Читать «Начинай со своего дома»

Ничто так не вдохновляет, как отличие

твоей неповторимой жизни от скучной жизни других.

Я трусиха. Я большая и глупая трусиха. Уже полчаса я смотрю на этот белый лист и никак не могу решиться написать первое слово. Первое слово, с которого начнётся невероятная, самая запутанная история в моей жизни. За спиной нещадно барабанит дождь, а в голове моей пустынно и тихо. Так же тихо, как и в этой комнате с окнами в сад.

Я знаю – он волнуется не меньше. Ведь именно он заставил меня уединиться за этим столом, на время позабыв обо всём. «Я даже приготовлю ужин», – сказал он, а кто я такая, чтобы лишать человека возможности гордиться своим поступком?

Дождь разошёлся не на шутку. В ту ночь тоже шёл дождь, я помню. Он так же монотонно бил по каменному подоконнику и точно так же наполнял моё сердце какой-то скулящей тихой радостью. Я даже помню, какой день тогда был. Я не забыла об этом даже спустя несколько лет. Пятое октября. Самый разгар осени, впервые за многие годы принёсшей мне сочные и сладкие плоды. Именно в тот год я полюбила октябрь…

Наверное, он прав – нужно просто немножко постараться. Подумать. Вспомнить. А дальше всё пойдёт само собой. Это ведь как первое знакомство. Мимолётный взгляд встретившихся судеб, первый шаг навстречу, вкус имени на губах… Вот! С имени, пожалуй, я и начну!

Не знаю, кому первому в голову пришла идея назвать меня мужским именем – родителям, бабуле или кому-то из команды моих многочисленных дорогих родственников. На этот простой, в сущности, вопрос, заданный ещё в сопливом детстве, бабушка почему-то отмалчивалась, тётушки с дядюшками разводили руками, а маму с папой спросить я так и не успела.

Я помню огромное множество Сашек и Саньков, которых я лупила во дворе только за то, что они не девчонки. Это я сейчас понимаю, что они были ни в чём не виноваты, а тогда… Тогда я приползала домой со стёсанными коленками и подбитыми глазами, в синяках, но гордая и несломленная. Смирилась с судьбой я гораздо позже, уже во времена непростого подросткового возраста, и причиной тому была прекрасная десятиклассница Александра, которой я восхищалась необыкновенно! Именно её уверенная подача себя и определила мои дальнейшие взаимоотношения с собственным именем; эта девица, кстати, поспособствовала и тому, что во мне начали проклёвываться и созревать совсем другие комплексы. Саша была длинноногая и стройная, как Захарова в «Криминальном таланте», – кстати, тоже Александра! – а я толстенькая и щекастая, как лягушка. К сожалению, царевны из меня так и не получилось, то ли стрелы волшебные не долетали, то ли принцы не удосуживались заглядывать в наш провинциальный край, то ли ещё какая-то ерунда… И в конце концов я просто плюнула на свою неказистую внешность и начала вовсю наслаждаться жизнью. Благо мой лёгкий характер позволял это делать с лихвой.

К тому времени, когда со мной начали происходить сногсшибательные события, возраст мой плавно подрулил к отметке 30 и покатил дальше, оставив зарубку на переносице – чтобы не расслаблялась! – и стойкую уверенность в том, что жизнь, вообще-то, только начинается. А как ещё может чувствовать себя человек, имеющий полную невероятных идей голову, не в меру болтливый язык, курносый нос, склонный лезть во все мыслимые и немыслимые дыры, и несгибаемый оптимизм?

Кроме беззаботного характера, в моём жизненном багаже имелось ещё и музыкальное образование, которое успела дать мне бабуля, служившая в своё время арфисткой в оперном театре. Именно она вдолбила в мою взбалмошную голову, что каждая уважающая себя барышня в жизни должна научиться делать три вещи: изящно танцевать, виртуозно играть на каком-нибудь музыкальном инструменте и ежедневно поражать кулинарными изысками своего избранника. Вальсировать я научилась ещё в детском саду, фортепиано терзала своими пухлыми пальцами ежедневно (кроме воскресенья, которое бабуля милостиво оставила мне для уборки комнаты), а вот кулинарная моя история никак не складывалась. Нет, готовила я превосходно, стряпню мою обожали все родные со мной во главе, а с мужем не повезло. То ли моя аппетитная фигура не устраивала избирательных мужчин, то ли они не могли разглядеть мои прекрасные глаза за толстыми линзами очков, но факт остаётся фактом: в тридцать лет в моём окружении толкались лишь многочисленные родственники, лохматый пёс Гошка (преданный ценитель хозяйкиных котлет) и подруга Ксения, счастливая обладательница двух отпрысков мужского пола и одного восхитительного мужа Роберта. Именно любимая подружка, год назад вытащив меня из музыкальной библиотеки, где я работала в архиве, устроила к себе в редакцию.

– Шурка, ну какие, на фиг, пыльные полки с твоим характером? – воскликнула она однажды, увидев мои осоловелые глаза после очередного рабочего дня. – Скука же невероятная!

– Не скажи, Сенька, – вытаращила я уставшие глаза на подругу и поморгала быстро-быстро. – Моя работа жутко интересная!

– Надеешься откопать в старых нотах неизвестные произведения Чайковского?

– А хоть бы и так! – неуверенно произнесла я и замолчала.

Честно говоря, мне и самой надоело дышать древней пылью, от которой глаза постоянно слезились и чесались. А что делать? Великим музыкантом я почему-то не стала, моего таланта хватило лишь на то, чтобы аккомпанировать детишкам младшей группы на утренниках, и в библиотеку меня устроила бабуля, воспользовавшись своими старыми связями в музыкальном мире.

– Твоё стремление осчастливить человечество делает тебе честь, конечно, – задумчиво протянула Ксенька, – но мне почему-то кажется, что если человек несчастен сам, то и другим он ничего хорошего дать не сможет. Вот ты счастлива в своей библиотеке, подруга?

Она внимательно посмотрела на меня.

– Ну… – промямлила я после паузы, – не совсем. Но я же все равно больше ничего не умею!

– Как это не умеешь? – удивилась Ксенька.

– Вот так! – пожала я плечами. – Из всех моих достоинств только бойкий язык заслуживает уважения, но кому нужна моя говорливость?

– Нам нужна! – громко провозгласила моя подруга. – Нам в издательство как раз нужны менеджеры по рекламе, и твоя общительность подойдёт как нельзя более кстати!

Вот так я и оказалась в странном, совершенно новом для меня мире хаоса, ночных авралов и горящих рубрик, именуемым издательским домом «Книжная симфония». Да-да, название оказалось созвучным моей тонкой музыкальной душе, впрочем, как и пёстрый женский коллектив, принявший меня с распростёртыми объятиями.

Располагалась сия контора в самом центре нашего города, в живописном местечке с прелестным названием «Чудовский переулок», в старинном двухэтажном особняке с полуразрушенными балкончиками и потрескавшейся лепниной на грязно-сером фасаде. В своё время этот дом принадлежал местной знаменитости, архитектору Льву Ивановичу Лебедеву, который, собственно, и спроектировал своё жильё, и выглядел особняк тогда, понятное дело, совсем иначе. У