Такси припарковалось у входа в дорогой отель.

По дороге Таль успела влить Рэйву в рот какую-то жидкость из припрятанного за пазухой пузырька. На мой вопрос ответила, что их друг плохо воспринимает даже небольшие дозы алкоголя – что-то вроде врожденной непереносимости, поэтому она дала ему антидот. Поскольку в медицине я была не сильна, то поверила ей на слово. Тем более что вскоре Рэйв действительно очнулся, а когда машина остановилась, даже сумел самостоятельно выбраться наружу.

Правда, он еще плохо соображал, его взгляд безостановочно блуждал по окрестностям, ни на ком конкретно не останавливаясь. Мыслями он явно витал где-то очень далеко. Меня не замечал. Местность, похоже, не узнавал. Реагировал только на голос Таль, да и то лишь когда она его повышала и не стеснялась прикрикнуть на неуверенно озирающегося друга. Однако, как бы там ни было, до входа в отель мы добрались без приключений. Кин и Таль поддерживали Рэйва под руки, а я молча несла следом мокрое пальто.

Надо же… в первый раз вижу такую роскошь не по телику, а вживую. Яркие фонари на подъездной дорожке, дорогие авто на парковке, стеклянные двери, огромный вестибюль, сияющие хрусталем люстры – честное слово, окунувшись в такое великолепие, я на мгновение даже растерялась. А рванувший наперерез метрдотель и вовсе меня напугал. Но, к счастью, Таль ориентировалась в ситуации лучше, поэтому мы без проблем проследовали в лифт, поднялись на девятый этаж, и уже рядом с номером, когда я всерьез начала подумывать, что пора уходить, Рэйв снова потерял сознание.

– Проклятье! – процедила Таль, с трудом удерживая на себе немаленького мужчину. – Кин, дверь!

Я поспешила вмешаться:

– Давайте я открою.

Мальчишка, кряхтя под тяжестью друга, неловко выудил из кармана и бросил мне карту-ключ. Я, слегка помучившись, все же сумела открыть с ее помощью замок. Затем мы втроем заволокли Рэйва внутрь, после чего Таль усадила его на пол в коридоре, раздраженно поджала губы, явно не зная, что еще предпринять, чтобы привести мужчину в чувство, и вдруг со всей силы отвесила ему хлесткую пощечину.

Я аж вздрогнула от раздавшегося звука. Кин жалобно хлюпнул носом. Голова Рэйва безвольно мотнулась, но глаза он все же открыл: мутные, черные, не пьяные, а безумно уставшие и какие-то больные. Затем, понукаемый сердитой девицей, он что-то пробормотал и с трудом встал. Пошатываясь, направился в сторону ванной. Кин бросился следом, но внутрь его Таль не пустила.

– Я сама, – отрезала она, откинув со лба мокрые волосы. – Под горячую воду Рэйва пихну, пусть греется. А ты пока кофе свари.

– Но я не умею! – с несчастным видом пробормотал пацан, когда дверь перед самым его носом закрылась.

Я вздохнула:

– Я умею. Пойдем, покажешь, где кухня.

Кин бросил на меня благодарный взгляд, вернулся в прихожую и, скинув ботинки в угол, снова умчался. Я ненадолго задержалась, чтобы положить чужое пальто на стоящую возле входа банкетку, снять мокрый плащ и грязную обувь. А потом отправилась на поиски, настороженно изучая обстановку и со скепсисом вспоминая высказывание дамы на остановке.

Да уж, бомж… все бы так бомжевали, как этот Рэйв и его друзья. Шикарный паркет на полу, какая-то мудреная штукатурка на стенах, огромная плазменная панель в проходной комнате… это что, президентский номер? Но даже если и так, то где искать чертову кухню?!

– Сюда! – раздался из глубины номера голоса Кина, и кухню я действительно вскоре нашла. Такую же огромную, как остальные комнаты, стильную, безупречно чистую и напичканную всякой техникой, в том числе и громадной кофе-машиной, возле которой крутился пацан. – Вот. Можешь распоряжаться… ой! Ничего, что я на ты?

Я против воли улыбнулась:

– Ничего. Меня Ингой зовут. А ты… переоделся бы, что ли? Все ведь вымокли до нитки.

– А ты одна управишься?

– Да уж как-нибудь. Кофе только достань, сливки, ложку и чашки. Ну, и турку конечно – по старинке готовить буду. Без этих ваших новомодных штучек.

Кин, молниеносно добыв требуемое, с довольным видом испарился, а я, недоверчиво оглядев чудо-машину, подошла к плите. Правильный кофе готовится только так – на огне, в медной посуде, медленно и аккуратно. Вода для этого нужна как минимум фильтрованная, а лучше родниковая, ледяная настолько, чтобы аж зубы ломило. Однако турку мальчишка достал хорошую – с широким дном и очень узким горлышком. Чашки тоже оказались правильными, кофейными. Да и сам кофе – ароматным до одурения и кем-то уже загодя смолотым. Надо глянуть, что у них в холодильнике… Отлично. Кто-то заблаговременно оставил на нижней полке бутылку с водой. Вот ее-то мы и используем.

Вскоре по кухне поплыл божественный аромат свежесваренного кофе.

Немного поколдовав над плитой, я сняла горячую турку. А когда начала разливать напиток по заранее нагретым чашкам, со стороны ванной послышался шум.

Я навострила уши.

Кто это там рычит? И для чего ему понадобилось греметь железками? О, кажется, там не только железки… похоже, кто-то кулаком в стену сейчас шарахнул. Похоже, этот Рэйв еще и буйный?

Неожиданно неподалеку грохнула ударившаяся о стену дверь, и из глубины номера донесся раздраженный рык:

– Не смей мне указывать, что делать!

– У тебя все равно выбора нет! – гаркнула в ответ Таль. Да так, что я от неожиданности едва не налила кофе мимо чашки. – Забыл, чем в прошлый раз все закончилось?! А в позапрошлый?!

– Это. Не твое. Дело!

– Еще как мое! Если ты думаешь, что вопрос лишь в твоем собственном благополучии, то ты глубоко заблуждаешься! Твое упрямство всех нас может свести в могилу! Или ты собираешься вот так просто сдаться?!

– Я сказал: все! Больше никаких экспериментов, – процедил… ну, видимо, все-таки Рэйв. – Хватит с меня смертей. Завтра мы уходим.

– Дурак! – вспылила девица. – Какой же непроходимый дурак!

– Рэйв… Таль… – испуганно пробормотал голосок Кина. – Не ссорьтесь, а? Все равно ничего нельзя изменить – последний виток уже начался.

В номере на мгновение воцарилась оглушительная тишина.

– Что значит – начался? – тихо и угрожающе спросил невидимый Рэйв.

– То и значит, – шмыгнул носом мальчишка. – Мы в начале пути. И… и у нас в номере гостья.

– Что?!

– Загляни на кухню, умник, – ядовито посоветовала Таль, и я беспокойно развернулась, нутром чуя, что события принимают нежелательный оборот. Правда, выпустить из рук