Смех Дрю и Гэвина разнесся по салону самолета и привлек внимание всех. Ну, или почти. На лице Джареда расплылось выражение гордости. Дрю выпустил мою руку и, согнувшись от смеха, добавил, фыркнув.
– Кря, кря.
Это вызвало еще больший взрыв смеха, чего я, откровенно говоря, не совсем поняла.
– Какого черта здесь происходит?
Было трудно не рассмеяться под раскатистый смех всей троицы, но я все-таки сдержалась.
– Ничего. Ничего, – Дрю хохотал, держась за живот.
– Нет. Действительно. Кто из вас мне все объяснит?
Дрю, когда ему удалось немного успокоиться, поведал мне историю появления Оливии в его офисе, одетую в ярко-желтый сарафан и переваливающуюся, как утка.
– Она, конечно, беременна, но не настолько же, чтобы передвигаться подобным образом, – добавил он.
Ко всем моим страхам и кошмарам добавился еще и этот. Видимо, все сразу решило обрушиться на мою бедную голову. Я готовила себя к неприятностям, которые последуют после того, как Оливия узнает о нас с Эндрю. Я не стану винить ее в ненависти ко мне. Если бы мне выпало поменяться с ней ролями, я бы тоже ее возненавидела. Но ее беременность стала постоянным напоминанием о том, что она всегда будет присутствовать в его жизни. У Дрю и Оливии... У них двоих было то, чего я так страстно жаждала... Ребенок.
– Ух ты, – пробормотала я, слегка разочарованная. – Я многое пропустила.
Гэвин потянулся через сиденье и потрепал меня по щеке.
– Ничего, ты быстро все наверстаешь.
– Надеюсь.
Дрю нежно приобнял меня за плечи, привлекая ближе к себе.
– Честно говоря, детка, не так уж много ты пропустила. Я счастлив, что ты снова с нами, Микки. Мы все по тебе скучали.
Если бы он только знал, как сильно меня расстроил. Эти вещи я держала в секрете. Я чувствовала ревность. Может быть, однажды придет такой день, когда мы с Эндрю сможем создать свою собственную семью.
– Спасибо.
Снова опустив голову ему на плечо, я закрыла глаза. Он так привлекательно пах, а его нежное прикосновение было очень расслабляющим. Таким расслабляющим, что я уснула. Меня разбудил звук интеркома, призывающего всех пристегнуться.
– Дамы и господа, мы собираемся совершить посадку в аэропорту Бостона Логан интернешнл. Сейчас двадцать один час, двадцать три минуты. Температура воздуха восемьдесят один градус по Фаренгейту. Мы были рады видеть вас сегодня на борту и надеемся встретиться с вами в скором времени. Еще раз спасибо за выбор «Скайвэй Аирлайнс» и приятного вам вечера!
Мой желудок взбунтовался, когда самолет начал снижаться. Я вытянула ногу, пытаясь нащупать свою тапку.
– И надолго я вырубилась?
– Да не очень. Ты выглядела такой умиротворенной. Я не смог заставить себя разбудить тебя.
– Ты никогда не можешь.
– Мне нравится смотреть, как ты спишь. Это утешает меня. – Эндрю провел костяшками пальцев по моей щеке. – Ты– очень утешаешь.
Я прижалась щекой к его руке, ощущая его прикосновение всей кожей. Дрю мягко меня поцеловал. На его губах появилась светлая улыбка, когда он отстранился и взглянул в иллюминатор.
– Посмотри туда, детка!
Я повернулась и выглянула в окно. Невольно восхитилась красотой в иллюминаторе, пока самолет снижался к земле. Вечернее сияние луны танцевало на воде Залива, а исторические здания города призывали изучить все их тайны.
– Это волшебно!
Эндрю склонился ко мне.
– Добро пожаловать домой, малыш! – нежно зашептал он мне на ухо.
Я повернула голову, чтобы взглянуть на самого удивительного человека. Его глаза были наполнены такой любовью, что у меня перехватило дыхание. Он обхватил мое лицо руками и нежно поцеловал.
Глава 1
Эндрю
– Серьезно, мужик. Должна же у нее быть своя зловещая мелодия, когда она входит в комнату. Как у Дарта Вейдера, – Джаред оглянулся через плечо на меня и Маккензи.
Он недовольно пошевелил бровями и начал напевать имперский марш из «Звездных войн». Гэвин плелся рядом с ним, что-то жуя и качая головой.
Все казалось абсолютно правильным. Вот он я, здесь в Бостоне, впервые не испытывающий ни малейших сожалений с того момента, как шасси самолета коснулись земли. Исповедуя все свои грехи Маккензи, я, конечно, ничего не забыл, но мне стало легче. Она приняла мое прошлое, разделила его со мной, а еще любила меня. Она сделала не только это. Микки села в самолет, зная, что увидит не только лица моих родителей, которые окажутся самыми осуждающими мудаками на всей планете, но и Оливию. Это было намного больше того, на что я рассчитывал и чего заслуживал. Быть любимым этой женщиной было похоже на волшебство, это была магия. Настоящее чудо.
– Что? О, черт! Нет! – Я повернулся, не в силах сдержать смешок. – Не смейте ставить ее на одну линию с Вейдером. Он– крутой, а она– просто жопа.
Маккензи издала стон неодобрения, ее веки слегка задрожали, когда она закатила глаза. Неважно, как сильно Микки не одобряла моего с Джаредом ребяческого поведения, она была на моей стороне, раз прилетела сюда со мной в одном самолете. Неправильно было продолжать высмеивать Оливию, но я ничего не мог с собой поделать. Мы с Джаредом могли не соглашаться во многих вещах, особенно когда в них участвовала Маккензи, но переходили все границы, высмеивая беспокойство Оливии. Конечно же, все это не нравилось Маккензи. По отношению к ней Оливия была хорошим человеком. Для меня же она представала исчадием ада.
Сегодня я ощущал себя словно на американских горках гораздо сильнее, чем на прошлой неделе. Я летел в Амарилло с целью уговорить Микки вернуться домой, но никогда, даже в самых смелых своих мечтах, не мог предположить, что она примет меня полностью, со всеми моими тайнами и страхами. Теперь Маккензи знала, что было самой страшной моей тайной и страхом одновременно. События смерти моей дочери больше не окутывали тенью мое сердце. Пусть кто-то еще, кроме моей семьи знает, каково мне на самом деле. Я ненавидел саму мысль, что Маккензи увидит во мне нечто меньшее, чем мужчину, которого она полюбила. Теперь же эта мысль казалось абсурдной, потому что у моей девушки было сердце ангела.
– Так вы все, что ли, собрались стать для нее чем-то вроде тряпки на все выходные? – отчитывала Маккензи.
Джаред слегка притормозил и пристроился к ходьбе в ногу с ней. Он поправил камеру, чтобы приобнять ее за плечи. Озноб промчался вверх по моему позвоночнику. Появилось дикое желание вырвать Микки из его рук. Он не имел права прикасаться к ней. По крайней мере, на мой взгляд.
– Маккензи, ты не