-нибудь из высоких камней у подножия Гришем-Пика, мальчишки смотрели, раскрыв рты, как Джеймс Росс обихаживал свою хорошенькую женушку прямо у амбара – на глазах у Господа Бога и равнодушных коров. Платье и все прочее она не снимала, и сам акт любви, к большому разочарованию мальчиков, скрывали бесконечные нижние юбки. Все происходило быстро и громко, а потом муж и жена переводили дух и смеялись – обнявшись и не сводя друг с друга глаз.
– Вот на такой я бы женился! – сказал однажды с легким ирландским выговором Каллум.
– И я, – с готовностью согласился Торн.
Хотя… если честно, он скорее выбрал бы женщину, похожую на его мать. Изящную, с мягким голосом и очень добрую. Такую, чтобы никогда не сердилась. О миссис Росс такого не скажешь; мальчики не раз слышали, как она кричала на мужа, а однажды даже запустила в него башмаком – попала прямо в зад!
Разве леди так себя ведут?
Вот мама никогда бы так не поступила!
Хотя у нее и возможности нет. Отец наверняка ее убьет, если она хотя бы голос на него повысит – что уж говорить о летающих башмаках!
Боже, как же Торн ненавидел отца! Почти так же сильно, как боялся.
Ну почему он не родился в семье простых людей, вроде Россов? Пусть с землей, с состоянием (он слыхал, что у Россов денег хватает), но вовсе не знатных – безмятежно счастливых жителей зеленого королевства, где Торн частенько искал утешения, сбежав из мрачного мира родителей.
Что ж, в следующий раз, когда им с Каллумом удастся ускользнуть, Торн расскажет ему, что сегодня ночью стал мужчиной! Расскажешь, что сделал с настоящей живой женщиной все то, о чем они фантазировали долгими летними вечерами – и еще многое, многое другое!
Порой он чувствовал, что почти ненавидел Каллума. Ненавидел, потому что завидовал. Ведь при таком отце – ворчливом, но добром и справедливом, Каллум